Религиоведение. Индуизм - Страница 3

Итак, если индуизм ускользает от всяких четких определений, то как же все-таки узнать, что он собой представляет и кого можно считать индуистом, а кого нет? Это отнюдь не праздное любопытство: иногда подобные вопросы приобретают актуальную важность и могут поставить в тупик, как не раз бывало с англичанами, когда они, владея Индией как своей колонией, проводили переписи населения.

Видимо, под давлением подобных ситуаций во второй половине прошлого века Верховный суд Индии сформулировал юридическое определение индуизма, а в 1995 г. были уточнены семь его главных характеристик:

1) безоговорочное принятие вед как наивысшего и неоспоримого духовного и философского авторитета;

2) признание многогранности истины и связанного с этим духа терпимости по отношению к другой точке зрения;

3) признание бесконечности космического цикла созидания, сохранения и разрушения;

4) вера в закон кармы и обусловленные им перерождения;

5) признание того, что к духовному освобождению ведут различные пути;

6) осознание равных возможностей идолопоклонства и отрицания почитания зримого образа богов;

7) отсутствие обязательной привязанности индуизма к жесткому набору философских положений.

Бесспорно, юридическое определение индуизма отражает реальное положение дел, но не в полной мере. Уникальность этой религии едва ли можно вместить в какие-либо рамки, тем более юридические. Она противится всяким удобным европоцентристским классификациям и определениям и не перестает поражать своими парадоксами. За столь длительную историю бытования этой удивительной религии, словно вопреки законам диалектики, новое в ней не вытесняло старое, а скорее поддерживало его, подтверждало или, по крайней мере, мирно сосуществовало рядом.

Результатом стало превращение индуизма в необозримый конгломерат различных течений, школ и направлений (не хочется употреблять слово «секта» с его отрицательным значением). При этом в нем нет и, пожалуй, быть не может центральной, единой, четко зафиксированной и всеми признанной доктрины, по отношению к которой все остальные считались бы ересью.

Необычайная пестрота и эпатирующая противоречивость характеризуют и все составные части индуизма. Так, его поистине неохватный пантеон насчитывает не одну тысячу божественных, полубожественных и совсем не божественных персонажей, часть из которых известна во всей Индии, в то время как о других могли и не слышать за пределами какой-нибудь деревеньки. Далеко не все образы пантеона соответствуют нашим европейским представлениям о божественном: не случайно многие местные божества вызывали чувство праведного и негодования у христианских миссионеров, как и формы их почитания местным населением, весьма далекие от благоговейного трепета и раболепного преклонения перед могуществом божества.

Уже говорилось о том, что в индуизме нет единой централизованной церковной организации. В самом деле, мы не найдем ее ни во всеиндийском, ни в местном масштабе. Пет и какой-либо иерархии духовных чинов и санов. Жреческие обязанности обычно выполняют брахманы (хотя в некоторых случаях это могут делать и представители других сословий), живущие обычной мирской жизнью; организационно они могут быть и не связаны друг с другом. А коль скоро нет церковной организации, то нет и церковных авторитетов, которым все обязаны беспрекословно подчиняться.

Многочисленные индуистские храмы существуют автономно. За всю историю индуизма не созывались всеиндуистские соборы, которые устанавливали бы общие нормы, правила поведения, кодифицировали учение или проводили его реформу. Не найдем мы в индуизме и символа веры, т. е. какой-либо общеобязательной формулы, исповедание которой давало бы право вступить в общину. Словом, индуизм показывает совершенно другие возможности и правила, нежели привычные нам религии. И вся эта многозвучная полифония, которая, говоря словами Р. Роллана, «неопытному уху кажется вначале нестройной, сбивчивой, раскрывает знатоку великую стройность и скрытую иерархию».

