Рекреация - Страница 2

– Да уж, почуял. Сколько мы с тобой, Сережа, прожили-пережили, сколько пудов соли вместе съели! Тут волей-неволей станем, как братья-близнецы. Один заболел – второй чует. Ну, за встречу, друг мой!

– Согласен… Ух, зараза!

Несколько мгновений они дружно и смачно хрустели огурцами, потом Сергей, хитро ухмыльнувшись, заметил:

– Кстати, что за девица с тобой? Что-то больно худа она. Таких, как раньше были, уже не осталось?

– Да нет, всяких полно… Но эта девчушка совсем не то, о чем ты подумал. Ты вот тут угощаешь меня самогонкой, сидишь вроде радостный, а я же ведь не просто так прилетел. По твою душу, сокол. Так-то.

Кременецкий потер ладонью щеку.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Грубо говоря, Родина зовет тебя в бой.

– Женя, не могу поверить, что ты надеешься на это! Я получил вечное отпущение от генерала и вряд ли захочу вернуться.

– Генерал умер, Сережа. Четыре дня назад от рака печени. Так уж получилось, что я теперь стал самым главным. Ты не можешь представить себе, сколько дерьма опрокинулось на меня… Честно сказать, я в нем плавал уже давно, потому что генерал последние три месяца провел в больнице. Поэтому мой визит к тебе – поступок не спонтанный, а абсолютно продуманный. Ты понимаешь, что я мог просто прислать вызов, заставить тебя, если бы ты не захотел, но мы друзья! Я приехал просить тебя оказать мне услугу. Всего один раз – это честно, я ведь тебя еще ни разу не обманывал.

Кременецкий молча поглядел куда-то мимо собеседника, в угол. Неловкое молчание продлилось недолго: Женька с кряхтеньем привстал, дотянулся до бутылки и плеснул в стопки.

– Давай выпьем за генерала. Он, говорят, о тебе вспоминал перед самой смертью – увы, я не присутствовал. Ну?

Все так же молча и мрачно Сергей выпил самогонку, поставил стопку на столик, однако так и не отпустил ее.

– А если я откажусь? – тихо спросил он. Его пальцы, выдавая волнение, сжимали и отпускали опустевший стеклянный бочонок.

Женька вздохнул, качнул головой и слегка взметнул свои редкие брови.

– Тогда… я попрощаюсь навсегда и уеду. В конце концов, ты заслужил покой, а я – мое дерьмо. Каждому свое.

Кременецкий застыл, запустив ладонь в шевелюру и полуприкрыв глаза.

– Неужели все так плохо, что ты не можешь обойтись без моей помощи?

– Еще хуже, чем ты думаешь. У нас давно не хватает людей, впрочем, так было и в твою бытность, но тогда малое количество заграничных агентов компенсировалось качеством их работы. Теперь молодежь по большей части не успевает набраться опыта. Замкнутый круг: их быстро разоблачают из-за недостатка умения, а умения они не успевают набраться потому, что их быстро разоблачают.

– А как же мы? Мы ведь тоже начинали с нуля! Нас даже некому было учить!

– Не знаю. Может, мы были очень умные и способные, может, они теперь слишком глупые? Одно точно – когда мы начинали, обстановка этому благоприятствовала. Тогда все только начиналось, кругом царила неразбериха. Сейчас война и всеобщее противостояние длятся два десятка лет. Противоборствующие стороны наловчились всему, чего не умели тогда. Теперь шанс выжить и работать за кордоном имеют либо врожденные шпионы, либо хорошо обученные. И тех, и других у меня крайне мало, к тому же, все до единого позарез нужны в ближнем заграничье, так как оно для нас более важно. Дело, которое заставило меня обращаться к тебе, требует проведения операции в такой дали, в какую мы давно не забирались. И, что самое страшное, мы не можем оставить его без внимания.

– Ты меня уже заинтриговал. Но подожди и ответь: неужели твои руки пусты на самом деле? Когда я уходил, то считал, что меня есть, кем заменить. Как же Степан, Лида, Венечка?

– Степа был нашим последним агентом в дальнем зарубежье. Год назад он в последний раз вышел на связь в Лондоне и пропал. Вето чуть попозже расстреляли казахи. Ну, а Лида теперь мой зам. Он чертовски болен, живет на уколах, но не хочет бросать работу.

