Религии мира: опыт запредельного - Страница 86

Однако наиболее широким является семантическое поле термина бхавана (отглагольное существительное от корня бху – «быть»; «становиться»; «совершенствовать»; «развивать»; «увеличивать»; «производить»; «практиковать»). В буддизме слово «бхавана» используется применительно ко всем видам психотехники. Вместе с тем в буддизме признается тесная связь между дхьяной и бхаваной. Если дхьяна – созерцательное упражнение, то бхавана – сотериологически продуктивная практика. В целом же термин «бхавана» лишен какой-либо жесткой спецификативности: любая форма практики может быть названа бхаваной, если она способствует обретению пробуждения и освобождения в буддийском смысле. Поэтому, строго говоря, слово «бхавана» маркирует не тип практики, а свойство ее продуктивности в плане реализации религиозной прагматики буддийского учения.[204]

Таким образом, представляется достаточно обоснованным переводить слово «дхьяна» как «созерцание», слово «самадхи» как «сосредоточение» и слово «бхавана» как «практика». Слово латинского происхождения «медитация», часто прилагаемое к буддийским психотехническим методам, неудовлетворительно, поскольку, во-первых, буквально означает «размышление», а во-вторых, не соответствует однозначно ни одному из технических терминов, используемых для обозначения методов созерцания в буддийском контексте.

Исчезнув после XIII в. в Индии под напором торжествующего индуизма и воинственным натиском ислама, буддизм тем не менее еще задолго до этого превратился в мировую религию, выйдя в своем распространении далеко за пределы Индии. С I в. н. э. буддизм из Центральной Азии приходит в Китай, с VII в. начинается его утверждение в Тибете. Еще раньше буддизм распространился в странах Южной и Юго-Восточной Азии, традиционно тесно связанных с индийской цивилизацией. Поэтому имеет смысл обратить внимание на особенности буддийской психотехники в буддийских традициях за пределам Индии. Мы не будем говорить о южных формах буддийской практики, поскольку они точно воспроизводят индийские тхеравадинские (хинаянские) образцы. По этой же самой причине мы не остановимся и на чрезвычайно разработанных формах тибетской йоги: они в значительной степени повторяют йогические техники индийской Махаяны и тантры, а знаменитый дзог-чэн (дзог-па чэн-по) во многом возник под влиянием китайской школы чань (яп. дзэн), что может считаться вполне доказанным.[205] Значительной степенью оригинальности обладают только дальневосточные (то есть сложившиеся на основе китайской буддийской традиции) школы буддизма Махаяны (Китай, Корея, Япония, Вьетнам).

Школы китайского буддизма начинают формироваться с VI в. Некоторые из них стремились просто перенести на китайскую почву религиозную философию индийского буддизма и его формы психотехники. Это школы «Трех трактатов» (сань лунь цзун; философия мадхьямики) и «Дхармовых признаков» (фа сян цзун виджнянавада). Останавливаться на них мы не будем. Но и собственно китайские школы отличались друг от друга. Одни из них строили свое учение на интерпретации той или иной сутры, доктрина которой и считалась в данной школе выражением высшей истины буддизма. Такие школы занимались прежде всего разработкой оригинальных религиозно-философских концепций, использовавших как индийские, так и китайские (особенно даосские) идеи.

Другие школы уделяли философии меньше внимания. Их больше интересовала буддийская йогическая практика, психотехника высших, пробужденных состояний сознания и достижение освобождения. Их лозунгом стало высказывание: «Смотри в свою природу и тогда станешь буддой». К обзору китайских буддийских школ мы теперь и обратимся. Школа тяньтай была основана в VI в. монахом Чжи-и, хотя он формально считается ее третьим патриархом. Название она получила по горе Тяньтайшань (восточный Китай, пров. Чжэцзян), на которой находился первый монастырь этой школы. Ее учение базировалось на «Сутре Лотоса Благой Дхармы» («Саддхарма пундарика сутра»), в которой Будда, по мнению адептов тяньтайского учения, изложил самую суть своего просветленного познания. Истинная реальность, согласно школе тяньтай, является единым абсолютным сознанием, в котором существуют все миры и вселенные, в свою очередь взаимопроникающие друг в друга. Это единое сознание (и синь) есть не что иное, как космическое Тело Будды. Поскольку единое сознание объемлет все, то все элементы существования наделены природой Будды. Поэтому тяньтай в отличие от других буддийских школ учила, что природой Будды обладают не только живые существа, но и неодушевленная природа. Весь мир есть единое целое, и это единое целое есть абсолютное Тело Будды. Человеку лишь следует реализовать в себе свою собственную изначальную природу и таким образом стать буддой.

