Реконкиста (СИ) - Страница 22

— Есть другой способ добраться до этих воспоминаний, — осторожно произнесла Кайруне. — Методика доктора Клейна творит чудеса. Ни одного отрицательного результата пока что.

— Клейн? Кто это?

— Доктор, лечащий бывших «Друзей индейцев». Почитай в Сети, о нём много пишут. Я могу с ним связаться, он проведёт для тебя приватный сеанс. Результат будешь знать только ты. Решать тоже тебе. Так что думай.

Ника-Тара думала неделю. Запершись у себя в комнате, целыми днями не вылезала из Большой Сети, — Илга специально освободила её от текущих обязанностей. Выискивала информацию о работе доктора Клейна. Но больше её интересовало, кем были «Друзья индейцев», что они творили во времена Большого Блэкаута. А потом она исчезла. Сбежала из-под носа несостоявшегося жениха.

— Мы полетели фотоловушки проверить на тропе поликорнов, — оправдывался Игнат перед начальницей. — Я с Ники глаз не спускал, всего на минутку из машины вышел. А она — фьють! Почему?!

Парень выглядел таким несчастным, что распекать его у Илги совести не хватило. Сама виновата, не предусмотрела такой вариант.

«Угнанный» автограв нашёлся быстро — в соседней Маныште, на стоянке возле ТЛП-кабины. Найти же человека среди пятнадцати миллиардов, свято почитающих тайну личности — задача невыполнимая, если он сам не хочет, чтобы его нашли. Игнат надеялся, что любимая вернётся — через месяц, два, полгода, год. Не вернулась. Тара Монаган исчезла навсегда.

Илга Кайруне понимала, что с треском провалила задачу, которую сама когда-то ставила перед отцом. Первую из задач. Но отказываться от второй она не хотела, — по-прежнему следила за Медовой балкой. Затея эта глупой ей отнюдь не казалась, хоть ни один чужак за все последующие годы в окрестностях заваленного входа в пещеру так и не появился. А потом ей позвонила Асель Кодрянская.

— Здравствуй, друг Илга. Надо поговорить.

Повисла недолгая пауза, и Кайруне поняла — подробностей не будет, разговор не для видеокомма. И уж тем более не для посторонних ушей.

За последние годы персонал егерского пункта номер семнадцать поменялся полностью. Артур Тер-Акопян теперь сам работает старшим охотоведом по соседству в «Гулком бору». Не дождавшись возвращения сбежавшей невесты, уехал куда-то в Африку Игнат Карасёв. И другие, знакомые Илге с детства люди, исчезли из её жизни — кто ушёл на заслуженный отдых, кто поменял место работы. Им на смену пришли другие, молодые, для которых Илга Кайруне стала не только начальником и старшим товарищем, но и — что уж там душой кривить! — заботливой мамочкой, раз жизнь так сложилась, что собственных детей нет. Конечно, сорок восемь — не возраст, но Илга ощущала себя лет на двадцать старше. Постарела в тот день, когда погиб Роман.

А ещё в глазах молодёжи «Тёплого ручья» она была живой легендой Большого Блэкаута, верной соратницей Верховного Сумматора, поменявшей кресло в Совете Земной Федерации на седло снегохода в приинзерских лесах исключительно из-за личной скромности. Появление в «Тёплом ручье» первого заместителя главы Карантинного Комитета не осталось бы незамеченным, слухи о визите расползлись бы со скоростью лесного пожара. Поэтому Илга ответила:

— Хорошо. Завтра в 18.00 в Лесной Гриве устраивает?

— Вполне.

Кому другому, но Кодрянской нет нужды объяснять, что есть Лесная Грива. Информация о семейном поместье Силантьевых наверняка хранится в её эйдетической памяти с тех времён, когда она была секретарём прежнего Верховного Сумматора, а Роман — вице-секретарём Контакт-Центра. Жить здесь в одиночестве после гибели мужа Илга не смогла. Никто из дальних родственников Романа не претендовал на усадьбу в окрестностях Екатеринбурга, но и отказаться от неё Кайруне считала себя не вправе. Наведывалась сюда раз или два за год, жила несколько дней, наводила порядок, управляя командой субэл-дворников и уборщиков. Затем вновь консервировала дом и улетала в «Тёплый ручей», где светёлка на втором этаже терема стала ей настоящим домом.

