Remedium desperatio (СИ) - Страница 17

В зале стояла звенящая тишина. Поттеру удалось показать толпе, рассевшейся в ожидании, не только то, что и высокие суды могут ошибаться, но и то, что ошибки могут быть весьма преднамеренными, если у судов нет желания найти истину, а только стремление осудить.

Малфои, как и все зрители, застыли и внимали Гарри, сумевшему своей речью захватить зал.

- Год назад Министерство было тайно захвачено Волдемортом, часть работников оказалась под Imperio, часть – преданными сторонниками Волдеморта. И как же, позвольте узнать, вы с ними сражались?

- Но откуда мы могли знать?.. – начал маг с рыжими усами.

- А вы ничего и не хотели знать! – перебил Гарри. – Дамблдор несколько лет перед этим твердил, что Волдеморт вернулся, но вы и слышать не хотели. Так о какой объективности может идти речь?! Вы считаете себя вправе судить других?

Слушая Поттера, Драко поверить не мог, что тот пришел их защищать, ему казалось, что это не Поттер, а кто-нибудь под оборотным, но он не мог представить, кто бы из их знакомых мог решиться на такое, да еще и в подобном тоне разговаривать с самыми уважаемыми магами. Потом Поттер сказал, что готов принять Веритасерум, ответил на все положенные процедурой вопросы и разразился еще одной речью. Драко удивлялся только тому, откуда Поттер все это мог знать. Но тот заявил, что мистер Малфой в принципе никого не убивал за время служения Волдеморту, а год назад вообще лишился волшебной палочки, поскольку ее забрал Волдеморт, что Драко «не узнал» его с друзьями, когда их поймали егеря и привели в Малфой-мэнор, что он забрал палочку у Драко и именно с ее помощью победил Волдеморта в последней битве, что Нарцисса Малфой спасла Поттера от смерти в Запретном Лесу, солгав Волдеморту. В речи Поттера они выглядели прямо-таки героями, специально затесавшимися в ряды Пожирателей, не иначе, чтоб спасать Поттера, Драко даже неудобно стало, холод души неожиданно стал меняться на тепло надежды. Гарри с готовностью предоставил свои воспоминания, в которые заглянули наиболее недоверчивые судьи. А под конец напомнил, что суд должен быть справедливым и решения его должны строиться не на личных симпатиях-антипатиях, а на твердых доказательствах. И Гарри на каждое обвинение в сторону Малфоев потребует такое доказательство.

И случилось невероятное, то, на что они не могли даже надеяться - их отпустили, сняли все обвинения! Цепи разомкнулись, и они оказались на совсем неожидаемой свободе. Визенгамот проголосовал почти единогласно, было несколько воздержавшихся, но никто не поднял руку «против», видимо, побоявшись связываться с Поттером. Как только цепи упали, Малфои встали и обнялись, Драко ощущал дрожь отца и содрогание от слез матери, он прижался к ним, чувствуя, как у самого слезы обжигают глаза.

Негромкий голос заставил их оторваться друг от друга:

- Эмм… Малфой, твоя палочка…

Рядом стоял Поттер и протягивал Драко его волшебную палочку из боярышника.

- Мистер Поттер, - в глазах Нарциссы блестели слезы, - не знаю, как благодарить вас за то, что вы совершили!

Поттер, вроде это не он только что блестяще выступил в суде, засмущался, порозовел, замотал головой:

- Ничего. Ничего не нужно, миссис Малфой.

Нарцисса шагнула к нему и, тихо сказав:

- Позвольте, - обняла крепко и зашептала: - Спасибо, спасибо, мистер Поттер. Если что-нибудь когда-нибудь вам понадобится, только скажите.

Гарри растерянно смотрел поверх ее головы на Драко. Когда наконец удалось оторвать плачущую мать от груди Поттера, Драко увидел, что тот подошел к Уизли, поджидавшим его в нескольких футах от них. Из семейки были папаша, Персиваль, служивший в Министерстве, и дружок Поттера Рон. Последний сразу накинулся на Поттера с воплями:

- Гарри, зачем ты спас Хорьков?

- Рон!

- Рональд!

Воскликнули одновременно мистер Уизли и Персиваль.

Удивление на лице Поттера видели все оставшиеся в зале:

- Привет, Рон. Здрасьте, мистер Уизли, Перси. Ты что, Рон, ни слова не услышал из того, что я говорил?

- Гарри! Такая возможность была засадить их в Азкабан, а ты… эх…

Поттер растерянно посмотрел на мистера Уизли, тот недоуменно смотрел на него. Гарри пожал плечами и сказал:

- Извините, мне пора.

Он пошел к дверям, а вслед донесся шепот Перси:

- Рон, ты идиот! Кто ссорится с Героем?

***

Казалось, только веки смежил, а уже раздался громкий стук в дверь и крик Корнера:

- Подъем! Завтрак проспите!

Малфой нашелся там же и в той же позе, что и вчера, будто так и читал всю ночь книжку, да вот мантия была не черная вчерашняя, а серебристо-серая.

Гарри подскочил и бросился в ванную, очень надеясь, что домовому, занятому на кухне, сейчас не до пакостей.

На завтрак снова спустились все вместе. В столовой за одним из столиков как раз устраивался парень, его черные слегка вьющиеся волосы достигали плеч, а такие же черные глаза с огромным интересом следили за вошедшими. Гарри получил свой поднос с завтраком последний. Кюкуй привычно наметал на него тарелок с местной едой, и, проходя мимо незнакомца, Гарри обратил внимание, что у того в тарелках было то же самое.

Свои же, кто со смехом, кто с улыбками изучили содержимое его подноса, и Эрни пояснил для тех, кто не знал:

- Это ынвыртитэ – калач из слоеного теста. Гарри, ну что ты в самом деле, ведь все же вкусное, и Кюкуй, - тут Макмиллан снизил голос, - не дает тебе действительно чего-то отвратительного.

- А это что? – Гарри тыкнул вилкой в кусок чего-то желтого с лежащими возле обгорелыми палочками.

- Мамалыга – кукурузная каша с патричьени – сосисками, жареными на углях. А ынвыртитэ может быть с любой начинкой, давай попробуй.

- Гарри, - тут же обратился к нему Энтони Голдстейн, - возьми мой трайфл. Видишь, какая большая порция.

Гарри посмотрел на прозрачную стеклянную креманницу, заполненную уложенными слоями кусочками бисквита, пропитанных кремом, фруктами и взбитыми сливками - безумно аппетитный традиционный английский десерт.

- Спасибо, Энтони, мне и этого хватит. Не беспокойся.

- Но, Гарри…

- Не нужно.

Под конец трапезы к ним подошел незнакомец, надо отметить, что все то время, которое он завтракал, он постоянно поглядывал на новичков. Гарри сидел к нему спиной и не видел, что тот наибольшее внимание уделял Малфою, он завороженно смотрел на его платиновые волосы, серебристую мантию и снова возвращался взглядом к волосам. Вообще-то он уделил самое пристальное внимание всем трем блондинам: Энтони и Эрни тоже досталось.