Религии Австралии - Страница 21

Отец и старики учат инициируемого песне, в которой многократно повторяется имя Тжентерама. Это имя теперь будет его настоящим именем, оно не должно произноситься в присутствии женщин, детей или чужих. Маленький камень намазывают жиром, красят охрой и кладут обратно на место; прячут под другими камнями, где он и был раньше. Вечером группа возвращается домой, там в честь «вновь созданного» предводителя Илбалинтья проводится священная церемония. И впредь, до тех пор пока он жив, никому не будет дозволено совершить эту церемонию снова иначе, как в его присутствии и с его разрешения.[201]

Иногда посвящаемого не берут на священную площадку. Двое или больше старших мужчин приносят чурингу, и отец показывает ее сыну. «Юноша, посмотри на этот предмет. Это твое собственное тело. Это предок Тжилпа, которым ты был, когда странствовал в своей предыдущей жизни. Затем ты погрузился вниз,[202] на отдых, в священной пещере неподалеку. Это твоя чуринга. Тщательно оберегай ее».[203]

Посвященный мужчина окончательно получает право распоряжаться своей чурингой, когда ему исполняется двадцать пять лет, Годам к тридцати или сорока пяти он знает уже все песни и ритуальные секреты.[204] Ведь новичку во время первой инициации раскрывают далеко не все. «Он продолжает узнавать о священных ритуалах и мифах и получать прочие знания на протяжении всей жизни, и он может быть средних лет или относительно старым к тому времени, когда ему будут сделаны последние откровения. Инициация лишь приотворяет дверь в тайну — священную эзотерическую жизнь мужского сообщества. Реальный процесс приобщения к этой жизни может продолжаться длительное время и состоять из нескольких стадий. Например, он может быть допущен к лицезрению некоторых священных предметов, но еще не иметь права держать их в руках, или ему может быть разрешено наблюдать определенные обряды, но не разрешено участвовать в них».[205]

Последовательное и постепенное введение в культовую жизнь характерно для большинства австралийских религиозных систем. В результате посвященные как бы делятся на несколько рангов, хотя феномен мужского «тайного общества» еще не развился у австралийцев в окончательном виде. В Австралии, в отличие от тех мест, где имеются «тайные союзы», последовательное посвящение гарантировано каждому мужчине, рано или поздно он получит все знания, которые можно получить. Основная же причина постепенности введения молодого человека в сферу тайных традиций племени заключается в том, что всему сообществу ради поддержания религиозного равновесия необходимо вновь и вновь «проживать» священные времена начал.

Много характерных примеров тайных церемоний, в которых инициации юношей совмещаются с обрядами, обеспечивающими обновление жизни через ритуальное воспроизведение событий священной истории, можно найти в Арнемленде. Таковыми являются культовые мистерии, посвященные Матери Плодородия и мифологическому Змею. Эти тайные культы — сравнительно недавнее открытие австралийской этнологии. Первая существенная полевая работа по их изучению была проведена Уорнером в 1927–1929 гг., за ней последовало двадцать лет исследований Рональда Берндта.[206] Культы распространялись довольно быстро в последние сорок или пятьдесят лет и влияли друг на друга или даже сращивались. Таким образом, сегодня мы видим тайные культы плодородия преимущественно синкретического характера, хотя их первоначальная форма еще узнаваема. Среди наиболее распространенных — ритуальные циклы, связанные с образами сестер Ваувалак (Вавалаг, Вадьилаг, Вавилак) и с самкой или самцом (Берндт) или бисексуальной (Уорнер) ипостасью питона, Юрлунггур. В основе мифов о них лежат три ритуальных комплекса. Первый, джюнггавон (джюнггуан) — это церемонии взросления; второй, гунабиби (по Уорнеру), или Кунапипи (по Берндту), первоначально был тайным культом плодородия; третий, нгурлмак — по мнению Рональда и Кэтрин Берндт, «самый важный из всех» — в основном «носит характер откровения».[207]

Между прочим, каждый из этих обрядовых циклов составляет церемонию инициации, в том смысле, что в каждый из них некоторое количество молодых людей впервые знакомится с конкретными тайнами культа. Для этих, так же как для всех остальных эзотерических таинств Арнемленда, характерна доминантная роль, которую играют первобытные существа женского пола, а также особая важность, придаваемая обрядам и символам плодородия. Как мы сейчас увидим, в мифах и ритуалах этой категории постоянно делается упор на религиозное значение менструальной и послеродовой крови, спермы, совокупления, плодовитости и родов. Значение этого, очевидно недавнего, новшества — по сравнению с религиозной моделью центральной и юго-восточной Австралии — мы рассмотрим позднее.

