Реквием по вернувшимся - Страница 10

– Проснулась, я, проснулась.

Люк на верхнем ярусе открылся, и второй разведчик «Колумба», экзобиолог и корабельный врач Вероника Пристинская спрыгнула на пол. Короткие светлые волосы её были взъерошены, лицо заметно опухло. Докторша, в отличие от подруги, хорошим самочувствием после стасис-сна похвастаться не могла.

– Вот и отлично, – кивнул Круминь. – Одевайтесь, умывайтесь и поднимайтесь наверх. Посмотрим, куда нас наш «извозчик» привёз.

По пути в рубку он заскочил на жилую палубу, наскоро принял душ. Остатки сна мигом улетучились под холодными струями, полосующими со всех сторон. В каюту заходить не стал, наверняка в ней ничего не изменилось за два дня. «Надеюсь, что прошло два дня, что никакого ЧП у нас не случилось» – мысленно поправил он себя по привычке. И начал подниматься по ведущему к ходовой палубе трапу.

ЧП не случилось. Круминь поздоровался с навигатором и пилотом, уселся в приготовленное кресло. «Надо было Ярославу поцеловать» – мелькнуло в голове. – «А то сухое какое-то приветствие вышло». Он тут же отогнал эту мысль. Успеют нацеловаться и наобниматься – позже, когда останутся вдвоём. Во время работы они командир и пилот, и ничего более. Сам такие правила установил, негоже их нарушать теперь.

Он повернулся к Буланову:

– Итак, что мы имеем?

– Манёвр Перехода успешно завершён. Точка выхода соответствует расчётной. Координаты звёздной системы занесены в бортовой журнал. Разрешите сдать полномочия капитана корабля?

– Спасибо, Алексей.

На этот раз в заданное локальное пространство они вышли с первой попытки. Хорошо, не пришлось ребятам возиться с юстировкой м-двигателя… Плохо! В косморазведке такая удача считалось дурным предзнаменованием. «Если сначала всё хорошо, то потом уравновесится», – закон сохранения пропорции везения-невезения. Новичкам на голубом глазу рассказывали, что закон этот открыт был Витольдом Мережем и строго засекречен Службой Безопасности Космофлота. Конечно, это было шуткой. Но работа в Дальнем Космосе делала людей суеверными.

Круминь включил внутреннюю связь.

– Бортинженер, доложите результаты диагностики.

– Доброе утро, командир!

Голос Маслова был неподдельно довольным. Радуется, что капитанство навигатора позади. Эти двое прямо таки на дух друг друга не переносят. Как же, у каждого свои жизненные принципы, своя система ценностей… Тьфу! А вроде взрослые, умные люди.

– Разбалансировка м-двигателя в пределах нормы, – продолжал докладывать бортинженер. – Система антиастероидной защиты работает в штатном режиме. Внешняя оболочка корабля повреждений и деформаций не имеет. Система жизнеобеспечения в норме. Всё благополучно у нас!

Последнюю фразу Маслов сказал явно для самоуспокоения. Он тоже был косморазведчиком со стажем. А значит, суеверным человеком.

– Хорошо, Степан. Начинай проверку планетарных двигателей.

– Есть, мой капитан!

– Кибернетик, как там у вас дела?

– Бортовой компьютер работает в штатном режиме. Программа расчёта координат точки выхода завершена. Идёт обработка предварительных данных о звёздной системе.

Иван повернулся к Медведевой:

– Что ж, Ярослава, давай посмотрим, что нам здесь приготовили.

Пилот пробежала пальцами по сенсор-панелям, выводя на большой экран картинку звёздной системы.

– Данные предварительные. Звезда спектрального класса G1 V. Масса… Радиус… Светимость… Эффективная температура… Вот спектр излучения. Стандартные полосы.

Солнышко Круминю понравилось. Больше земного, ярче и горячее, но, в общем, похоже.

– Планетарная система?

– Пять планет, две земного типа и три газовых гиганта. Все, кроме четвёртой, лежат в одной плоскости эклиптики. Предварительные данные по планетам… – на боковых экранах побежали столбцы информации. – Первая… Параметры орбиты… Расстояние от солнца… Эксцентриситет… Наклонение к плоскости среднесистемной эклиптики… Сидерический период вращения вокруг оси… Орбитальная скорость… Угловая скорость вращения… Наклон экватора к орбите…

– Что по самой планете?

