Рекуперация (СИ) - Страница 43

   Поздней осенью жидкая кучка бывших осуждённых выстроилась в здании штаба за документами и денежным довольствием. Расписался в журнале, повертел в руках справку об освобождении, сунул в паспорт вдогонку к тонкой пачке купюр, подхватил баул и сделал первый шаг на свободу. Впереди недлинный путь до вокзала, а там две с небольшим тысячи километров по железке до родного Питера. Под стук колёс вспоминал свои командировки. Больше всех запомнилась поездка в Москву на представление генералу Арефьеву, знакомство с делами попаданцев, развёрнутые знания о будущем страны, бесконечное изумление грядущим переменам, техническому прогрессу, скачку науки и культуры. Всё это и сейчас хранится в памяти и ждёт своего часа. Пока на дворе 1977 год, страна будет тихо стагнировать ещё двенадцать лет. Соболев мог только предполагать, что в истории СССР могли возникнуть смельчаки, попытавшиеся изменить историю. Если в архивах Лубянки и имеются подобные документы, то допуск к ним был закрыт в то время, когда служил в КГБ, и тем более сейчас.

   "Что мне до страны. Главное вернуться в лабораторию и создать, наконец, прототип машины времени, а вот тогда..." Дух захватывало от перспективных, необычных и очень интересных возможностей. Правда горше осознавать, что в будущем уже имеются специалисты, способные влиять на ход поступков. Но ничего он подождёт, исправит завитки ненужных турбуленций, отредактирует грядущее и повлияет на судьбы неугодных персонажей. И вновь вспомнил беседу с Серебряковым в вагоне-ресторане после памятного московского визита. Тогда полковник рассказал о истории "приводнения" лайнера ТУ-124 реку Неву. Вот классический случай, когда можно воздействовать на историю. Достаточно организовать дополнительные регламентные работы в аэропорту Пулково, тем самым предотвратить остановку двигателей, отказ гидросистемы выпуска и уборки шасси. А сколько катастроф и аварий он мог бы стереть из истории.

   Тут в голове, как чёрт из коробочки выскочил невнятный, туманный вопрос: а фатум? Необъяснимая совокупностью обстоятельств, рок. Это противоречит науке, ведь в случае с Серебряковым, да жуткой смертью под колёсами, это не сработало - два человека остались живы, ничего не изменилось. Значит управлять историей можно! Ещё на зоне, Соболев нашёл в библиотеке сборник американских писателей-фантастов. Перечитал Рэя Бредбери "И грянул гром". Почему прозаики взяли за основу теорию писателя о влиянии на историю раздавленной бабочки? Нет, не так, там красной нитью проходит другая мысль: всякое вторжение во внешнюю среду ведёт к необратимым изменениям человеческого социума. Соболев запомнил ключевые предложения: "Раздавите ногой мышь - это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека - смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветёт пышная жизнь".

   На перроне вокзала города Кирова в купе подсел новый пассажир. Проводница принесла чай. Мужчина в возрасте, с редкими волосами, массивным сократовским лбом и пытливым взглядом. Интеллигентная внешность подчёркивалась позолоченной оправой. Добротный костюм, светлая рубашка с наметившимся грязным ободком вокруг шеи. В руках безразмерный портфель - ни дать ни взять командировочный. Познакомились. Соболев пояснил что возвращается в Ленинград. Выяснилось, что гражданин едет туда же и зовут его Егор Степанович.

   - А сами из Питера? - поинтересовался Соболев.

   - Нет, вятич, в город Ленина отправляюсь на писательскую конференцию.

   - Простите, не понял, как вы сказали?

   Командировочный рассмеялся, забавно похлопывая себя по выпиравшему брюшку.

   - Сколько раз мне задавали этот вопрос. Вятич, в смысле житель Вятки. Название Киров, я как коммунист признаю, но не пользуюсь. Сергей, а вы не называете родной город Санкт-Петербургом?

   Теперь загадочно улыбнулся Соболев.

