Рэд. Я — цвет твоего безумия (СИ) - Страница 54

— С чего ты взял?

— Не знаю, — пожал плечами Вэрнон. — Само на ум пришло.

Он выглядел беззаботным и расслабленным. Рэймонд не стал задавать вопросы. В конце концов, это был просто торт. Всего лишь торт, который здесь действительно готовили первоклассно, и, сколько бы он не пробовал одноимённое творение кулинарного искусства в других заведениях, оно всегда недотягивало. То слишком сладко, то слишком жирно, то ещё как-нибудь. Он всегда находил, к чему придраться, вспоминая, сравнивая и приходя к выводу, что лучше, чем здесь, не будет никогда.

Ложечка отсекла от куска малую часть.

Рэймонд закрыл глаза и сунул её в рот, представляя металл раскалённым, способным обжигать и оставлять на ложке багровые разводы от ссадин, появившихся в ходе дегустации на пострадавших губах.

Вкус, ассоциировавшийся с детством и счастливым праздником, стал для Рэймонда сильнейшим ядом, который он принимал под наблюдением. Но он не стал отнекиваться, прикрываясь нелюбовью к сладостям, и съел предложенное угощение. Кусочек за кусочком, неторопливо, без истерии и демонстративной нервозности. Окончательно приглушил эмоции, снова вернул невозмутимость и принялся за еду. Да, он съёл это подношение. Не целиком, только половину, понимая, что если примет всё, то его тут же и стошнит. Прямо на эту идеальную скатерть или на Вэрнона, если тот окажется рядом в неподходящий момент. Не потому, что вкус отвратителен. Напротив, потому, что он слишком приятен — почти что слабость. И потому, что он слишком сильно напоминает о, казалось бы, неоспоримо мёртвом прошлом. Оно умело выворачивать наизнанку. Хоть в прямом значении, хоть в переносном. Оно его разделывало с тем же азартом, с каким мясник рубит предложенную тушу. Оно заставляло его истекать кровью. Никто, кроме него, её не видел и не чувствовал, но от этого одиночества в наблюдении легче не становилось.

Спонтанное попадание в болевое место?

Или предостережение?

Рэймонд не знал наверняка.

Списал на случайность.

Отменять запланированное путешествие не стал из принципа. Он не собирался забиваться в угол и трястись там от страха лишь потому, что его накормили ностальгическим десертом.

Банальное совпадение, а не спланированная акция. Только так.

— Надеюсь, отдых будет лучше классического свидания, — усмехнулся он, подмигивая своему отражению.

Покрутив на пальце ключи, подхватил дорожную сумку и покинул дом музыки.

Пару раз в голову закрадывались мысли о том, что Вэрнон знает его истинное имя и истинную же сущность, а потому отдых использует в качестве обманного манёвра. Пока они будут греться под палящим солнцем, наслаждаясь солёным воздухом и освежающими коктейлями, здесь люди Волчонка всё перевернут вверх дном, надеясь отыскать то, что послужит доказательством причастности мистера Теккерея к организации и исполнению убийств Легана и Скайфорда. Что ж, пусть ищут. Флаг им в руки и семь футов под килем. Поиски не увенчаются успехом.

Он умеет прятать всё необходимое.

Умеет прятаться сам.

Особенно, в те моменты, когда кожей чувствует раскалённое дыхание опасности, опаляющее загривок и не позволяющее расслабляться.

Сейчас думать, что находится в полной безопасности, мог лишь абсолютно безмозглый экземпляр, живущий по жизнеутверждающему, а потому довольно раздражающему принципу законченного оптимиста «Всё будет хорошо». Рэймонд не сомневался, что его персона, в этом плане, без внимания не осталась. Он был неплохим кандидатом на роль убийцы. К тому же, новым человеком в городе. Заподозрить его — проще простого. А вот найти доказательства — задача не из лёгких. Пусть стараются и роют носом землю. К моменту, когда они их отыщут, его в городе уже не будет. Он успеет свалить в неизвестном направлении раньше, чем они придут по его душу.

Чем дольше длилась операция, иронично именуемая «Местью Красной Шапочки», тем больше уверенности поселялось в душе Рэймонда. Он больше не боялся и не переживал. Успех не пьянил его, наталкивая на мысли о непобедимости вкупе с исключительной удачливостью.

