Рестификатор Абрамова (СИ) - Страница 3

- Первое место? - злобно сказал Вадим. - Как же! Рожу тебе надо за такие штуки набить! Ишь, чего выдумал - на живых людях эксперименты проводить! А ну, быстро включай свой чёртов агрегат и отменяй всё, что со мной натворил!

- А чего я с вами натворил? Вы же сами говорили, что ничего не было, - резонно возразил Абрамов.

- Мало ли чего я тогда говорил! Тебя это не касается! Ты делай, что тебе говорят, а иначе я тебя, мерзавца, под суд отдам!

- Вот те раз! Да за что под суд-то? Вы хоть толком объясните, а то только кричите да ругаетесь! - забеспокоился и Абрамов.

Вадим подумал, что тут он, пожалуй, прав, и, насколько смог, спокойным тоном рассказал обо всём, что с ним произошло. Выслушав, Абрамов задумчиво сказал:

- Н-да, значит, всё-таки рестификатор-то работает? - и, немного помолчав, решительно добавил: - Вы извините, Вадим Сергеевич, но я вам ничем помочь не могу.

- Как это - не можешь? - ошеломлённо спросил Вадим и заорал: - Хватит дурью маяться! Говорят тебе: делай из меня опять нормального человека!

- Да не могу я! - прижав руки к груди, повторил Абрамов.

Вадим собрался, было, броситься на него с кулаками, но тут ему в голову пришла более удачная мысль.

- Значит, не можешь? - уже спокойно спросил он. - Ну, что же, ладно. Не хочешь - не надо. Прощай, Абрамов, извини, если что не так.

И он решительно направился к выходу. Абрамов нагнал его сразу же за дверью.

- Вадим Сергеич, да что же это такое? - испуганно верещал он. - И не хочу идти, а что-то меня толкает!

- Это ещё что! - не останавливаясь, сказал Вадим. - Видишь, вон лужа? Глубокая, между прочим. Так вот, я пойду вон по тем досочкам, а ты уж прямо по ней! И отныне будешь ходить со мной везде, пока я сам тебя не отпущу!

- Вадим Сергеич, - сдался Абрамов. - Я согласен! Давайте вернёмся!

- Так-то лучше!

Вадим повернул назад. Абрамов, облегчённо и в то же время покаянно вздыхая, потащился следом.

Они вернулись в дом и уселись возле стола.

- Вадим Сергеевич, - тихо сказал Абрамов, - вы уж извините, но я действительно ничего не могу. Послушайте, я вам всё расскажу.

Слушая его рассказ, Вадим с ужасом понимал, что у него на самом деле нет никаких шансов. Из рассказа Абрамова следовало, что предыдущую часть жизни он проработал в одном жутко засекреченном НИИ. Работал лаборантом, потому как никакого серьёзного образования у него не было. Его шефом был профессор, выдающийся специалист по исследованию человеческого мозга. Деятельность Абрамова сводилась к тому, что он делал, что ему скажут: паял, привинчивал, соединял что-то с чем-то, не имея ни малейшего представления ни о назначении прибора, ни о принципе его работы. Тем не менее, работу свою он очень любил, делал её с удовольствием, и у профессора к нему никаких претензий не было. Особенно льстило Абрамову, что работает он в НИИ и делает, по-видимому, какие-то очень важные для страны вещи. По вечерам, когда все уходили, он любил оставаться один, смотрел на хитрые схемы, не знакомые ему детали и представлял, как между ними всё связано и как в результате этого осуществляется работа прибора в целом. Но десять лет назад профессор ушёл из жизни, и Абрамов в качестве лаборанта оказался не нужен. Его перевели в охранники территории, и это было для него страшным ударом: ведь теперь он не мог участвовать в работе института! Невыносимо было каждый день с территории двора смотреть на окна лабораторий и знать, что там каждый день происходит что-то важное, и это важное происходит без него! Чтобы не растравлять себя, он уволился. Отпустили его легко, рассудив, что лаборанту суть исследований попросту не известна.