Кремеиецкий быстро взглянул па собеседника, ища в его словах укор себе, однако Женька говорил без задних мыслей. Сергей задумчиво разлил по стопкам самогонку.

– Теперь говори главное: что же случилось?

– Все очень запутано, сложно и неправдоподобно. Быть может, ты даже станешь смеяться над моими подозрениями. Но, знаешь ли, при той скудости данных, которыми я располагаю, будешь верить и бояться самого нелепого и невозможного. По миру ползут слухи, что война в Европе переходит в повое русло. Появляется оружие нового уровня, что-то вроде плазменных излучателей, для которых не помеха броня, бетон и камень. В Вене у меня есть один… не агент, а скорее осведомитель. Он небывалый трус, пользы от него почти никакой, одни затраты. По существу, он просто снабжает нас слухами, но и этого достаточно, чтобы насторожиться. За последний месяц в том районе, где вроде бы появились «плазменные ружья», так их назовем, поймали и публично казнили десяток шпионов со всего мира.

– Что же это за район?

– То-то и странно, что Венгрия! Совсем, на мой взгляд, неинтересное место для норвежской или юаровской разведок.

– Хорошо. Чего ты хочешь от меня?

– Сначала ответь: ты участвуешь или нет?

– Похоже, что да. Все, что ты сейчас рассказал, звучит и вправду натянуто, но… Я помню, какая у тебя интуиция. Она нас не раз выручала.

– Тогда прямо сейчас летим в Новосибирск. Я дам тебе несколько дней на то, чтобы вспомнить свою работу, усвоить легенду, подобрать экипировку. Времени в обрез, судя по всему. Максимум через две недели ты должен будешь достичь Европы и там выяснить наверняка, что к чему. Если все слухи только выдумки – отлично, ты направляешься обратно в свою берлогу. Если правда, то нам жизненно важно узнать подробности. В идеале, новые военные технологии нужны нам самим, чтобы, наконец, справиться с врагами. На худой конец, мы должны хотя бы представлять, от чего придется защищаться. Все это – твое задание.

– Прямо скажем, не из легких. Но, конечно, я возьмусь за него. Вот только моя усадьба, что будет с ней? Мне хочется надеяться на возвращение, а когда я вернусь, то хочу найти здесь прежнее уютное гнездышко.

– Тут все схвачено. Вот эта самая девчонка целый месяц проходила курс «Современного сельского хозяйства». Оставим ей связь с томскими ребятами. Они хоть и не больно умные, а сюда примчатся через час после вызова и всех в округе перестреляют.

– Тогда скорее летим отсюда, пока я еще не успел пожалеть о своем решении!

Сначала внизу ползло зеленое марево залитого солнцем леса, с редкими ниточками нестерпимо блестевших рек и пятнами заброшенных, зарастающих бурьяном деревень. Вскоре и эти бурые раны на теле тайги перестали попадаться. Вместо них на горизонте, как признак некого пристанища злых сил в этом прекрасном краю, начало расползаться безобразное пятно сизого смога.

– Столицу видно издалека! – веско произнес Женька, словно говорил о чем-то великом. Хотя, в принципе, разве не было величия в этом грандиозном, загаженном обиталище миллионного людского стада?

Леса внизу исчезли так быстро, что подумалось: а были они вообще? Справа показались мутные воды Оби. Грязное тело города вытягивало от нее по сторонам огромные, многокилометровые щупальца урбан-зоны. Они расползлись вдоль множества дорог и состояли из бараков, заводов, казарм и гаражей, между которыми лежали свалки. Свалки шагали впереди человека в его наступлении на природу.

– Все по-прежнему, – горько заявил Серега и задвинул боевую шторку на иллюминаторе. – Как ты живешь, каждый день глядя на эту гадость?

Женька с превосходством усмехнулся:

– Эх, брат, отстал ты от жизни! У меня в окне вместо стекла специальные прозрачные экраны, на которых компьютер может изобразить любой пейзаж. Какой захочешь!

Вертолет стало бросать на частых восходящих потоках. Они развернулись и лихо ухнули вниз. Лобанов открыл дверь, впустив внутрь запах гари, выхлопных газов и протухших яиц. Пол стукнул им по пяткам: они сели. Вертолет стоял на большой бетонной площадке. Слева и справа тянулись ряды массивных гаражей-ангаров. За ними, а также впереди возвышались неказистые угрюмые здания.