В этот раз задерживаться надолго в Лесной Гриве Кайруне не планировала и дом не отпирала. Расположилась в парковой беседке с видом на Исеть и принялась ждать. Начало мая на Среднем Урале — это и начало весны. В горах и лесных чащах ещё лежит снег, даже в разгар солнечного дня прохладно, вечером — и подавно. Но подогрев лавочек в беседке работает исправно, а нефлоновый комбинезон не позволил бы замёрзнуть и в лютую стужу. Ожидай Илга гостя-человека, обязательно озаботилась бы горячим самоваром и сладостями к чаю. Но сэлу угощение ни к чему. И холод ему не помеха.

ТЛП-кабина в поместье была отключена и демонтирована давным-давно, — зачем сбивать с толку систему коммутации адресом, по которому никто не живёт? Поэтому в беседке Илга расположилась так, чтобы видеть посадочную площадку. Помнила, как бесшумно и быстро умеют передвигаться сэлы, — любой охотник позавидует. Кайруне терпеть не могла, когда внезапно кто-то оказывался у неё за спиной.

С пунктуальностью Кодрянская не заморачивалась, прибыла на полчаса позже оговорённого срока. Служебный глиф, поблёскивая красно-голубыми маячками, опустился на площадку. Асель выскользнула из кабины, поглядела на тёмную громаду дома, на светящуюся беседку. Поняла всё без слов, быстро зашагала по пенолитовой дорожке.

— Здравствуй, друг Илга! — Не извинившись за опоздание, не дожидаясь приглашения опустилась на лавку напротив хозяйки. Заявила: — Без предисловий: хочу знать твоё мнение о внешней и внутренней политике Земной Федерации.

Кайруне усмехнулась.

— Последние пятнадцать лет я далека от этого. Занимаюсь исключительно «внутренней политикой» Южно-Уральского заповедника.

— Тогда я коротко проинформирую.

Об операции «Реконкиста» Асель в самом деле рассказала коротко. Основное внимание она уделила инициативам Верховного Сумматора, представляя их как сомнительные. Закономерный итог: «волчата», выпестованные им, подросли, заматерели и хотят большего. Хотят править мир на оселке своей бескомпромиссности и нетерпимости. Да что там мир — всю Галактику!

Когда Асель замолчала, Кайруне поинтересовалась, хоть и догадывалась, какой ответ услышит:

— Почему моё мнение в этом вопросе сделалось таким важным?

— Некоторые члены Совета Федерации считают, что Верховный Сумматор всё чаще принимает ошибочные решения, ведущие к весьма плачевным последствиям в долгосрочной перспективе. Возможно, к катастрофическим последствиям. Они хотят видеть на этом высоком посту человека, способного адекватно оценивать вызовы, ставшие перед Землёй. Например, угрозу, исходящую от медеанских паразитов.

«Некоторые члены» ничего не знали о последнем разговоре Илги с Сумматором пятнадцать лет назад. Им было известно лишь об их конфликте, закончившемся отставкой. Оттого они увидели в ней своего потенциального союзника. «Враг моего врага — мой друг», — так, кажется, говорили древние? В середине XXVI века подобная концепция выглядела неприемлемой, среди землян нет «врагов». Стало быть, в конце века сделалась вновь приемлемой? И это похуже любого вторжения.

— Друг Асель, скажи, что сэлы думают о людях? — спросила она внезапно.

Кодрянская застыла. Ей понадобилось секунд двадцать, чтобы признать:

— Я не поняла твой вопрос. Можешь разъяснить?

— Конечно. Во время Большого Блэкаута погибли тысячи твоих сородичей, выполняя приказы людей. Тогда этические законы не оставляли вам выбора. Но как вы оцениваете это теперь, обладая свободой воли?

— Людей погибло не меньше, — заметила Асель.

— Но это была не ваша война! Ты знаешь, я занималась расследованием тех событий. Большую часть сэлов убили не бластеры и плазматоры. Их убил первый этический закон: защищая одних людей, им приходилось убивать других. Люди, отдававшие приказы, понимали это, они использовали сэлов как смертников. Я в том числе. Ты простила мне гибель сородичей? Сэлы умеют прощать?

Асель владела мимикой не хуже любого человека. Но сейчас её лицо оставалось неподвижным.