Реквием по вернувшимся - Страница 13

– Ладно, будем считать, что рассказала, – смилостивился Андрей. – Не очень удачная вышла у вас экспедиция.

– Почему это?! Мы же обследовали планетную систему – согласно полётному заданию. И никаких ЧП.

– Это замечательно, что у вас без происшествий обошлось. Но для приключенческого романа такой сюжет не годится.

– Ну извини, что мы вернулись живыми и здоровыми! Надо чтобы половина экипажа там полегла, да?

– Боже упаси! Но понимаешь, в глазах землян вы, – косморазведчики, звёздопроходцы, – вы все герои. А герои должны совершать подвиги, работа у них такая.

– А Круминь говорит – за подвигами только клинические идиоты гоняются.

– Правильно он говорит. Со своей точки зрения. Он начальник экспедиции, он за людей отвечает, ему эти подвиги – одна головная боль. Но в вашей профессии самая будничная работа в чём-то героическая. Честно говоря, я и пытался это уловить в твоих рассказах. Хоть что-то.

– Ага, а месяц на экваториальном плато, это тебе не подвиг? Сниться эти базальтовые плиты начали. Едва глаза закрываешь – красно-бурая каменная пустыня до горизонта, и миражи в раскалённом воздухе.

– Может и подвиг, но какой-то он очень уж однообразный получился. Высадились, установили регистрирующую аппаратуру, собрали образцы… Рутина!

– Рутина, значит? Конечно, куда уж нам до вашей, полной интересными приключениями и подвигами писательской жизни!

Белка отвернулась, надула губы. Обиделась. Андрей прикусил язык – зачем ляпнул? И слово какое противное выскочило, «рутина». Где только выкопал такое?

Теперь они шли молча, почти в полной тишине. Только изредка хрустнет веточка, попавшая под ногу, да дятел где-то вверху выбивал раскатистую барабанную дробь. Краем глаза Андрей засёк движение – рыжая белка разбирала упавшую на землю шишку. Заметила людей, застыла, повернув навстречу удивлённую мордочку. И вдруг молнией взлетела по стволу, исчезла в ветвях. Андрей осторожно потеребил ладонь подруги.

– Ну чего ещё? – недовольно буркнула та.

– Видела, как твоя родственница по деревьям скачет?

– Ой-ой-ой, остряк доморощенный! Сейчас я твоего родственника найду!

Она покрутила головой, но никакой живности больше не наблюдалось. Отчаявшись увидеть в густых ветвях хоть что-то, поинтересовалась ехидно:

– А какая это птичка поёт?

– Дятел.

– Сам ты дятел! Прислушайся! Слышишь? Соловей?

– Нет, не похоже… Хотя… Нет, не знаю. Определённо могу сказать, что это не кукушка!

– Да уж, соловья от кукушки любой отличит. А я думала, ты по голосам птиц определить можешь.

– С чего бы? Я не орнитолог.

– Но ты ведь пишешь в своём романе: «Он услышал, как синички в кустах начали о чём-то ожесточённо спорить». А может там совсем не синички были?

– Так то в романе!

– Вот так и верь вам, писателям! Я думала, пишут о том, что знают.

Андрей, протестуя, взмахнул руками:

– Нельзя же знать всё!

– Да, всё знать невозможно. Но то, чем занимаешься, нужно изучить в совершенстве. Я, например, знаю химию и планетологию. И косморазведку.

– Косморазведку и я знаю!

– Ха! Это ты о тех трёх неделях на базе? Хорошее знание! Помнишь, как ты тогда шлюпку сажать учился? «Леночка, мы почему-то слишком быстро снижаемся!» Повезло, что я успела управление перехватить, а то так бы и пришёл шлюпке трындец с капремонтом.

Возразить было нечего, инцидент имел место быть. Но сдаваться Андрею не хотелось, а лучшая защита, как известно, это нападение. К тому же Белка, кажется, забыла о решении обидеться на «рутину».

– Между прочим, госпожа косморазведчица, ты в своём рассказе о Горгоне кое-что перепутала. Вы там были не двадцать три, а двадцать две недели, если на каждую точку высадки ровно неделю тратили, согласно инструкции.

– Ага, ты лучше меня знаешь! Наверное, это ты там по экваториальному плато лазил.

