Реконкиста (СИ) - Страница 4
Лена возмущённо закатила глаза, но прямолинейная в интимных вопросах, как все ниневийцы, Скен парировала:
— Близкий друг — это человек, с которым ты занимаешься сексом.
— Или нечеловек, — уточнила Крапивкина. Кивнула на стоящего за штурвалом сэла: — Может быть, это Алекс? Или Бро? Или оба?
Алекс и Бро, похожие как братья близнецы, составляли команду яхты в этом путешествии. Когда-то они были профессиональными моряками, обслуживали и развлекали отдыхающих на транс-тихоокеанских круизных лайнерах. Потом сотню лет выполняли почти ту же работу на окололунных туристических шаттлах. Блэкаут резко изменил их специализацию. Последние двадцать лет Алекс и Бро служили офицерами по особым поручениям при главе Карантинного Комитета.
Римма скривила недовольную гримасу.
— Некогда мне всякой романтической ерундой заниматься. Работы много!
— Сделать счастливым любимого человека, произвести на свет и воспитать детей — не ерунда! — строго возразила ниневийка. — Это такая же социально-значимая работа, как любая другая.
— Ой, знаю я ваши аргументы! Ладно, если честно, то у меня никого нет, потому что… — Римма сделала глоток вина, — потому что я пока не встретила того, кто мне по-настоящему нравится!
Крапивкина и Скен-эннаэ расшифровали эту фразу однозначно: «Я пока не встретила мужчину, похожего на Тимура!» Старший брат всегда был для Риммы идеалом, образцом для подражания. Именно поэтому она избрала свою профессию. Тимур Коршунов погиб на Медее, выполняя секретное задание: пробраться в логово паразитов и узнать их тайны. Погиб по вине Утренней Росы, — во всяком случае, Римма в этом не сомневалась.
На баке яхты повисла тишина. С каждой минутой она становилась всё более гнетущей, неуместной. Её следовало как-то разрушить. Однако сделала это не Крапивкина, не Скен-эннаэ. Тишину прервал Бро, поднявшийся на палубу из камбуза с подносом, на котором выстроились три тарелки.
— Девушки, обед готов! Средиземноморский салат с осьминогом для Лены и Риммы, мультиовощной — для Скен. Там морковь, свёкла, капуста, лук, кукуруза, фасоль… в общем, около пятидесяти компонентов. Все выросли на земных грядках.
Узкие, чуть раскосые глаза ниневийки расширились от восторга.
— Пятьдесят вкусов детства?! — Она повернулась к Коршуновой: — Ты подсказала?
— Тоже мне бином Ньютона! Бро — офицер Кей-Кей, выяснить твои вкусы он и сам может.
На баке вновь установилось безмолвие, но на этот раз приятное и жизнеутверждающее: подруги предались гастрономическому блаженству. Ниневийцы не могли усваивать земные белки, но что касается растительной пищи, то они были практически всеядны. Их восхищала флора Земли, на порядок более разнообразная, чем на родной планете.
Крапивкина украдкой поглядывала на Скен-эннаэ, Скенечку, как называли её в интернате. Прошлый раз они виделись шесть лет назад, и с тех пор Скен заметно не изменилась. Собственно, она мало изменилась со дня их выпускного в Верхнетагильском интернате. С ниневийцами всегда так: достигнув половозрелого возраста, они остаются до самой старости «в одной поре». Разве что некогда густые рыжие кудряшки Скен поредели и потускнели, и на бронзовой коже от встречи к встрече морщин добавляется. В интернате она была младше Риммы и Лены на три года, хоть и учились они в одном классе. С тех пор всё изменилось, — если считать биологический возраст, а не релятивистский. Для землян тридцать пять лет — самое начало зрелости, но тридцать два земных года равны семидесяти четырём на Новой Ниневии, и для туземцев это почти старость. Крапивкина прекрасно понимала, хоть предпочитала об этом не думать, что через каких-то десять лет — земных — Скенечки скорее всего и в живых не будет.
Впрочем, ниневийку это ничуть не заботило. Свой жизненный план она выполнила с лихвой: произвела на свет трёх замечательных ребятишек, стала уважаемым членом Ниневийского научного сообщества, известным на планете генетиком. А дело, которому она собиралась посвятить оставшиеся годы… О, Крапивкина о подобном могла только мечтать.
