Рейдеры - Страница 5

– М-да… А блицкриг они нам не устроят? По льду рек.

Никодимов пожал плечами.

– Скрытый пост в верховьях Десны стоит с осени. На связь выходит регулярно. Смоленский воевода по нашей подсказке также выставил заставу на Соже. По расчетам успеваем на автомашинах и в конном строю перекинуть резервы и прикрыть порт на Угре или помочь Смоленску.

– Федор Иванович, что скажешь?

– Скажу, что если принимать открытый бой – даже не дав киевлянам и полоцким объединиться – умоемся кровью. А если объединятся, то… Воевать здесь умеют и, главное – любят. В любом случае мы понесем невосполнимые потери.

– Да! А это для нас неприемлемо! На этот год у нас запланировано решение крайне серьезных задач. Значит, нужно задействовать наш главный и решающий ресурс.

Князь постучал пальцем по голове.

– Будем думать!

К весне готовились. Для производственников и земледельцев это была плановая, рутинная подготовка к посевной и летним стройкам. А вот армия готовилась к войне с многочисленным и малоуступающим в воинском деле врагом. Это была подготовка к войне по наихудшему сценарию. За неделю до начала ледохода на Днепре, вертолетом, со всеми возможными предосторожностями, в низовья Десны и Сожи были выброшены две разведгруппы в составе десяти человек каждая – по два бойца Черныха со средствами связи и по восемь литовских охотников в обеспечении. Задачей групп было определить маршрут киевского войска и предупредить. Выбросили их в двадцати километрах от предполагаемого района базирования, куда они должны были дойти на лыжах. Левобережье Днепра в этих районах было не заселено, а имеющиеся охотничьи заимки пустовали по причине скорого ледохода. Риск обнаружения, конечно, был. Особенно вертолет в воздухе, но надеялись на привычный испуг местных перед летающими машинами и сложность передачи этой информации в Киев.

Сигнал от первой из них, той, что контролировала устье Десны, пришел через неделю после окончания ледохода. Караван из многих десятков лодей прошел устье Десны вверх по Днепру. Численность войска приблизительно оценили тысячи в четыре воинов. Было несколько лодей, а также с лошадьми.

Фомичев, помня разговор на январском совещании, оповестил об этом Василия Ивановича Конева. И тут же поплатился за это. Пришлось оформлять конюху подписку о неразглашении, и после этого тот, расспросив подробности, он потребовал своего участия в операции, дабы сохранить в целости будущее имущество княжества. Это был аргумент. Пришлось разрешить, и, вытребовав в помощь себе нескольких своих наиболее доверенных пастухов, Василий Иванович стал ждать команды.

Как только группа в низовьях Сожи сообщила, что киевское войско идет вверх по Днепру, была отдана команда о свертывании и выходе разведгрупп в районы, где их заберет вертолет. С этой минуты военная машина княжества пришла в движение. Получив команду, на одном стоящем у пристани Вязьмы буксире с самой маленькой металлической баржей впереди, засуетилась команда, готовясь к отходу. На барже были наращены борта, и она, как и буксир, была покрашена в черный цвет. И как только на баржу погрузился десяток бойцов Черныха и Конев с четырьмя узкоглазыми подчиненными, прискакавшими на взмыленных лошадях, буксир издал протяжный гудок, отвалил от пристани и, весело стуча вновь поставленным родным дизельком, бодро двинулся вниз по Вязьме.

На полигонах, стрельбищах, в казармах забегали люди, а в конюшнях застучали копытами и заржали боевые лошади, чувствуя волнение людей.

Утром следующего дня, по прибытии союзников, погрузка войск была закончена, и караван барж двинулся к Смоленску. Армия выступала в поход навстречу врагу. В княжестве было объявлена военная готовность. Мужчины, не находящиеся на службе в княжеском войске, оставляли свою работу, вооружались и заступали на охрану и оборону вверенных им объектов. Рота Черныха перешла на круглосуточный вариант несения службы.