   - Пока нет, но как знать может в будущем переименуют, да и вернут историческое название.

   - В будущем говорите. Ну что мы можем знать о будущем? Вот вы предполагаете, а на самом деле, возможно, выдаёте свои скрытые помыслы. Завтрашний день берутся предсказывать политики, да фантасты. Что, на мой взгляд, одно и тоже. А знаете какая повестка конференции - "Будущее глазами современников". А давайте выпьем, Сергей. У меня тут отличный коньячок в дорожку, как раз на случай внимательного и интересного собеседника.

   После не долгой процедуры, завораживающей взгляд свой притягательностью и неистребимым желанием быстрее попробовать нехитрую снедь, на ограниченном пространстве купейного столика вздыбилась бутылка "Ахтамара". Окружали стеклянную башню пупырчатые огурчики, краснющие помидоры, половинка свежепахнущего хлебного каравая, домашний сыр и духмяные яблоки.

   - Яблочки свои, - и пояснил, - у нас женой свой огород перед домом. Сыр в дорожку супруга взяла у соседей, там и корова, и коза есть.

   В хлебосольный Егор Степанович плеснул в стаканы из под чая грамм по сто коньяка. Последовал традиционный тост за знакомство и пауза на пережёвывание.

   - Так вы писатель, Егор Степанович? Прозаик или как?

   - И так и сяк. Недавно выпустил сборник стихов, до этого несколько книг современной прозы. Лежит в издательстве и фантастический роман. В городе и области меня знают, но дальше пробиваться не стал. Читают земляки то ладно. Ну, а вы откуда следуете, тоже командировочный?

   Соболев усмехнулся и махнув рукой, была не была, дерзко ответил:

   - Командировочный по заданию районного суда, аж на целую пятилетку. Но досрочно освободился за примерный труд и хорошее поведение.

   Вопреки опасению Соболева, что собутыльник потеряет к нему интерес и тихо сольётся в молчаливого, насупившегося попутчика, реакция писателя оказалась бурной и радостной.Он взвился и заинтересованно затараторил:

   - Господи, как давно мне нужен был такой собеседник. Есть сюжет, но фактуры для материала не хватает. Позвольте полюбопытствовать, статья у вас не поганая?

   - Нет, не поганая, можно сказать служебная - повреждение государственного имущества. Я физик, начудил в лаборатории, в которой работал и получил по дурости срок. Подробности рассказывать не стану, не обессудьте. Уважаемый.

   С непривычки, алкоголь быстро развязал язык Соболеву. Хотелось выложить всё наболевшее незнакомому человеку. Но взял себя в руки и перекинул собеседнику свой вопрос:

   - А можно мне полюбопытствовать, что за сюжет у вашего произведения? Какая завязка? Вы сказали роман, это же большая литературная форма, много персонажей...

   - Конечно, конечно Сергей, - оборвал писатель, - сейчас расскажу. Давайте только выпьем за случайную встречу!

   После непродолжительной паузы, Егор Степанович заговорил:

   - Вообще-то я не люблю делиться своими задумками, но вы слушатель особый. У меня главный герой садится надолго из-за несчастной и неразделённой любви. Он математик, работает в закрытом НИИ, трудится на оборону, а его дама сердца связана с западными спецслужбами и потихоньку выуживает секреты на радость врагам. Дальше понятно, тюремный срок, тяготы и невзгоды. Освобождается, мой герой перерождённый, сбросив чары прислужнице запада. Случайно встречается с разведённой матерью-одиночкой и возникает новое чувство. Счастливый конец. Мораль - любовь побеждает зло, лечит души и делает советского человека полноценным членом общества, идейным строителем коммунизма. Наша страна готова простить заблудшего и вновь принять его в свою семью. А чего вы морщитесь, не понравилось? Но ведь это фабула, главное ведь как подано. Именно такая тематика пользуется повышенным спросом нашего читателя. Да поймите Сергей, подобные сюжеты не часто встречаются в литературе. Давайте лучше махнём, так уж и быть посвящу вас в подробности.