Скен-эннаэ, хоть как погрузилась в наслаждение «вкусами детства», следить за бокалами подруг не забывала. Едва те опустели, взяла стоявшую у её ног пузатую бутыль из горного хрусталя, долила. Напиток производился из ягод колючего стелящегося кустарника, произрастающего на берегах сверхсолёных ниневийских морей. В докосмическую эпоху пили его исключительно вельможи — возделывать и собирать винную ягоду было сложно, оттого напиток стоил дорого. Но неожиданно он пришёлся по вкусу представителям многих разумных рас, и платить за него инопланетники готовы были весьма щедро по меркам Новой Ниневии. А когда на планету пришли достижения в агротехнике и селекции землян, ригелиан, цефеян ниневийское вино сделалось главной статьёй экспорта, — и контрабанды, как без этого в обществе «пост-античного социализма»? Плантации винной ягоды заняли сотни миллионов гектаров некогда плодородных, а теперь превращённых в солончаки земель. Целые научные институты занимались повышением урожайности и улучшением вкусовых качеств. Специалисты ново-ниневийского отдела Контакт-Центра морщились, глядя, как монокультура пожирает планету, но отказываться от ароматного, вкусного, не вызывающего похмелья напитка никто не желал. В конце концов, жители Новой Ниневии не голодают, не воюют. И если благодаря столь быстрой и удачной интеграции в межпланетную торговлю они смогли проскочить стадию капитализма со всеми его «родимыми пятнами» — то, что в этом плохого?
Скен-эннаэ пригубила вино, попыталась вернуться к прерванному разговору:
— Всё же я тебя не понимаю. На Земле много достойных людей, огромное количество потенциальных партнёров. Нужно лишь дать им возможность…
— Хватит обо мне, закрыта тема! — раздражённо прервала её Коршунова. — Лучше о своих планах расскажи. Не ожидала, что ты такая авантюристка.
Уголки рта Скен-эннаэ приподнялись. Мимика уроженцев Новой Ниневии отличается от человеческой, но те из них, кто вырос на Земле, быстро перенимали у одноклассников манеру улыбаться, хмуриться, строить рожицы.
— Это отнюдь не авантюра, — возразила Скен. — Дома я достигла предела в когнитивном развитии, со светилами земной науки мне никогда не сравняться. А ригелиане предложили «копнуть» мироздание в ту сторону, куда позитивная наука соваться не хочет. Очень жаль, что Земля отказалась участвовать в проекте. Наверняка в архивах ваших институтов остались какие-то наработки, материалы исследований, закрытых Особой Комиссией.
Крапивкина закусила губу, чтобы не брякнуть лишнего в повернувшемся в неожиданную сторону разговоре. О да, материалы остались…
В детстве у их компании была мечта — одна на четверых. Выучиться на генетиков и скрестить между собой все разумные расы, чтобы Галактику населяло единое Галактическое Человечество. Чтобы все стали братьями и сёстрами не только по разуму, а просто — братьями и сёстрами. Чтобы Homo universum чувствовал себя не гостем, но полновластным хозяином на любой планете, шёл дальше и дальше, до самого края Галактики. До края Вселенной, если тот существует.
Детская мечта не сбылась ни у кого из них. После убийства родителей и нападения террористов на Верхнетагильский интернат Кайра Каррохос будто повзрослела за один день. Генетика, биология отошли для неё на задний план. Она усиленно изучала социологию и юриспруденцию, историю и геополитику Ракшаса. Кайра словно решила взвалить на себя ответственность за весь свой народ. И закончив учёбу, улетела на родину предков сначала секретарём посольства в Империи Чёрных Ракшасов, затем — послом. А когда вспыхнувшая революция смела прежний режим, и на месте империи возникла Демократическая Республика Ракшас, стала её первым президентом — неожиданно для одних и вполне ожидаемо для других.
Римма Коршунова охладела к детской мечте чуть позже. Гибель старшего брата и события Большого Блэкаута заставили девочку осознать, что в галактике есть существа — вполне разумные с виду! — вовсе не стремящиеся быть «братьями и сёстрами». Сама природа которых — убивать других, чтобы жить и размножаться самим. Могущественная, толерантная и великодушная цивилизация Земли оказалась не готова к встрече с подобным. Это было неправильно, с этим Римма не могла смириться. Защищать людей от любых врагов — вот достойная цель! А Homo universum пока подождёт. Когда первая отличница Верхнетагильского интерната вдруг пошла служить в Карантинный Комитет, это оказалось сюрпризом для учителей, знакомых, даже родителей. Разве что подруги всё понимали.