Киевский князь Аскольд, уже в годах, но все еще крепкий телом варяг, возлежал на корме лодьи. Караван из десятков разнокалиберных лодей растянулся по глади великого Днепра на многие перестрелы. С лодей, перекрывая звуки ударов по воде сотен весел, слышались соленые шутки и смех воинов. Для воинов работа веслом была просто разминкой на длинном пути в верховья реки, нежели работой. Да еще и попутный ветерок помогал, и на лодьях раздувались паруса. Еще никогда Киев не собирал такого войска. Повод был серьезным. Семью киевского князя оскорбили выскочки из непонятно откуда появившегося год назад княжества. И за эту обиду князь обязан был спросить. Иначе соседи усомнились бы в его власти и могуществе. Слухи о врагах ходили разные. В то, что у врагов есть ползающие и летающие ящеры, князь не верил совершенно. Не верил и в то, что именно эти ползающие зеленые ящеры и такие же зеленые всадники на них ограбили торговую сторону Хамлиджа, считая это одной и той же сказкой. Однако в то, что денег у вяземского князя много, верил. Потому как и он купил у купца зеркало необычайной чистоты, сделанное именно в Вязьме. И он помнил, сколько оно ему стоило даже с учетом немалой скидки, которую сделал купец князю. А ведь еще была невиданная посуда, инструмент из отличного железа, мечи отменного качества. Он специально посылал своего человека в Смоленск, где в торговом доме князя вяземского продавались чудные латы по цене, услышав которую, даже он – князь – призадумался. Однако сейчас был хороший повод получить их даром. Именно желание богатства, ждущего их в верховьях Днепра, и позволило ему собрать под свое знамя такое большое войско. Кроме княжеской дружины – старшей и младшей, с ним шли дружины соседей во главе с вождями. И от простолюдинов, желающих пойти в поход на земли кривичей, отбоя не было. Всех взять в поход возможности не было. И так в Киеве и окрестностях выгребли все более-менее исправные лодьи. И все сейчас были заполнены под завязку. Правда, несколько лодей пришлось отдать под коней вождей-союзников. Те, без коней в поход идти не хотели категорически. А войску край были нужны лучники. Поэтому сошлись на следующем – коней вождей, чтобы не уронить их достоинство, взяли, а рядовые воины будут биться пешими. Хотя, по мнению Аскольда, серьезного сражения и не предвидится. По словам лазутчиков, ходивших в Смоленск и Вязьму с купеческими караванами, все войско князя примерно в одну тысячу воинов. Еще несколько сотен мог выставить союзник князя вяземского вождь племени Голядь. Но Аскольд их за воинов не считал. Это просто охотники, необученные биться в строю на поле брани.

А в войске Аскольда было более четырех тысяч воинов. Причем за трое суток до начала похода удалось договориться с тремя нурманскими хирдами, пришедшими с караванами из Царьграда. Именно они на трех своих драккарах сейчас шли впереди каравана. Вот это было хорошим приобретением! Аскольд – сам варяг, прекрасно знал цену воинам с берегов Варяжского моря. А на волоке из Западной Двины в Днепр к войску должен присоединиться полоцкий наместник с войском в три с лишним тысячи воинов. И варягов и нурманов там было втрое больше, чем у князя. Через три дня его войско будет стоять у стен Смоленска! А потом наступит черед и Вязьмы. Но на всякий случай перед походом он ходил на капище и принес дары богам, спросив у волхвов, чем закончится поход. Волхвы, приняв подношение, после ворожбы ответили, что он, несомненно, победит. Если дойдет до поля боя… Странный ответ. Он в этом проблемы не видел. А там честная сталь мечей исполнит волю богов.

Благостные мысли расслабили, и князь уже впал в дрему, когда что-то изменилось и встревожило его. Сбросив дрему, он приподнялся на локте и, приложив ладонь ко лбу, прикрываясь от весеннего солнца, огляделся. Что-то происходило впереди. Там, за излучиной Днепра, где скрылись драк-кары нурманов. Оттуда слышались далекие крики и непонятное равномерное глухое постукивание. Не понимая, что происходит, князь резво поднялся на ноги и крикнул: «Вздеть брони! За оружие, воины!»