Река Вечности (СИ) - Страница 68

Можно ли победить Египет одним ударом? Этот Египет? Можно ли войти дважды в одну реку?

Александр до боли в костяшках пальцев сжал подлокотники кресла. Он не слеп и не глух. Он не дурак. Это не персы.

А надо ли сражаться? Ведь ясно же -- произошло недоразумение. Можно послать послов, решить дело миром. Тот египтянин до последнего пытался избежать кровопролития...

Допустим, будет мир. На каких условиях? Вернуть захваченный Тир? А дальше что? Куда идти?

"Я предлагаю тебе доход постоянный. Тебе, достойнейший, Менхеперра дарует двадцать хека золота, а твоим советникам и военачальникам по пять..."

Царь дёрнул щекой.

Ну, уж нет!

"Как невозможны меж львов и людей нерушимые клятвы,

Как меж волков и ягнят никогда не бывает согласья,

Друг против друга всегда только злое они замышляют.

Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров

Быть между нами не может, покуда один, распростёртый

Кровью своей не насытит Ареса, бойца-щитоносца.

Все добродетели вспомни: ты нынче особенно должен

Быть копьеборцем искусным и воином с духом бесстрашным.

Бегства тебе уже нет..."[124]

"Если мне будет угодно взять в жёны дочь Дария, он сам явится ко мне, дабы я оказал ему милость и честь этим браком! Никаких переговоров более! Пусть приходит. Пусть склонится передо мной..."

Это наказание за гордыню. Завистливы боги эллинов к славе смертных. Никаких переговоров... Теперь он сам оказался на месте Дария.

"Ты считаешь себя непобедимым? А не хотел бы ты встретиться с равным? Или с тем, кто... сильнее тебя?"

Ну что же... Пока никто из смертных не одолел его. Он примет вызов. В сущности, он не потерпел поражения, лишь наткнулся на препятствие. Такое уже было, когда дела на севере и юге вынудили его на год отложить выступление в Азию. Итак, препятствие. Стена. Если стену нельзя взять штурмом, начинают осаду. Умный полководец первым делом обезопасит свой лагерь от вылазок защитников, возведёт надёжный палисад. Вот и Александру нужен такой палисад. Нужен мир. Сейчас. А там...

"Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров..."

А там -- посмотрим.

-- Продолжение похода невозможно, -- прозвучал в тишине голос Александра.

Вздох прокатился по залу.

-- Противник силён, -- царь вынужден был повысить голос, -- но о подчинении ему не может быть и речи! Мы не уподобимся трусливым псам, поджимающим хвост при виде хозяина с палкой! Верно, никто из людей не мог победить вас, македоняне, эллины, лишь богам вышло по силам привести вас в смятение! Но и смертные одолевали богов! Вспомните Диомеда, от которого бежал сам Эниалий!

Полководцы заговорили все разом. Голоса, сначала не слишком уверенные, становились все громче. Александра хлопнул ладонью по столу, взывая к тишине.

-- Урагану не свалить дуб, пока тот жив и крепко цепляется корнями. Нам нужны эти корни. Мы потеряли родину, но мы создадим её снова!

-- Где, Александр? -- выкрикнул Филота.

-- Здесь, конечно, -- ответил Кратер, -- город великолепно укреплён. Подлатаем стену, любой зубы обломает!

-- У египтян сильный флот, -- возразил Парменион, -- победа над несколькими кораблями встала дороговато. Наверняка варвары вернутся в куда больших силах. Шинбаал говорил, что их страна многолюдна и очень богата, а нам потери восполнить нечем.

-- Оставаться в Тире нельзя, -- согласно кивнул Гефестион, -- они нас тут запрут. Продовольствия хватит всего на несколько дней.

-- Вырвемся, -- уверенно заявил Мелеагр, -- на суше они нас не одолеют.

-- Уверен? -- прищурился Птолемей, -- боюсь, будешь очень удивлён.

-- Тир придётся оставить, -- сказал Александр, сам удивляясь своим словам.

-- И куда идти? -- спросил Филота.

А действительно, куда?