– Считай сама. Первая высадка на южном полюсе. Затем архипелаг. Четыре высадки на полярные равнины. Два в прибрежных районах. Итого восемь. Семь высадок в горные районы. Четыре на экваторе. Итого ещё одиннадцать.

– И что?

– И три в океанах. Получается двадцать две недели, элементарная арифметика.

– Стой, ты что-то пропустил, – Лена нахмурилась и начала сосредоточено подсчитывать в уме. – Архипелаг считал?

– Разумеется.

– В горах… Да, не сходится. Это что ж, у меня старческий склероз начинается?

– Ладно, забудь, какая разница, позже вспомнишь.

Андрей не рад был, что затеял подсчёты. Попытался сменить тему разговора, но не тут то было. Елена ни о чём другом больше и думать не хотела, раз за разом пересчитывала высадки, загибая пальцы. И, наконец, облегчённо вздохнула:

– Северный магнитный полюс! Всё правильно, двадцать три недели полевых исследований. Не путай меня.

– Я и виноват остался! Сама же забыла.

– Странно, но и правда, забыла. Это же наша последняя точка, Круминь почему-то решил на неделю задержаться… А, там какая-то аномалия была, он на снимках увидел и решил проверить. В районе магнитного полюса обнаружился кратер идеально круглой формы.

Леночка вновь повеселела, и Андрей успокоился. Спросил:

– И что там интересного, в этом кратере?

– Ничего, одни камни растрескавшиеся… – Лена замолчала. А закончила притихшим, каким-то осипшим голосом: – И «облако»…

Она вынула пальцы из ладони Андрея, засунула руки в карманы шортов, пошла вперёд. Подивившись такой резкой смене настроения, Лесовской поинтересовался осторожно:

– Какое облако? Лена, что-нибудь случилось? Там, в этом кратере? Какие-то неприятности?

– Нет. Но странно – как это я могла забыть? До старческого склероза вроде далеко. Что касается кратера, то ничего там экстраординарного не было, обычный метеоритный кратер. Но в центре его постоянно висело облако необычного цвета – алое, как артериальная кровь. Пробы показали, что это обычный туман – какие-то тектонические процессы, водяной пар сквозь разломы на поверхность просачивается и конденсируется. Что его в красный цвет окрашивает, мы определить не смогли. Да, ещё в том месте – если смотреть с орбиты – видно, что кратер лежит в середине более тёмного, чем остальное плато, круга. И там, где круг касается горного хребта – прямо на границе, – тянется неглубокое ущелье. Мы его обследовали, но ничего не… – она опять сбилась. Помолчала, затем выдавила едва слышно: – …только в последний день.

Андрей насторожился. С Леночкой явно что-то происходило, что-то непонятное.

– Что «в последний день»? – переспросил.

– В последний день я нашла.… Там пещера была, я спускалась в неё на лебёдке. Я там увидела… – Она растерянно посмотрела на него. – Чёрт, а что я там увидела?.. Потом Маслов начал кричать в шлемофон. У них что-то случилось в кратере…

– У вас было ЧП?!

– ЧП? Нет, не ЧП. Закончили высадку, вернулись на корабль. Как обычно.

– А что же…

Под ногу Андрею попала шишка. Взглянув на неё мимоходом, он снова повернулся к Белке. И застыл, чувствуя, как противный холод пополз по коже. Елена смотрела куда-то остекленевшими от ужаса глазами. Представилось вдруг ни с того ни с сего, что не в земном домашнем лесу они стоят, в ста метрах от человеческого жилья, а на далёкой таинственной Горгоне…

– Лена! Что с тобой?!

Он схватил её за плечи, рванул к себе. Будто очнувшись, Коцюба взглянула на него, нетерпеливо высвободилась, развернулась и быстро пошла к пансионату.

– Да что стряслось?!

– Всё нормально. Была обыкновенная высадка. Собрали оборудование и улетели. Все живы-здоровы, как видишь.

– А что ты увидела в пещере?

– Не было никакой пещеры! И вообще, давай больше не будем об этом! У меня голова раскалывается от твоих вопросов!

Лесовской не настаивал, шёл молча сзади. Сбивчивый рассказ подруги и всё, что сегодня случилось в лесу, ему очень не понравились. Но он решил, что к этому разговору успеет вернуться позже.