Республика воров - Страница 12

Из саквояжа Жан извлек бутылку, ранее обнаруженную в кабинете, вытащил пробку из горлышка, щедро спрыснул магистра вином, вылил остатки в канаву и вложил пустую бутылку в правую руку Зодешти. Через миг Жан вдохнул пьянящий аромат и с сожалением осознал, что вылитое вино было неимоверно дорогой камелеоной.

– Итак, вы – мой подвыпивший приятель, и я заботливо провожаю вас домой. Нет-нет, головы не поднимайте, – предупредил Жан и вручил лекарю саквояж. – А я вас за плечи придержу, чтобы вы ненароком не споткнулись. Вы, главное, о ноже не забывайте, вот он, чувствуете?

– Вариться тебе в котле на медленном огне, сукино отродье!

– А вот матушка моя, святая женщина, здесь совершенно ни при чем. Ну, пошевеливайтесь.

До гостиного двора они добрались спустя десять минут, без особых осложнений – редкие прохожие не обращали внимания на двух подвыпивших гуляк. В апартаментах Жан усадил Зодешти на стул, запер входную дверь на засов и сказал:

– Ну вот, здесь нам никто не помешает. Предупреждаю: если вы попытаетесь сбежать, позвать на помощь или еще как-нибудь поднять тревогу, то я вас покалечу.

– Да слышал я уже ваши угрозы! Лучше скажите, где больной?

– Минуточку…

Жан заглянул в спальню, убедился, что Локк не спит, и подал ему условный сигнал: «Обойдемся без имен».

– Я пока еще в здравом уме, – буркнул Локк. – Ясное дело, что по своей воле он к нам не явился бы.

– С чего ты…

– Ты надел походные сапоги, а не башмаки и вдобавок вооружился до зубов.

Жан хмыкнул, снял повязку с глаз Зодешти и избавил его от плаща и шляпы.

– Прошу вас, приступайте.

Лекарь подхватил саквояж, с ненавистью покосился на Жана, несколько минут пристально разглядывал Локка, а потом подтащил к кровати стул и уселся поудобнее.

– Ух ты, камелеоной пахнет, – заметил Локк. – А на мою долю осталось?

– Увы, ваш приятель по дороге все расплескал. В основном на меня, – сказал Зодешти, пощелкал пальцами перед глазами Локка, проверил пульс на обоих запястьях. – Весьма прискорбное состояние. Значит, вы считаете, что вас отравили?

– Нет, – ответил Локк и закашлялся. – Нет, я с лестницы упал. Разуй глаза, болван.

– Слушай, ну хоть раз ты можешь с лекарем вежливо обращаться? – вмешался Жан.

– А кто его похитил? Я, что ли?

– Поскольку выбора у меня нет, – заметил Зодешти, – я осмотрю больного. Приятных ощущений не обещаю и жалоб не приемлю.

Первичный осмотр занял четверть часа. Лекарь, не обращая внимания на протесты Локка, разминал, тыкал и щипал сначала руки, а потом ноги больного.

– Чувствительность в конечностях утрачена, – объявил он чуть погодя.

– И как вы это определили?

– Пару раз вонзил скальпель в большие пальцы ваших ног.

– А зачем меня лишний раз дырявить?!

– Из вас и так кровь ручьями хлещет. Ну, потеряете еще пару капель, ничего страшного. – Зодешти извлек из саквояжа шелковый футляр, достал из него пару очков с толстыми линзами, нацепил их на нос, раздвинул Локку губы и внимательно осмотрел десны.

– Я теге не ошадь… – сказал Локк.

– Помолчите. – Зодешти на несколько секунд прижал к деснам Локка чистый край льняного бинта, потом задумчиво наморщил лоб. – Десны тоже кровоточат. И ногти подстрижены…

– И что с того?

– Надеюсь, вы их стригли в Покаянный день?

– Да не помню я!

– Стрижка ногтей в любой другой день, кроме Покаянного, ослабляет кровеносную систему. Кстати, после того как появились признаки отравления, вы не сообразили принять внутрь аметист?

– А откуда мне было его взять? Я же не знал, что мне аметист понадобится.

– Вы не имеете ни малейшего представления об основных принципах врачевания. Впрочем, меня это не удивляет: судя по говору, вы родом из восточных земель, а все тамошние жители невежественны, как свиньи.