Несколько эвменовых писцов, сидя вдоль стен, заносили ход совета на восковые таблички. С ними находился и начальник канцелярии. Незамеченный посреди всеобщего шума и гама, кардиец подошёл к царю и, склонившись к его уху, произнёс несколько слов. Царь посмотрел на него с недоумением, потом, вытянув шею, отыскал глазами Пнитагора.

Киприот, ни на кого не глядя, уперев взгляд в стол, нервно крутил пальцами монету.

-- Какой смысл? -- спросил Александр Эвмена.

-- Видать такой же, какой нашёл для себя Энил.

-- Надеялся, что там все, как и прежде?

-- Такова натура людская, -- ответил Эвмен.

Царь некоторое время не говорил ни слова, скользя взглядом по лицам финикийцев и старших командиров пнитагорова отряда. Потёр пальцами гладко выбритый подбородок. Посмотрел на Гефестиона, сидевшего по правую руку.

-- А ведь это мысль...

-- О чём ты, Александр?

Царь ответил не сразу. Перевёл взгляд на Птолемея, потом снова на Гефестиона.

-- Кипр.

-- Что?

Парменион, что-то рассеянно объяснявший Филоте, резко повернул голову к царю.

-- Кипр, -- повторил Александр.

-- А ну тишины! -- крикнул Парменион, пристав со своего места, -- слушайте, что говорит царь!

Александр откинулся на спинку кресла.

-- Чтобы прочно встать на ноги в этом мире, нам нужна передышка, место, где мы сможем выиграть время, прийти в себя, собраться с силами. Ни один из финикийских городов таковым местом быть не может. Но может Кипр.

-- Верно, -- закивал головой Парменион, -- на Кипре нас будет сложно захватить врасплох.

-- Воистину, царь, ты мудр! -- воскликнул Пнитагор, который при первом же упоминании своей родины вскинул голову и теперь жадно внимал каждому слову Александра, -- Кипр богат корабельным лесом и медью. Не найти места лучше!

-- Но беден пастбищами и плодородной землёй, -- возразил Адар-Мелек.

-- Хлеб добыть нетрудно, -- сказал Неарх, -- остров лежит у торговых путей.

-- Это там возле него идёт оживлённый торговый путь, -- упрямо мотнул головой финикиец, -- а здесь?

-- Вспомни, царь, сказания о Миносе, о владыках Крита, -- подал голос Каллисфен, -- они от начала времён славились, как опытные мореходы, торговавшие со многими странами. В том числе и с Египтом.

-- Да, я уже видел здесь, в Тире, купцов, обликом не схожих ни с египтянами, ни с финикийцами.

-- А не кажется ли вам, -- вновь заговорил Кратер, -- что мы делим шкуру неубитого кабана? Вдруг и там сильное царство?

-- Это несложно выяснить, -- Александр посмотрел на Эвмена.

Тот не говоря ни слова, кивнул.

Стратеги воодушевились, обсасывая брошенную царём кость. Кто-то, не очень уверенно, предложил вернуться в Элладу. Идея не нашла поддержки, все понимали, что путь слишком долог и проходит по землям, теперь совершенно неведомым. Да и что там, в Элладе, хорошего? Мать с отцом не встретят.

А вот Кипр... Кипр -- это совсем другое дело.

Лицо Александра просветлело, он отпустил с совета финикийцев, киприотов и всех невоенных, повелел привести пленённого царя Тира.

Через час, допросив Шинбаала, македоняне выяснили, что на Кипре властвуют сразу несколько царей. Самый значительный из них, Тиунеа, правит городом Алаши (так называли и сам остров).

-- Насколько он силён? -- спросил Парменион.

-- Не слишком, -- ответил Шинбаал, -- он даже не вполне самостоятелен. Циданта, царь хатти, приставил к нему своего наместника. И вообще на Алаши много поселений хатти.

-- Значит, все прочие цари ещё слабее, -- удовлетворённо отметил Александр.

Шинбаал явно хотел что-то ответить на это, но, сдержавшись, промолчал. Однако его первоначальный порыв не скрылся от глаз Эвмена.

-- Полагаю, достойный Шинбаал, рассказал нам не все, -- заметил кардиец.