Река меж зеленых холмов - Страница 180
И во тьме сильный женский голос заводит долгую звенящую ноту. Она тянется и тянется и почти незаметно варьируется руладами в такт ритму. Снова вспыхивает юпитер - на сей раз мужчина стоит, выпрямившись во весь рост, клинки устремлены в пол, в стороны и назад. Тьма. Щелчок - и женщина выхвачена в позе стремительного движения в ту сторону, где стоял мужчина, руки с клинками горизонтально вытянуты в стороны. И опять тьма.
Вспышка. Выхваченные в стремительном движение руки мужчины раскинуты горизонтально, клинки параллельны полу, один устремлен в горло женщины, почти касаясь его. Вспышка. Женская фигурка размазалась в переднем сальто, клинок проходит вплотную к левому боку партнера. Вспышка. Клинки мужчины, высвеченного в сальто вверх ногами, перекрещены перед грудью навзничь лежащей женщины, раскинувшей руки с мечами по полу.
Темп тикающего ритма ускоряется и начинает дробиться, громкие щелчки все чаще и чаще, и вслед за ними начинает повышаться и дробиться и голос вокалистки. Прожекторы вспыхивают все быстрее, вспышки все дольше, выхватывая то одну, то другую фигуру, то обе вместе. Белый свет сменяется синим, красным, зеленым, и вот уже в рваном стробоскопическом мерцании по сцене кружится невероятный вихрь стали и человеческой плоти, играющий потоками радужных искр. Иногда кажется, что клинки вот-вот пройдут сквозь тела, кромсая их на части, разбрызгивая капли крови и разбрасывая трепещущие куски мяса - но нет, танец продолжается. Вспышки все чаще, постепенно сливаясь в сплошное призрачное мерцание, и танцоры все ускоряют и ускорят темп в такт безжалостным метрономам, превращаясь в бешено кружащиеся волчки, окутанные прозрачными стальными пелеринами. И под конец уже не различить отдельных движений, и кажется, что танцоры присутствуют на сцене сразу в нескольких местах, и чистые ноты голоса певицы рвут на части барабанные перепонки. И когда кажется, что ни глаза, ни уши уже не могут переносить происходящее, ритм внезапно начинает замедляться и упрощаться. И в такт ему начинает замедляться и темп танца.
Вспышки юпитеров все реже и короче, и высвечиваемые из тьмы стремительно летящие фигуры кажутся высеченными из камня в своей неподвижности. И вот, наконец, вспыхивают сразу два прожектора, вспыхивают - и не гаснут, и фигуры танцоров замерли боком к зрителям, каждая припала на левое колено, и клинки в вытянутых руках лежат на плечах партнера, лезвиями прижатые к шеям, и голос певицы, напоследок взлетев к сводам зала на немыслимо высокой ноте, резко обрывается - и свет медленно угасает. И вновь кромешная тьма окутывает зал, и в тишине слышится лишь потрясенное дыхание зрителей…
- …хрена ж себе! - выдохнул Громобой, когда под потолком наконец замерцала, разгораясь, огромная хрустальная люстра, освещая сцену с задернутым занавесом. - Что это было?
- Цуругимай, - голос Канагари Дэрэя казался почти благоговейным. Высокий тролль стоял перед барьером ложи, в клочья раздирая бархат выпущенными когтями, и склонившись вперед. - Настоящий цуругимай. Такого я не видел уже много десятилетий даже среди Народа. Да что там, наверное, вообще никогда не видел. Прошу меня простить…
Он перемахнул барьер ложи, с высоты двух саженей мягко спрыгнув в пространство между пустыми рядами кресел, и широко зашагал к сцене.
- Гром, я надеюсь, у тебя все получилось? - осведомился Сайрат Полевка, поднимаясь и помогая встать жене. - Скопируй мне запись, я хочу посмотреть еще раз. А может, и не раз. Только, во имя Колесованного, не выкладывай ее в Сеть по своей привычке - по крайней мере без явного позволения… хм, артистов. Господа и дамы, я полагаю, что сегодня более не стоит отягощать госпожу Карину Мураций и сана Панариши лишними изъявлениями восторга. С вашего позволения мы отправляемся к себе.
- И я тоже, - Саматта согласно кивнул. - Приятного всем отдыха.
Минуту спустя оставшиеся в ложе в одиночестве Усуй, Кимица и Тимашара наконец позволили себе переглянуться.
