Решальщики. Раскрутка - Страница 19

— Не мог бы.

— Поймите, мы хотим объективно во всем разобраться. И поверьте, в этой истории я целиком и полностью на вашей стороне.

— В какой истории?

Столяров смущенно улыбнулся:

— Знаете, как говорят: раз в году палка стреляет. Или: знать бы, где упадешь, — соломки бы подстелил.

— Слышь, криминальный! Чего тебе надо?

— Скажите, Дмитрий Борисович, я правильно понимаю, что в момент задержания пистолет у вас был снят с предохранителя и при ударе о землю произошел непроизвольный выстрел?

— А ты? — подозрительно ровным голосом спросил Петрухин.

— Что я?

— Знаешь, где подстелить?

— Простите?!

— Тоже не знаешь, — равнодушно констатировал Дмитрий и, резко выбросив кулак, ударил журналиста в скулу. Не слишком сильно. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы Столяров, подскользнувшись на мартовском ледке, не удержал равновесия и грохнулся на асфальт.

— Очумел?! Борисыч, ты че творишь?!! — рискованно перепрыгивая ступеньки, летел к ним навстречу Андриянов. — Твою мать! Да что ж такое! На минуту одного оставить нельзя! — Петр Григорьевич отпихнул Дмитрия в сторону и участливо склонился над журналистом. — Ради бога, извините нас! Дмитрий Борисович, он… он сейчас немного не в себе… У него… он… словом, перенес небольшой стресс… С вами все в порядке?

— Угу… — очумело закивал головой Столяров, тревожно ощупывая скулу. — В порядке… Кажется…

Андриянов помог ему подняться и заботливо отряхнул журналистское пальто:

— Еще раз — извините нас!

Петр Григорьевич схватил Петрухина за рукав куртки и поспешно потащил «в ночь», от греха подальше.

К чести журналиста Столярова, тот не стал раздувать эту некрасивую историю, не взялся «качать права» и вопить о «нападении на свободную прессу». Лишь через пару дней Дмитрий, случайно сунув руку в карман, нащупал в нем злополучную визитку и позвонил журналисту, выдавив из себя сбивчивые извинения, которые были благосклонно и, как показалось, не без доли сочувствия приняты. Потом — слово за слово…

В общем, жур оказался на удивление адекватным парнем. Так что под занавес общения Петрухин даже поведал ему эксклюзивные подробности задержания «новокузнецких» бандитов, после которых журналист оттаял окончательно.

Вот только вопросов о Костыле более не задавал…

Ушедший в воспоминания Петрухин прозевал момент, когда сигарета истлела почти до фильтра. Прихватило-обожгло пальцы, и он, рефлекторно вздрогнув, снова очутился сидящим на скамеечке на площади Ленина. Лицом к лицу с чугунным вождем. Вождь смотрел на него с суровой укоризной, а вытянутой правой рукой указывая через реку, аккурат в сторону улицы Фурштатской. Словно бы намекал: «Очнитесь, товарищ! Работу работать нужно, а не блядовать! Отечество в опасности!»

Внимая укору Ильича, Дмитрий достал мобильный, порылся в электронной записной книжке и вызвал абонента «Столяров Вадим». С коим проговорил в общей сложности минут десять, периодически делая пометки на полях газеты.

Закончив разговор с журналистом, Петрухин набрал Аллочку:

— Привет! Ну как там ваши визитеры?.. Уходят?.. Слу-ушай, тут такое дело… Боюсь, мы сегодня не сможем увидеться. Тут одна очень важная темка нарисовалась… Да ничего я не впариваю! Вот честное благородное!.. Я помню, что я обещал. Сама знаешь: с нашим атаманом не приходится тужить… Да… А завтра во второй половине дня я тебя наберу. Наверное. Хорошо?.. Ну пока, целую… Куда целую?.. Хм… Да во все места. Включая труднодоступные…

Петрухин сбросил звонок, аккуратно сложил и убрал газету и направился в сторону Литейного моста.

Всё! Неожиданно высвободившаяся «пара часиков совершеннейшего ничегонеделания» столь же неожиданно и закончилась. И это было… замечательно. Так как на самом деле Дмитрию дико не хотелось проводить нынешний, с перспективой перетекания в постельную ночь вечер с Аллочкой.