После этого Зодешти осматривал Локка еще час, совершая совсем уже непонятные обряды и запутанные процедуры. Жан встревожился и, заподозрив какой-то подвох в действиях лекаря, ни на миг не спускал с него глаз. Наконец магистр со вздохом вытер окровавленные руки о Локкову простыню и встал со стула.

– Случай действительно любопытный, – заявил Зодешти. – Должен признать, что впервые в моей практике я сталкиваюсь с ядом, который, к прискорбному сожалению, мне совершенно неизвестен, хотя Теринский коллегий наградил меня перстнем магистра алхими…

– Плевать мне на твои цацки! – не выдержал Жан. – Говори быстрее, как его вылечить?!

– Если бы принять действенные меры сразу же после попадания отравы в организм, то, полагаю, возможно, удалось бы добиться некоторых успехов. А сейчас слишком поздно… – Магистр пожал плечами.

– Ах ты гад! – Жан ухватил Зодешти за грудки, приподнял и стукнул о стену. – Наглый шарлатан! Пустоголовый выскочка! И тебя еще величают лучшим врачевателем Лашена? ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!

– Не могу, – твердо произнес лекарь. – Хотите верьте, хотите нет, но в этом случае мое искусство бессильно. А раз уж я не способен его исцелить, то и никто другой с этим не справится.

– Отпусти его, – простонал Локк.

– Должно же быть какое-то средство…

– Отпусти его! – Локк поперхнулся, сплюнул кровь и зашелся кашлем.

Жан оттолкнул Зодешти, и лекарь поспешно отскочил в сторону, злобно глядя на своего мучителя.

– Как я уже сказал, – неохотно начал он, – если бы больной обратился ко мне сразу же после попадания отравы в организм, я бы прописал ему слабительное или молоко с пергаментной кашицей, а также частые кровопускания, чтобы ослабить действие яда, частично выводя его из тела. Увы, с тех пор прошло слишком много времени. – Зодешти осторожно уложил лекарские инструменты в саквояж. – При отравлении известными науке ядами по истечении определенного срока ущерб, нанесенный внутренним органам и гуморам, становится необратимым. Никакие противоядия не восстановят отмершую плоть. А после отравления неизвестным ядом… Невозможно даже предположить, что именно происходит. Если больной истекает кровью, никто не в силах вернуть ее обратно в тело.

– О боги, – прошептал Жан.

– Надеюсь, всем ясно, что смертельный исход неизбежен. Вопрос заключается лишь в том, когда именно это произойдет, – заявил Зодешти. – Слушай, ты, урод! Хоть меня сюда и против моей воли привели, я свой долг врачевателя выполнил безупречно.

– Понятно, – вздохнул Жан, медленно подошел к столику у окна, взял глиняную чашку и наполнил ее водой из кувшина. – У тебя, кстати, не найдется какого-нибудь снотворного? На случай, если боль и страдания усилятся?

– Есть, конечно, – кивнул Зодешти и вытащил из саквояжа бумажный пакетик. – Вот, раствори в воде или в вине, он моментально уснет крепким сном.

– Погодите-ка… – вмешался Локк.

– Дай сюда! – Жан взял пакетик, высыпал его содержимое в чашку с водой, разболтал на весу. – И сколько продлится сон?

– Несколько часов.

– Отлично! – Жан протянул чашку Зодешти и взмахнул ножом. – Пей.

– Зачем?!

– Чтоб к констеблям за помощью не рванул, как только я тебя отсюда выведу.

– Да не собираюсь я от тебя сбегать…

– А мне без разницы. Пей, не то руки переломаю.

Зодешти торопливо выпил воду.

– Ничего, я еще повеселюсь, когда тебя поймают, сучье отродье! – сказал он, бросив чашку на кровать, и уселся спиной к стене. – Все лашенские судьи – мои пациенты. Твой приятель так слаб, что с места двинуться не может. Никуда вы не денетесь. Вас обоих схватят, если твой дружок доживет, конечно… его у тебя на глазах четвертуют, а потом и те… бя… казня…

Голова лекаря поникла, и он безмятежно засопел.

– Может, он притворяется? – спросил Локк.

Жан воткнул нож в икру вытянутой правой ноги Зодешти, но лекарь даже не шевельнулся.

– Что ж, хоть и без всякого удовольствия, но придется сказать: «Я же говорил!» – ухмыльнулся Локк, откинувшись на подушки и скрестив руки на груди. – Ой, что это я? С удовольствием, конечно. Кстати, от вина я не откажусь, только водой его не разбавляй…