Реинкарнация наоборот - Страница 1

Перед вами главы из книги «Сердце дьявола». Герои в ней путешествуют по прошлому, точнее, возвращаются в прошлые свои жизни благодаря чудодейственным Власам Медеи, весьма редкому горному минералу. Возвращаются сначала, чтобы скрыться от врага, поклявшегося их уничтожить, а затем и в попытке прервать его жизнь.

Борис, оказывается, одну из своих жизней провел во Франции. И вернулся он в нее аккурат в 1554 году, вернулся в жизнь, принадлежавшую (как на зло!) не развеселому мушкетеру и даже не захудалому писцу Парижского суда, а простому, хотя и грамотному профессиональному слуге Роже Котару.

Освоившись в своем средневековом теле, душа Бориса быстренько восполнила таковую образца XVI столетия и, естественно, пожелала себе лучшей участи. Через неделю Котар рассчитался с хозяином деревенского трактира[1], мучившим его скупостью в течение многих лет, и направился в ближайший город Салон. Там, на зеленом рынке, он узнал, что де Нотрдаму, известному врачу и астрологу, нужен личный слуга. Борис счел, что такой продвинутый человек вполне его устроит в качестве хозяина, и отправился к нему. Де Нотрдам устроил абитуриенту обстоятельный экзамен, который был выдержал с честью. Но лишь спустя несколько дней Роже Котар понял, к кому попал – понял, узнав, что на латыни имя новоиспеченного работодателя произносится как Нострадамус…

– Вы представьте, – сокрушенно покачал головой Борис, – что вы слуга известного астролога и врача, внука лейб-медика самого Рене Доброго, герцога Анжуйского и Лотарингского, графа Прованского и Пьемонтского, короля Неаполитанского, Сицилийского и Иерусалимского… Представили? А если я вам скажу, что этот человек в 1544 году получил от парламента славного города Экс пожизненную пенсию за изобретение, – не падайте, умоляю, – пилюль от бубонной чумы, да, да, пилюль от чумы, то вы поймете, что я попал к отъявленному мошеннику. Мошеннику-врачу, который со временем станет лейб-медиком Карла IX и быстренько спровадит его в могилу. Короче, скоро убедившись в профнепригодности хозяина, я стал помогать ему по врачебному делу. И пару раз не удержался от колких замечаний по поводу методов лечения лопухами, сушеными под матрасом прокаженного, а также хорошо протертыми ушками сентябрьских мышей. Со временем патрон, конечно, заподозрил во мне колдуна, но виду не подал. Пока я, на свой страх и риск, не помог одному бедняге, страдавшему параличом и анурией…

– Как это? – спросила Ольга.

– А пока этот паралитик в прихожей у Мишки Нотрдама кряхтел, выноса своего тела дожидаясь, я его загипнотизировал по системе Кашпировского. Короче, выйдя из гипноза, он слугам своим навстречу выскочил… И Нострадамус, негодяй, приказал меня высечь за превышение полномочий и подрыв авторитета. Но после пары-тройки ударов, с честью мною выдержанных, передумал и меня в чулан. Там я сидел без еды и питья три дня. Вечером третьего, он самолично принес мне кружку теплого козьего молока и, подождав, пока я напьюсь, сказал:

– Я знаю – ты колдун! Но я не выдам тебя инквизиции…

– Мерси, благодетель, – ответил я. – Хочешь вкусить из чаши дьявольских знаний?

Словом через полчаса мы сидели в столовой. Наевшись и напившись вволю, я рассказал Мишелю, как к душе Роже Котара подселилась душа Бориса Бочкаренко. Затем, в порядке частной инициативы, передал ему свой медицинский опыт.