Нескольких приватных визитов секретарши босса в холостяцкое жилище Петрухина оказалось вполне достаточно, чтобы окончательно убедиться — мать-природа редко умудряется создавать одновременно умных и красивых людей. Особенно женщин. Тем паче, буде им предоставлена подобная альтернатива, все равно 99 % барышень выберут второе.

Так вот Аллочка была глупа, причем беспросветно. И то была та самая пресловутая объективная реальность, явившаяся Дмитрию в ощущениях. Потому как: секс сексом, но как быть с «а поговорить?». А вот как раз и говорить с Аллочкой было не о чем. Да и, положа руку на сердце, не шибко хотелось. К глубочайшему сожалению, секретарша босса принадлежала к самому распространенному типу женщин — к тем, с которыми хорошо спать, но тоскливо просыпаться. К слову, почему-то именно такие бабы Петрухину, в основном, и попадались. Чуть ли не единственным исключением стала разве что Наталья, но так потому они и прожили вместе… сколько? Пять? Да практически шесть лет!

«Э-эх, Натаха-Натаха!» — Дмитрий тяжко вздохнул и помотал головой, отгоняя морок воспоминаний и вкупе с ними нестерпимое желание набрать заветный номер. Чтобы услышать до боли и дрожи родной голос.

«Э-эх, Натаха!»

Что же касается нынешнего утра… На самом деле, назначая свидание Аллочке, он всего лишь хотел повыпендриваться перед Купцовым. Пустить, так сказать, пыльцу в глаза. Вот только, как выяснилось, с виду недотепа оказался и сам парень не промах.

М-да… И ведь не то обидно, что Лёнька юрисконсультшу «Магистрали» закадрил. А то — что обвел, скотина такая, вокруг пальца! Развел как лоха последнего! И кого? Лепшего, понимаешь, кореша!

Ну да ничего! В голове у Петрухина уже сложился план весьма изящной — не мести, но мстишки. Главное теперь было дождаться возвращения Купцова из вологодских лесов…

Вологодская область, Шекснинский район. Городок, название которого Купцов никак не мог запомнить, 1 июля 2011 года, пт.

Единственная в городке гостиница, в которую поселили питерских гостей, располагалась на центровой площади. Имени, естественно, Ленина. Сам «хотель» игриво именовался «Звездочкой», и в части уровня сервиса название было предельно честным. Правда, горячая вода в кранах все-таки наличествовала. Ну а что до всего остального — никто и не обещал, что будет легко…

В начале девятого Леонид натянул на свой не шибко атлетический торс свежую футболку, обильно обрызгался «европейским запахом года» и тщательно уложил-разгладил влажные волосы. Фена в номере, понятное дело, не водилось.

Порывшись в сумке, он достал бутылку «Белой лошади», завернул ее в газету и, немного поразмышляв, пихнул-таки в задний карман джинсов пачку презервативов. Закончив экипировку, Купцов мысленно перекрестился, вышел из номера и запер дверь на ключ, невольно отметив, что местные замки запросто выбиваются даже не с ноги, а простым ударом кулаком. Сделав всего пару шагов (городок маленький — всё близко и под рукой), он очутился перед дверью номера Асеевой. Где, слегка помявшись, шумно выдохнул и… постучал.

Почти сразу щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге возникла Яна Викторовна — в клетчатой фланелевой мужской рубашке до колен, надетой явно на голое тело, и свитым из полотенца «гнездом» на мокрой голове.

Возникла и — уставилась на Купцова насмешливо-вопросительно.

— Э-э-э-э… добрый вечер! — не сразу среагировал на немой вопрос потенциальный кавалер.

— Добрый-добрый.

— Знаете, Яна Викторовна, а ведь это очень безответственно с вашей стороны.

— «Безответственно» что?

— Я имею в виду: открывать дверь, не интересуясь кто за ней стоит.

Асеева улыбнулась:

— Я слышала, Леонид Николаевич, как вы запирали свой номер, а потом топтались у моей двери и тяжко вздыхали. Здесь вообще превосходная слышимость.

— Да?.. Хм… А я, знаете ли, вдруг подумал, что нам с вами следует как-то скрепить наши… э-э-э-э… партнерские отношения. А тут совершенно случайно в сумке обнаружилось… вот… — Он смущенно кивнул на горлышко выглядывающей из газеты бутылки.