Остается только добавить, что сама по себе возможность стать глубоким знатоком индуизма, пожалуй, утопично недостижима для любого европейца. При этом на Западе было и есть немало людей, желавших не просто постичь эту религию, но и стать ее адептами. Однако этот путь для них практически закрыт: индуистом можно только родиться, имея хотя бы одного родителя индуиста.

Страстно желали стать индуистками знаменитая теософка Анни Безант и Маргарет Нобль, известная в Индии как сестра Ниведита. И хотя их религиозные заслуги были неоспоримы, а рвение в исполнении обрядов нередко превосходило набожность самих индуистов, войти в лоно этой наглухо закрытой для европейцев религии им не удалось. А коль скоро в индуизме нет прозелитизма, то нет и понятия религиозного отвержения. Кающиеся грешники, блудные сыновья, охота на ведьм, суды и костры инквизиции, гонения, преследования и мученики за веру — все это не индуистские сюжеты.

Где зародился индуизм? В широком смысле его родиной можно считать всю Индию, а в более узком — Арьяварту, Страну ариев — Индо-Гангскую низменность, которую в глубокой древности заселили и к VI в. почти полностью обжили пришельцы арии. Но, пожалуй, здесь уместнее будет сказать обо всей Индии, поскольку к формированию индуизма и к его постоянным изменениям так или иначе были причастны все районы этой огромной страны.

Что же представляет собой арена, с которой индуизм не сходит уже пятое тысячелетие? Раскинувшаяся «от океана до Гималаев», она сопоставима с Европой, протянувшейся от Атлантики до Урала: по сути, это два субконтинента на общем евразийском пространстве. По площади Европа превышает Южную Азию более чем в два раза, но по количеству населения значительно уступает ей. Если же говорить о культурном многообразии, включающем в себя расовые, этнические, религиозные, нормативно-бытовые и прочие различия, то Южно-азиатский субконтинент и даже одна только республика Индия оставляют Европу далеко позади.

Отвлечемся от меняющихся политических границ. Первое, что обращает на себя внимание при взгляде на карту Индии, — ее как будто подчеркнутая самой природой отграниченность от остальной Азии и всего мира величайшим в мире горным хребтом — Гималаями. «На севере расположены божественные горы, именуемые Гималаями», — писал древнеиндийский поэт и драматург Калидаса в поэме «Рождение Кумары».

Природа как будто сама позаботилась о том, чтобы выделить на земле уголок, где История смогла бы поставить один из величайших экспериментов по выстраиванию духовной вертикали, устремленной ввысь, к небесам, а не распространению вширь, как это было в большинстве других районов мира.

Сами индийцы воспринимают природу как зримое воплощение божественного начала. Она то являет неистощимую щедрость в тропической зелени лесов, бездонной лазури неба и синеве водной глади, а то пускается в безудержные разгулы, устраивая наводнения, ураганы, циклоны и другие стихийные бедствия. Говоря словами Ф. Шиллера, индийская природа «грандиозна в запутанности своих явлений».

Индия долго оставалась для Европы прежде всего «страной чудес», т. е. превосходящей всякую меру и обычную логику и непостижимой рассудочным сознанием. Стереотип «Индия — страна чудес» возник давно и, пожалуй, мало соответствует современной действительности. Богатства, этого главного признака своей чудесности в глазах большинства европейцев, страна лишилась в последние столетия, когда английские колонизаторы вывезли из колонии громадные суммы денег и превратили ее в одну из самых бедных стран мира. А в годы независимости исчезли и местные княжества, правители которых вели образ жизни, поражавший сказочной роскошью и безоглядной расточительностью.

Но осталась в Индии другая чудесность, тем более поражающая в наше время бездумного упоения техническими удобствами цивилизации. Сохранился своеобразный, глубоко человечный мир Индии, доброжелательное отношение людей друг к другу, их стремление ставить духовные ценности выше материальных благ. Стоит вспомнить и удивительное умение йогов владеть своим телом, достижения индийской философии, медицины и многое другое, что также можно отнести к разряду чудес.