Это отняло минут пятнадцать – мы быстро поняли, что медицинские достижения XXI века в XVI-том могут использоваться весьма ограниченно и преимущественно в области санитарии и гигиены. Посокрушавшись по этому поводу, Нострадамус признался, что задумал написать стихотворную книгу предсказаний "Столетия", и хотел бы услышать от меня сводку исторических событиях, которые произойдут в цивилизованном мире до конца четвертого тысячелетия. И тут выяснилось, что я могу назвать дату, к примеру, Варфоломеевской ночи лишь с точностью плюс-минус пятьдесят лет, гибель Непобедимой Армады – с точностью плюс-минус сто лет и так далее, вплоть до XIX века. Но Нострадамус сказал, что его такая точность вполне устраивает. Я пожал плечами и предсказал открытие Америки Колумбом через восемьдесят лет, но, вот свинство, облажался – оказывается, она уже пятьдесят два года как была открыта… Но Миша на это лишь улыбнулся и тут же взял быка, то есть меня, за рога. Вот что он сказал:

– Все это, дорогой Барух Спиноза (так он стал меня называть), чепуха… Это конечно, прославит мое имя на веки вечные, но на этом бизнеса не сделаешь. Нам с тобой надо предсказать хотя бы одно событие в ближайшем будущем. И если мы это сделаем, то до конца нашей жизни сможем врать всему свету в глаза и зашибать за это большие денежки… Ты должен, обязан, вспомнить хоть что-нибудь из французской истории…

– Не получится… – вздохнул я. – На всю французскую историю в нашей школе будет отпущено всего несколько часов, и все эти часы я проведу, играя в очко в школьном туалете…

– Будешь хоть выигрывать?

– А как же!

– Почему "а как же"? – спросил мошенник мошенника заинтересованно.

– Понимаешь, надо просто знать нижнюю карту в колоде… Ну, к примеру, незаметно подогнуть ее уголок. А сдавать надо…

– Понятно… Это и у нас знают… А как же насчет французской истории, ну, скажем, за 1555-1560 годы?

– Дохлое дело…

– Ты правильно сказал "дохлое дело", весьма правильно. Я тебя, двоечника, посажу на хлеб и воду, пока ты не вспомнишь хоть что-нибудь или не околеешь…

– Верю… Но ничем помочь не могу… Мы, россияне, знаем только королеву Марго и Генриха IV и то по свободной прозе Генриха Манна и отечественным сериалам… "Кто укусил тебе зад!!?" – вскричал Генрих Наваррский, увидев отчетливые следы зубов на шелковой ягодице распутной своей жены… Хотя… Хотя… Эврика! – вскричал я радостнее Архимеда. – Ты знаешь, Миша, мне Черный, – это мой кореш – как-то рассказывал, как глупо погиб какой то французский гаврик, Генрих, кажется… Гугенотов который огнем жег… Послушай, это ведь наш Генрих II с его Огненной палатой[2]! Тащи вина побольше, да мяса и колбас, я тебе сейчас такое расскажу!

И не прошло и пяти минут, как стол ломился от еды и питья, а Мишель сидел напротив меня, как отпетый отличник на уроке классной руководительницы.

– Так вот… – начал я после того, как стол свободно вздохнул от существенного облегчения. – Был, то есть будет какой то большой рыцарский турнир и фраер этот, то бишь Генрих, схватится с шотландским рыцарем. И, когда они сломают копья во втором по счету наскоке и захотят разъехаться, то кони их встрепенутся и то, что останется от копья шотландца – длинный тонкий отщеп – попадет аккурат в прорезь шлема Генриха и пробьет ему и глаз, и череп… Дикий, фатальный случай… Все дамы в округе попадают в обморок…

Последние мои слова Нострадамус уже не слушал – он сочинял. Скоро он прочитал мне то, что получилось:

Молодой лев одолеет старого

На поле битвы в одиночной дуэли.

Он выколет ему глаза в золотой клетке.

Два перелома – одно, потом

Умрет жестокой смертью.

– Короче, после того, как все это и в самом деле случилось, этот жулик был нарасхват, – продолжал рассказывать нам Борис. – Сам Карл IX к нему в 64 году приезжал… Наврал ему Нострадамус с три короба, денег кучу огреб… Пока в 66 году от подагры не скончался…

Да, неплохой был мужик… – задумчиво продолжил Борис. – Если бы все, что я ему рассказал, в "Столетия" вошло, мир сейчас был бы другим… Совсем другим… А он это понимал… Цитировал мне часто из Библии: "Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями"… Особенно славно мы с ним поработали над Седьмой книгой, там первая половина ХХ века описывалась, а он потом в ней из 100 стихов только 42 оставил…