Данной цели можно добиться, учит школа тяньтай, благодаря применению тяньтайских методов медитации. Это система чжи гуань (первое слово означает остановку, прекращение, второе – созерцание). Применяя методы чжи гуань, тяньтайский монах стремится вначале добиться максимального прекращения волнения сознания, его успокоения, прекращения психической активности и только после приступает к аналитической медитации для ясного понимания природы своей психики. Хотя термин «чжи гуань» восходит к древнебуддийскому названию «шаматха-випашьяна», смысл данной практики в Китае весьма отличался от индийского.

Расцвет школы тяньтай наблюдался в VII–VIII вв. Позднее она пришла в упадок, и сейчас в Китае практически отсутствует. В Японии, где эта школа появилась в IX в. (по-японски она называется тэндай), она значительно более влиятельна. В XIII в. японский монах Нитирэн реформировал школу тэндай. Он сохранил всю ее философию, но изменил практику, предписав вместо занятий медитацией постоянное повторение формулы «Поклонение Сутре Лотоса Благой Дхармы» («Наму мёхо рэнгэ кё»). Последователи Нитирэна со временем образовали отдельную школу, влияние которой в современной Японии очень велико.

Другой школой китайского буддизма, также базирующей свое учение на доктрине определенной сутры, является школа хуаянь. Она основывается на сутрах, входящих в сборник под общим названием «Аватамсака сутра». Это название на китайский язык переводится как «Хуаянь цзин» («Сутра величия цветка»). Отсюда и название школы. Ее основателем был монах Фа-цзан, умерший в начале VIII в., хотя фундаментальные положения учения хуаянь были заложены еще Ду-шунем в конце VI в. Хуаянь считается наиболее утонченно-философичным направлением китайского буддизма, и ее монахов даже упрекали в том, что они занимаются философией в ущерб буддийской созерцательной практике.

Учение хуаянь исходит из истолкования образа сети индийского бога Индры, о которой говорится в сутре. Эта сеть является символом вселенной как единого целого. Она состоит из бесчисленных драгоценных камней, каждый из которых содержит в себе все остальные камни и, в свою очередь, сам содержится во всех прочих камнях. Объясняя этот образ, Фа-цзан взял статую Будды и окружил ее со всех сторон отражающими зеркалами.

Школа хуаянь утверждает, что каждая дхарма, каждый элемент существования включает в себя все остальные элементы и, в свою очередь, содержится в них. Все – во всем. Все имманентно всему, в каждом атоме – все миры Будды. Во всех мирах Будды – все атомы всех миров. Как в одном сколке с голограммы содержится вся полнота записанной на ней информации, так и в каждом элементе содержится все целое. И вся сложная целостность этих взаимопроникающих миров есть единое абсолютное сознание Будды, символически представленное в образе Будды Вайрочаны, Будды Великого Солнца. Это также ветка цветущей сливы на картинах буддийских художников Китая: ветка – единое сознание Будды, цветы – его бесчисленные развертывания в виде многообразных миров.

Эта сложная доктрина выражается в учении хуаянь двумя формулами: «принцип и вещи беспрепятственно проникают друг в друга» (ли ши у ай) и «каждая вещь беспрепятственно проникает во все другие вещи» (ши ши у ай). Первое из этих положений восходит к общемахаянской доктрине тождества сансары и нирваны. Под принципом здесь имеется в виду нирвана, природа Будды, под вещами – дхармы как элементы эмпирического существования. Но эти элементы не существуют сами по себе, они лишены собственной природы. Их природа – «принцип», «буддовость». В вещах является принцип, принцип наделяет вещи природой. Следовательно, ни то, ни другое не существует обособленно, но совокупно образуют абсолют – Единое Сознание Будды.