- Вот и все, момбацу сан Усуй, - насмешливые нотки в голосе Старшей Матери могло уловить только очень опытное ухо. - Я имею в виду - все с планами военного контроля спорных территорий.
- Не понимаю, - сухо ответил Первый гэнро. - Они всего лишь изобразили танец с бутафорскими мечами. Впечатляюще, не спорю, но…
- Мечи были настоящими, поверь моему наметанному глазу. А оой-полковник Канагари Дэрэй, если ты не в курсе, Ведущий по Пути, - все с теми же тайно-насмешливыми нотками пояснила Тимашара. - И если я правильно поняла его реакцию, ему только что продемонстрировали нечто, ставящее его в подчиненное положение. Он потрясен, момбацу сан Усуй, и у Северных колен больше нет солдат, способных и, самое главное, желающих эффективно действовать в джунглях против людей-партизан. А когда Канагари расскажет о произошедшем другим троллям, таких войск не останется ни у остальных кланов, хоть гуланских, хоть тарсачьих, ни в Княжествах. А людей с орками в тамошние чащобы и болота я сама отправлять не намерена и другим не посоветую. Теперь ясно, куда можно деть планы, разработанные грашградскими стратегами?
- Охотно тебе верю, момбацу сама Тимашара, - голос Усоя стал скрежещущим. - Однако хочу напомнить, что мы никогда не рассматривали те планы как нечто, планируемое к реализации. Ты же знаешь, военные просто обожают фантазировать даже на самые нереальные темы.
- Мы помним, момбацу сан Усуй, - сладко пропела Кимица, потягиваясь. Первая Смотрящая поднялась и широко зевнула. - Разумеется, мы помним. И что инициировал разработку тех планов твой двоюродный брат, тоже не забудем. Но сейчас я лично намерена отправиться спать. Завтра предстоит тяжелый денек, и я хочу иметь незамутненную голову. Спокойной ночи, момбацу сан Усуй.
И в сопровождении Тимашары она покинула ложу.
Что-то опять щелкнуло, и свет под потолком принялся медленно тускнеть. Первый гэнро нехотя поднялся и осторожно провел пальцем по изорванному тролличьими когтями бархату барьера. Потом философски пожал плечами, сунул руки в карманы пиджака и вышел вслед за остальными. Как бы ни язвила Кимица, не изменилось ровным счетом ничего. Он не идиот, чтобы хоть на секунду помыслить о реальном военном конфликте с государством, возглавляемым Благословенными. Особенно - памятуя о Трехгорном перевале.
Несколькими мгновениями позже в пустом зале окончательно погас свет.
- Ну и как я теперь должна его чинить? - горестно спросила сидящая на скамье Карина, пальцами пытаясь свести края разреза на рукаве. Она все еще тяжело дышала - ее проекция добросовестно отрабатывала признаки сильной усталости - и потому фразы получались отрывистыми. - Либо заметный шов останется, либо рукав целиком менять…
Яна с Семеном, стоящие перед ней, переглянулись.
- А зачем чинить? - спросила Яна. - Сотри и сделай новую, по тому же шаблону. Или тебе фантома жалко?
- Да, действительно… - Карина перестала ощупывать рукав и посмотрела на четыре блестящие тоскалы, лежащие на скамье рядом с ней. - Все никак привыкнуть не могу. Рис, зачем ты настоящие мечи притащил? Откуда ты их вообще добыл? Фантомы? В местной бутафорской такие наверняка не водятся.
Мимо их ниши прошли, тихо разговаривая, несколько человек в одежде рабочих сцены, и хотя они демонстративно не смотрели в их сторону, уже включившую монитор Карину мазнуло чесоткой от направленного на нее внимания. Да вы не поверите, ребята, как я сама себе сейчас удивляюсь….
- У бутафорских вес и баланс не тот. Ты не смогла бы работать с ними как следует, и со стороны было бы явно заметно, что это фанера с фольгой. А нам требовалось показать реальные навыки.
- Кому требовалось показать?
- Нашему шансу. Зеленому и чешуйчатому. Погоди, из занавеса выпутается… да вот и он.
Тролль возник возле ниши бесшумно, словно и не носил на ногах здоровенные армейские ботинки с металлическими (для защиты от собственных ножных когтей) носками. На всю троицу он взглянул сощуренными до узких щелочек глазами так, словно впервые их видел.