– Вот фотографии.

– Не густо.

– Масса… Радиус… Соответственно, средняя плотность… Напряжение гравитационного поля… Альбедо… По первой пока всё.

– Что-то похожее на наш Меркурий? – предположил Буланов.

– Меркурий размером с Венеру. Там, наверное, настоящее пекло.

– Разрешите войти?

Дверь со стороны пилотского ложемента отворилась – разведчицы, наконец, добрались до рубки. Судя по мокрым волосам, задержались они в душевой.

– Заходите, – кивнул Круминь, – фильм как раз на самом интересном месте.

Девушки по очереди «цёмкнули» Медведеву в щёчку и пристроились за её креслом. Иван в который раз подивился, насколько женские правила общения отличаются от мужских. Целуются, и никому в голову не придёт, что за этим кроется нечто эдакое. А попробовал бы он Буланова так «цёмкнуть»? Навигатор с кресла бы упал, не иначе. А после возвращения по всему космофлоту слушок пошёл бы…

– В принципе, на Первую высадиться можно, только смысла я в этом не вижу, – нарушила возникшее было в рубке молчание Медведева. – Разве что ножки помочить в свинцово-оловянных реках.

– Так горячо? – Елена пробежала взглядом по столбцам параметрии. – Ого, с таким солнышком там и медно-цинковые реки потекут.

– Да, смысла соваться туда нет, – согласился Круминь. – Ярослава, давай Вторую.

– Вторая… Параметры орбиты… Фотографии. Тоже неважные, далеко.

– Во всяком случае, какие-то детали поверхности различаются.

– Масса… Радиус…

– Да, вторая интереснее будет.

– Маловата, – с сомнением заметил Буланов.

– На сестричку Земли не тянет. Скорее, на наш Марс похожа.

– Марс, на котором температура в пределах плюс пятьдесят – плюс сто пятьдесят по Цельсию, – уточнила Ярослава.

– Это если там атмосфера, как на Марсе, – покачала головой Коцюба. – А цвет планеты местами странный.

– Синеватый? Я думаю, это вода.

– Вода при ста пятидесяти? Капитан, почему же она не выкипела? И тогда отсутствие облаков как объяснить?

– А кто сказал, что это окончательные данные по температуре на поверхности? К тому же смотрите, какой наклон экватора, там климатическая поясность должна быть выражена сильнее, чем на Земле. А у нас температура в Антарктиде, между прочим, минус пятьдесят, а двести лет назад наблюдали и минус восемьдесят.

– Если там вода есть, то могут и органические формы быть? – неуверенно предположила Пристинская.

– Возможно, но не обязательно, – пожал плечами Круминь. – Узнаем состав атмосферы, тогда будем предполагать.

– Переходить к гигантам? – оглянулась Медведева.

– Да. Но я думаю, и так ясно, что высаживаться будем на Вторую. А ты как считаешь?

Спросил и увидел вдруг, как задрожала рука пилота, лежащая на сенсор-панеле пульта. Очень сильно задрожала. Впрочем, длилось это секунды две-три, никто и не заметил. Медведева быстро справилась со своим непонятным приступом. Кивнула:

– Раз ты решил, то пусть так и будет.

Вторая лежала в афелии, и «Колумбу» понадобилось пять стандартных суток, чтобы подойти к ней. Все эти дни Вероника места себе не находила. Было из-за чего переживать! По всем расчётам получалось, что выход на орбиту тютелька в тютельку выпадает на Вероникин день рождения. Тем самым этот её личный праздник отменяя – сначала маневрирование, затем орбитальная разведка, обработка полученных зондами данных… И ладно бы, обычный день рождения пропадал, а то юбилей, можно сказать! Тридцать лет.

Однако Круминь об этой дате тоже помнил. И накануне неожиданно выяснилось, что пяти суток кораблю не хватило, что до выхода на орбиту остаётся почти целый день. Правда, праздничный ужин придётся заменить праздничным завтраком, но это такие несущественные мелочи!