Рэд. Я — цвет твоего безумия (СИ) - Страница 57

Но вместо этого стало муторно, и тошнота из периодически всплывающей превратилась в перманентную, не отпускающую ни на мгновение.

Он стоял у приоткрытой двери, молча наблюдая за парой любовников, уделяя большее внимание Вэрнону, внимательно разглядывавшему девушку, сидящую у его ног.

Рэймонд не стал портить им настрой и удовольствие, распахивая дверь настежь и громко комментируя каждое действие, улыбаясь фирменной саркастичной ухмылкой и порядком обоих раздражая. Он лишь дождался, когда Вэрнон перехватит его взгляд, отсалютовал бокалом, медленно и невозможно чувственно провёл языком по верхней губе, оставляя на тонкой коже влажный след. Сделал глоток, запрокинул голову, расстегнул свободной рукой пуговицу на своей рубашке, оттянул воротничок. Кадык едва заметно дёрнулся. Никаких иносказаний, никакого многообразия трактовок.

Всё предельно ясно и просто.

Нет нужды тратить время на разгадку.

Она прочитывается в каждом мельчайшем действии.

Смотри, как это сделал бы я. Смотри, как проглотил бы я. Это могло стать реальностью, если бы не твоя сегодняшняя ошибка. Теперь единственное, что тебе осталось — это только представления и сублимация в постели с другими людьми.

Послал воздушный поцелуй с открытой ладони и удалился восвояси, прихватив бутылку текилы, которую этим мрачным вечером пил не по канонам. Без соли, без лайма, не дозировано. Большими глотками, прямо из горлышка.

Перед уходом он нацарапал короткую записку.

Пара слов, суть коих сводилась к тому, что искать его вовсе не обязательно. Он пошёл отрываться и не хочет, чтобы ему составляли компанию.

Несколько раз поймал себя на мысли о незабытых навыках. Даже потянулся к аптечке, подержал в руках снотворное и швырнул его обратно. План простой, без изысков. Всего-то растолочь одну таблетку, превратив её в пыль, и осторожно подсыпать в коктейль. Лучше выбрать для проведения эксперимента безалкогольный состав, во избежание разного рода неприятностей. Безобидная микроскопическая порция. Крепкий и здоровый сон для Камиллы на всю ночь, а ему — раздолье и возможность остаться наедине с Вэрноном.

Подумав об этом, Рэймонд усмехнулся.

Было бы, за что бороться и ради кого опускаться на самое дно.

Крышка с упаковки слетела, и таблетки разлетелись по полу, став иллюстрацией к фильму о классических самоубийцах, что принимают разом горсть средств и заливают их алкоголем. Собирать снотворное он не стал, оставив валяться на полу и таблетки, и пустую упаковку.

Больше драмы королю драмы.

Не иначе.

Пропавшая бутылка из бара и таблетки вполне могли натолкнуть на мысль о том, что он принял одно с другим, пробудить некие опасения, а то и сильный страх в душе Вэрнона, если бы тот внезапно отстранил Камиллу, присосавшуюся к его члену, и отправился на поиски третьего лишнего. Но он бы не отправился.

Жест со снотворным был провокационным, до невозможности эпатажным и невероятно… детским. Глупее просто не придумать, даже если очень сильно постараться.

Для парня, относительно недавно ставшего совершеннолетним по меркам всего мира, неподобающе.

Для того, кто приближался к цифре ещё большей, поступок и вовсе являлся идиотическим, истеричным и слишком показным, демонстрирующим инфантильность личности.

Рэймонд понимал, но оставил всё на своих местах и покинул яхту, стараясь не шуметь, чтобы лишний раз не отвлекать парочку от интересного занятия. Оказавшись на земле, ускорил шаг, желая поскорее отсюда убраться и не принимать участия в разговорах, не имеющих смысла.

Не то увидел, не так понял, первый начал, это не брошенный вызов, это ответ.

Классика жанра, как она есть.

Он мог без труда затеряться в толпе празднующих туристов, раствориться, стать невидимкой среди них. Возможно, завести новое знакомство и провести эту ночь не на яхте и не на пляже — что в нынешней ситуации стало актуальнее, но в каком-нибудь бунгало, отыскав себе любовника или любовницу за считанные мгновения.