Каждый из трех обрядовых циклов иллюстрирует определенную часть основополагающего мифа, но главная мифологическая тема лежит в основе каждой церемонии в данной части цикла. Основные персонажи — две сестры Ваувалак и мифический Змей. Их приключения передаются в цикле песен, которые поются на священной земле во время церемоний.[208] Миф рассказывает о том, как сестры пришли в северный Арнемленд с юга. Перед тем как уйти оттуда, старшая сестра вступила в кровосмесительные отношения с членом своего клана и во время путешествия была беременна. Ее называют «Сестра с ребенком», тогда как ее младшую сестру называют «Сестрой без ребенка» [Berndt, Kunapipi, p. 20]. По дороге они поймали нескольких животных — на ужин — и заявили, что эти животные позднее станут священными и, следовательно, будут играть определенную роль в церемониях. Они отдохнули некоторое время, а затем старшая сестра родила девочку. Когда мать смогла идти дальше, они пошли к священной земле Мурувул. Там они развели костер и хотели готовить, но животные выскочили из огня и попрыгали в находившийся поблизости водоем. Растения, которые были в сумке, тоже убежали. А ведь они знали, что не должны приближаться к воде, где обитают змеи, в том числе Юрлунггур (Джулунггул), так как одна из сестер была нечистой из-за послеродовой крови. В самом деле, привлеченная запахом крови, Юрлунггур высунула голову из воды и выплеснула в воздух фонтан. Сестры увидели тучи и построили хижину, чтобы укрыться от дождя. На следующую ночь Юрлунггур наслала молнию, выбралась из воды и поползла в сторону хижины. Младшая сестра пыталась остановить змею, танцуя перед ней, и эти танцы воспроизводятся в церемониях Кунапипи. Потом сестры спрятались в хижине, но Юрлунггур последовала за ними и проглотила обеих сестер и ребенка. Затем Юрлунггур вернулась в водоем Мурувул, где встретила своего мужа, и стала хвастаться другим змеям, что проглотила сестер Ваувалак. Издаваемые ими громкие зловещие звуки имитируют во время церемоний, вращая гуделки.

Существуют различные версии последней части мифа. Одна из них такова: «После проглатывания змея Джулунггул вернулась в Мурувул; там она изрыгнула Ваувалак и ребенка, которых затем оживили укусы муравьев, но в конце концов они были проглочены снова. Духи Ваувалак все еще пребывают там, у священного водоема; „мы не можем их видеть, хотя они могут видеть нас, потому что теперь они принадлежат Джулунггул“. Когда они видят людей, приближающихся к этому месту, Джулунггул снова проглатывает их — уже в их духовной форме».[209]

Мы вернемся к наиболее значимым эпизодам мифа, когда будем описывать ритуалы, в основе которых лежат эти эпизоды. Мы также будем обсуждать религиозную структуру Змеи, принимая во внимание не только сюжет о Ваувалак, но и другие австралийские мифо-ритуальные системы. Сейчас мы можем указать на комплексный символизм Юрлунггур. Прежде всего, пол змеи не ясен. Уорнер утверждает, что есть только один Змей, мужского пола,[210] тогда как Рональд Берндт считает, что есть две Змеи, мужского и женского пола. Берндт ссылается на интерпретации местных жителей, которые говорят, что Юрлунггур вползает в хижину, «как пенис входит во влагалище».[211] С другой стороны, акт проглатывания, похоже, имеет женскую символику, поскольку Юрлунггур после проглатывания сестер становится беременной. Вероятнее всего, эти вариации и очевидные противоречия указывают на первоначальную бисексуальность Змеи. И мы увидим, что бисексуальность — это единственное, хотя и весьма впечатляющее, из проявлений «божественной множественности в единении» (в идеале — coincidentia oppositorum[212]).