Он помогал немного — не переоценивая возможности — поверить в себя и в то, что план будет выполнен с блеском.

Главное не терять голову, не вестись на красивые слова и широкие жесты, не позволять бдительности спать. И никому не верить.

Для Рэймонда это было привычным делом.

Потому уверенность ходила рядом, сжимая его ладонь в своей невидимой руке.

Он был близок к цели.

Но…

Некоторые дела имеют свойство проваливаться едва ли не на старте, когда в дело вмешивается неучтённый фактор.

Его неучтённым фактором был Вэрнон.

Прискорбно, но ничего не поделать.

Вписанный в предварительный сценарий в качестве вспомогательного элемента, очередной ступени или трамплина, предназначенного для прыжка в смертельное сальто, он постепенно начал отвоёвывать чуть больше места, чем предполагала первооснова. И, кажется, всерьёз собирался стать одним из главных героев в жизни Рэймонда, наплевав на чужое мнение.

Не интересуясь им, но активно навязывая собственное.

Рэймонду хотелось верить, что всё совсем не так, как ему кажется.

Увы, приходилось признать, что так.

И даже хуже.

Чтобы разобраться в себе, потребовалось немногое.

Всего-то одна лакмусовая бумажка, брошенная в концентрированный раствор и моментально окрасившаяся в ярко-красный цвет. Цвет заполыхавшей ревности, которую хотелось в себе удавить. Или себя. За то, что она вообще умудрилась как-то пробудиться и пробиться на свет сквозь толстый слой бетона, закрывающий все человеческие чувства, когда-то Рэймонду присущие, но похороненные за ненадобностью. Сразу после понимания, что сентиментальность — путь в никуда, и ничего хорошего с собой не принесёт.

Ему, так точно.

Кажется, напрасно.

Они были слишком живыми и слишком непредсказуемыми, чтобы смириться с уготованной участью. Вот и решили взбунтоваться. Как это всегда случается, нагрянули не вовремя.

Что-то с самого начала пошло не так.

И теперь, по истечении пяти дней, привело к окончательному осознанию, умноженному на неутешительные выводы.

То, что отдых получится не таким, каким планировался, стало понятно на исходе первого дня, когда их общество разбавило появление третьего человека. Незваный гость, не замечавший недовольства, отражённого на лице Вэрнона. Напротив, лучезарно ему улыбнувшийся и не упустивший возможности — продемонстрировать свои чувства, плохо поддающиеся маскировке, повиснув на шее и прошептав так, чтобы было слышно не только Вэрнону, но и его спутнику:

— Безумно рада, что не придётся проводить эти дни в одиночестве.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Вэрнон, нахмурившись.

— Поскольку поездка в Норвегию сорвалась, я решила выбрать маршрут на свой вкус. Я не хотела путешествовать в одиночестве, но Ингмар настоял на том, что мне нужен отдых.

— Не думаю, что ты сильно сопротивлялась, — процедил Вэрнон.

— Вот и приехала сюда. Не пониманию, чему ты так сильно удивляешься. Идея-то посетила не только меня, — хмыкнула девушка, повесив солнцезащитные очки в вырез своей лёгкой белой туники. — Ты тоже не против смены климата и Рождества в тепле, а не в заснеженном домике, в обнимку со сломанными лыжами.

Чуть согнула руку в локте, позволяя снятым босоножкам, украшенным золотистыми бабочками, покачиваться в воздухе.

Подобие маятника, за которым всё это время наблюдал Рэймонд, гадая, когда его заметят. И сделают ли это вообще. Он стоял рядом с Вэрноном, но девушка не удостоила его взглядом, полностью сосредоточившись на собеседнике и игнорируя единственного зрителя.

Стоило подумать об этом фарсе, ну, или трагикомедии, как девушка сразу же посмотрела на него.

Обмен взглядами вышел длиннее и полноценнее диалога. Несколько секунд наблюдения, оценка, игра мимики, удивление.

— Камилла, — произнесла она, протянув ему свободную от босоножек руку.

— Рэймонд, — столь же коротко отозвался он, поцеловав предложенную ладонь.