С этим у него проблем не наблюдалось.

Выбор большой, моралью не обременён, готов к кратковременным связям, более того, приветствует их, а не длительные серьёзные отношения.

Но Рэймонда раздражал сам факт присутствия поблизости посторонних людей. Он хотел одиночества, а потому уверенно двигался не туда, куда отчаянно зазывали громкие голоса и яркие языки пламени, рассеивающие ночную мглу, а в обратном направлении. Туда, где царили темнота и тишина.

К первой — не привыкать.

Она давно его подруга.

Он — её часть.

Им хорошо вместе.

Гораздо лучше, чем Вэрнону с Камиллой.

Достаточно удалившись от пристани, Рэймонд сел на песок и откупорил бутылку, с сожалением резюмируя, что она ему ничего не сделает. Не только она. Прихвати он одну, две, три — результат оставался бы прежним. Ни тяжести в голове, ни приятного хмеля, способного развязать язык, позволив всему тайному стать явным.

Пить, не пьянея, независимо от крепости напитка.

Пить, словно воду.

С таким же эффектом.

Он поставил бутылку на тёплый песок. Прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо прохладному ветерку, что изредка давал знать о себе, проходя по побережью. В подобной обстановке хотелось быть беззаботным, чувствовать себя счастливым, свободным от условностей, обязательств и прочих повседневных ограничений-проблем.

Экзотические цветы в волосах, танцы у костра и бесконечная влюблённость.

Для кого-то другого.

У него тяжёлый случай.

Здесь не будет ни цветов, ни танцев, ни влюблённости.

Последнее, впрочем, не так уж и плохо, учитывая некоторые её свойства. Например, способность появляться спонтанно, внезапно, когда её не ждёшь. И — обязательное условие, сопоставимое с законом подлости — придётся она не на того, на кого следовало бы, а на того, кто представляет наибольшую опасность.

Рэймонд знал, что делать с темнотой. Когда она появилась и протянула к нему руку, он сразу понял, что выбор вариантов будет невелик. Либо она поглотит его полностью и уничтожит, либо он станет её частью, и сам начнёт уничтожать.

Выбор очевиден.

Препирательства бессмысленны.

Но влюблённость, дававшая в его душе первые, хрупкие всходы, не была порождением темноты. Она была проявлением света, знатно испорченным, искалеченным, избитым, но поразительно живым.

На спасение заблудшей души не тянула.

Это было исключительно мерзко, учитывая личность того, кто поселился в мыслях едва ли не с момента первой личной встречи, а вообще-то, именно с него. С тех пор, как пламя мелькнуло между ними, освещая, разделяя, отражаясь в зрачках, подпаливая сигарету. С тех пор, как в голове пронеслась шальная мысль об опасных играх с огнём, в которых он не сумеет дойти до финала. Пожалеет, проиграет. С тех пор, как он допустил мысль о возможности романа. Несколько «если бы», переставших иметь значение.

Такая мелочь, выбивающая из колеи. Что может быть хуже?

Многие люди, с которыми ему доводилось сталкиваться на жизненном пути, отчаянно мечтали о любви, считая её величайшим даром. Не все. Были и отпетые циники, и отмороженные суки, под стать ему, не способные на большие чувства, разве что на мелкие и жалкие их суррогаты. Самые разные особи. Всех не вспомнить и не перечислить.

Разный цвет волос, глаз, кожи.

Разный возраст.

Разный пол.

Но большинство всё равно тянулось к чувствам, как к спасению, и ждало перемен, с ними связанных. Рэймонд смеялся и не скрывал своего отношения к заявлениям о том, что высокие чувства способны менять личность до неузнаваемости.

Пока другие гонялись за любовью, он наслаждался не совсем врождённой, но привитой в раннем детстве подозрительностью, ненавистью и невосприимчивостью к проявлениям теплоты.

Другие холили и лелеяли любовь, пестовали, как растение, оберегали, а он…

Он целенаправленно убивал.

Тогда.

В настоящее время он перестал контролировать ситуацию.

Пытался, но не получалось.