Религии Австралии - Страница 18

Религиозная значимость Унгуда и Вондьина демонстрируется, в особенности, их способностью посылать дождь и обеспечивать плодородие. В северном Кимберли аборигены верят, что если человек из определенного тотемического клана прикоснется к ассоциирующемуся с его тотемом наскальному изображению, то пойдет дождь и появятся духи-дети для последующего воплощения в женщин. Подобным образом, считается, что подновление изображений животных и растений увеличивает число соответствующих видов. «В одной из областей северного Кимберли считается, что человек, который „находит“[153] духа-ребенка, должен пойти в то место, где сосредоточены петроглифы, и притронуться к изображению Змеи-Радуги, или даже нарисовать изображение духа-ребенка, так чтобы у Змеи-Радуги их оставалось достаточно».[154]

Эти духи-дети предсущи; пока они не родились, они живут в хорошо известных местах. «Предсущие духи большей частью появились в период давно прошедшего Времени Сновидений в результате действий какого-то героя; согласно некоторым верованиям, однако, их создают время от времени или приносят в мир созидающие герои, чья деятельность не ограничена прошлым, а все еще продолжается».[155] У унгариньин Петри обнаружил лишь представление, что духа-ребенка отец находит во сне;[156] совокупление считается просто удовольствием.[157] Сходные понятия имеются во многих племенах, соседствующих с унгариньин.[158] И, как хорошо известно, во всей центральной Австралии в представлениях аборигенов зачатие не связано напрямую с половым сношением.[159]

«Размножение» животных и растительных видов с помощью подновления наскальных изображений — не магический, а религиозный акт.[160] Человек возобновляет свою связь с источником жизни. Таким образом, созидательность Времени Сновидений вновь повторяется на земле. Тот же принцип вдохновляет «церемонии размножения» (интичиума или, если использовать более общий термин аранда, мбанбиума) жителей центральной Австралии, которые так полно описаны Спенсером и Гилленом. Церемонии проводятся на площадках, связанных с мифологической историей племени: то есть в тех местах, где тотемические герои впервые исполнили эти ритуалы. Каждое действующее лицо представляет мифического предка — кстати говоря, в то же время как бы воплощая этого предка. Каждая церемония продолжается всего несколько минут, при этом зрители поют песню, в которой рассказывается об инсценируемом эпизоде мифа. В заключение каждого ритуала старики объясняют значение украшений и символов вновь посвященным юношам.[161] Как говорит об этом Штрелов, хор стариков «исполняет различные версии традиционных песен, в которых говорится о событиях из жизни предка, разыгрываемых в ритуале».[162]

У карадьери, сообщает Пиддингтон, церемонии размножения проводятся в специальных «центрах», созданных во времена Бугари («Сновидений»), где в изобилии были оставлены духи животных. Иногда актеры поют песню, связанную с мифологическим происхождением сообщества.[163]

Итак, размножение природных видов обеспечивается возобновлением контакта с героями Времени Сновидения, и такого возобновления можно достичь обновлением наскальных рисунков (Вондьина), повторным проигрыванием акта творения или пением мифа, в котором рассказывается данный эпизод.

Пубертатные обряды[164]

В конечном счете вся религиозная практика аборигенов Австралии может рассматриваться как множество разнообразных, но гомологичных способов вхождения в контакты со сверхъестественными существами и погружения в священное Время Сновидений. Каждый религиозный акт — ритуал, исполнение мифа в песенной форме, тайные культовые песнопения, изготовление священных культовых предметов и т. п. — только повторение события, которое произошло в начале времен, короче говоря, имитация моделей, данных племени сверхъестественными существами. С другой стороны, каждый индивид в основе своей — «духовное» существо. Его самая сокровенная суть — это часть того священного мира, с которым он периодически пытается вновь связаться. Но он не знает собственной действительной сути: она должна быть ему раскрыта через обряды инициации. Таким образом, можно сказать, что инициация восстанавливает австралийского юношу в его первоначальном «духовном естестве». Как говорит У.Ллойд Уорнер относительно каждого мужчины племени мурнгин,[165] «личность до рождения абсолютно духовна; она является совершенно „мирской“ („профанной“) и бездуховной в ранний период своей жизни, когда социально принадлежит к категории женщин, постепенно, по мере того как индивид становится старше и приближается к смерти, она все более и более приобщается к ритуалу и священному миру и с наступлением смерти вновь делается абсолютно духовной и священной».[166]

Австралийские церемонии инициации постепенно вводят новичка в священный мир.[167] Это значит, во-первых, что посвящаемый отделяется от «профанного» мира детства, где он находился под опекой и руководством матери, и во-вторых, ему открывают священную историю, которая в конце концов приводит его к пониманию собственной духовной сущности.

Незадолго до этого мужчины подготавливают «священную землю»,[168] где проводятся тайные ритуалы. «Священные земли» (обрядовые площадки) устроены по-разному, в соответствии с традициями каждого племени, но это всегда места, ассоциирующиеся с определенными мифологическими событиями, которые во время обрядов воспроизводятся в танцах, пении и пантомимах. В некоторых случаях «священные земли» как бы представляют «образ» мира, каким он был в начале, освященный присутствием сверхъестественных существ. Так, согласно Р.Х.Мэтьюзу, камиларои обычно готовили два огороженных круга. Больший был примерно семидесяти футов[169] в диаметре, в центре ставился шест высотой в три ярда[170] «с пучком перьев эму, привязанных к верхушке». В меньшем круге устанавливались два специально выкорчеванных молодых деревца — так, чтобы корни были на воздухе. Круги были соединены дорожкой. «По обеим сторонам дорожки на земле были расположены нарисованные или вылепленные из глины фигуры. Самая большая, высотой в пятнадцать футов[171] — изображение верховного божества Байаме. Пара других представляла мифических предков, а группа из двенадцати антропоморфных фигур — молодых людей, которые были с Байаме на его первой стоянке. Другие фигуры представляли животных и гнезда птиц».[172] Новичкам не разрешалось смотреть на эти изображения, которые в конце церемонии уничтожались.

Согласно Мэтьюзу, «земля бора представляет первую стоянку Байаме, людей, которые были с ним тогда, и дары, которые он им дал».[173] Это значит, что участники церемонии как бы заново «проживают» мифическую эпоху, когда инициация (бора) была проведена впервые. Они вновь проживают священное время, когда Байаме присутствовал на земле и положил начало совершаемым теперь мистериям. Короче говоря, происходит реактуализация присутствия Байаме и его созидательных дел и, следовательно, обновление мира — мир обновляется путем воспроизводства его первоначальной модели, первой стоянки Байаме.[174] Как мы увидим, это относится ко всем австралийским церемониям инициации. Бесчисленные ритуальные пантомимы, иногда сопровождаемые пением, представляются на этих священных землях, вдалеке от основной стоянки. Мало что в них понятно неофитам. Но такое ритуальное воспроизведение наиболее важных эпизодов священной истории племени возобновляет связь со священным миром. Церемонии инициации так же важны для духовной жизни общины, как и для мистической метаморфозы, происходящей с посвящаемыми.