После этого он работал грузчиком, экспедитором, сторожем и ещё Бог знает кем, но основная часть его жизни начиналась с того момента, когда он приходил домой. Все заработанные деньги он тратил на электронику: микросхемы, платы, радиодетали. Названий многих из них он не знал и поэтому покупал, ориентируясь на внешний вид: не прошло даром многочасовое разглядывание схем! А затем из этих деталей он собирал знакомые по памяти приборы, о назначении которых даже не догадывался. Что такое человеческий мозг, он представлял очень смутно, зато свято верил в одно: у всех этих приборов одно предназначение - сделать мозг гениальным. А стать гениальным Абрамову было просто необходимо: ведь тогда он сможет вернуться в институт, но уже в качестве учёного! Действие приборов он всегда проверял только на себе, но результатов никаких не было. Мысль о том, что что-то не так с приборами, ему и в голову не приходила: в конце концов, он решил, что настолько бездарен, что лично ему даже такие приборы не помогут.

Тогда он подумал о своих знакомых, в круг которых входили исключительно сторожа, грузчики и дворники: ведь не может быть, чтобы они были довольны своей судьбой! Но неожиданно для него все они предложения Абрамова поумнеть с помощью прибора с негодованием отвергали: по их мнению, согласиться на это - значит, признать себя дураком. И он понял, что из этого круга надо вырываться. Так он стал участвовать в конкурсах технического творчества. Но ни члены жюри, ни даже дети никогда не соглашались подвергнуться воздействию его приборов. (Мысль о том, что такое воздействие может быть опасным, никогда в голову ему не приходила: ведь не мог же профессор, которого он боготворил, заниматься чем-то плохим!) В общем, Вадим оказался первым, кто согласился надеть на голову шлем.

- А почему всё-таки ты назвал свой прибор рестификатором? - спросил Вадим просто, чтобы о чём-то спросить.

- Слово мне очень нравится, - сказал Абрамов, - какое-то ... такое ... решительное! Рестификатор! Я соврал, что сам его придумал, я его где-то слышал. А вы его разве не знаете?

- Нет, - сказал Вадим, но тут его осенило: - может быть - мистификатор?

- Во-во! - обрадовался Абрамов. - Точно, мистификатор! А что это такое?

Но Вадим только махнул рукой.

- Абрамов, дорогой, - уныло сказал он, - да пойми ты, наконец, что произошло! Я ведь сейчас страшный человек! Монстр! Представь себе, что я сейчас сижу и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не пожелать тебе с разбегу головой об стенку стукнуться! Ведь стукнешься, как миленький!

- Вадим Сергеевич, успокойтесь, пожалуйста, - испуганно проговорил Абрамов, и немного помолчав, спросил: - А вы разве сами в этом ничего не понимаете? Ведь вы в жюри были, значит, разбираетесь ...

- Да какое там! Я в этом отношении от тебя недалеко ушёл. В школе я работаю, труды преподаю, вот и назначили в комиссию.

- Но вы же так здорово считаете! Как вы эти числа перемножили!

- А толку что? В цирке, разве что, выступать? Практической пользы от этого никакой - калькулятор взял и считай!

Они надолго замолчали. И тут Абрамову пришла в голову мысль.

- Вадим Сергеевич, - сказал он с просветлённым взором, - а что, если сделать так: вы снова наденете шлем, а я в рести ... в своём приборе поменяю плюс на минус? В тот раз он вам это добавил, значит, сейчас - уберёт!

- Сложно всё это, - опасливо сказал Вадим, - ведь это надо, чтобы воздействию подверглись те же самые клетки. А это представляешь, какая точность! Микроны, а то, поди, ещё меньше! - но тут же махнул рукой и сказал: - Давай, всё равно больше делать нечего!

Они вместе подтащили рестификатор к электрической розетке, Абрамов надел ему на голову шлем, Вадим взялся, было, подсоединять присоски, но Абрамов сказал:

- Не надо, я это просто так, для солидности сделал, они даже ни к чему не подсоединены!

После этого он поменял местами провода и с молчаливого согласия Вадима включил свой прибор. Снова медленно поползла стрелка к одиозной надписи "Всё", и Вадим почувствовал знакомое покалывание. Абрамов на сей раз ничего не сказал, а просто выключил прибор и хотел снять с Вадима шлем, но тот, осенённый новой мыслью, его остановил:

- Подожди, сначала кое-что проверю!

Некоторое время он посидел с закрытыми глазами, было видно, что он занят какой-то умственной деятельностью.