Ребята с Голубиной пади - Страница 31

После ужина, когда мать ушла к соседям, Левка вырвал из тетрадки лист бумаги и написал:

«Мама, я уезжаю ненадолго вместе с Суном и Колькой по очень важному делу. Приеду, все расскажу. Твой сын Лев Остряков».

Поставив точку, Левка подумал и дописал ниже:

«Только ты, пожалуйста, не плачь и не выпускай Рыжика за ворота. Он сидит под террасой».

В начале десятого трое друзей пришли на берег Семеновского Ковша. Здесь их встретил давешний рыбак.

— Люблю за точность. Ну, пошли, — сказал он.

На джонке уже находилось много не знакомых мальчикам людей.

— Лезьте пока двое в кубрик, а ты, Сун, пойдем со мной, поможешь мне.

— Давайте и мы поможем, — с готовностью предложил Левка.

— Не нужно, вас могут задержать, а на китайца не обратят внимания. Лезьте живо!

Левка и Коля спрыгнули в кубрик и услышали, как над их головой захлопнулся люк.

В кубрике было темно и душно. Пахло варом и солдатским сукном. Над ухом нудно пищал комар. Левка нащупал солдатскую скатку и, вспомнив моряков с минной пристани, совсем успокоился, решив, что солдаты тоже уходят к партизанам.

Беспокойный день, тайные сборы очень утомили мальчиков. Они легли, положив головы на солдатские скатки. Коля сразу заснул, но Левка, поджидая Суна, долго боролся с дремотой. Наконец и он заснул. Левка спал и слышал сквозь сон, как волны стали ударяться о днище, как скрипела мачта. Проснулся он ночью от холодного прикосновения к плечу и услышал голос Суна:

— Левка, вставай! — Сун зашептал прерывающимся голосом: — Нас обманули, Левка. Там этот японец и офицер, что тогда приходили, и Брынза, и тот человек, который нас сюда привел…

— Что ты мелешь, ведь это партизаны!

— Нас обманули, Левка! Там беляки! Знаешь, этот толстый японец, который на «Орел» приходил, и худой человек, и еще Брынза и Жирбеш.

— Что ты мелешь, какие беляки? Откуда здесь Брынза с Жирбешем? Ведь мы у партизан?

— Да, да, Жирбеша и Брынзы сейчас нет, они в городе остались, но они были на катере, когда мы стояли в Ковше. Я их сразу узнал. А потом они ушли…

— Постой, не торопись, говори толком.

— Что тут не понимать? Мы не у партизан, этот и худой человек, и еще Брынза и Жирбеш.

— Что за худой?

— Ну, который нас сюда привел… Я все слышал. Меня заставили в кухне работать. Я подавал им в кают-компанию водку и закуску.

— Какая здесь кают-компания?

— Не здесь, на катере. Джонку повел катер на буксире. Большой катер. Они там все. Смеются. Говорят: «Ловко придумал Брынза. Партизаны увидят мальчишек и подумают — подкрепление из города, а мы их раз — и к ногтю». На катере пять пулеметов, да здесь четыре и солдат много.

— Так они не партизаны?

— Нет! Они настоящих партизан, которые пришли на джонке, в тюрьму посадили, а это белые.

Левка, наконец, понял страшный смысл того, что говорил ему Сун. Несколько секунд он молчал, с ужасом представляя, что произойдет из-за его неосмотрительности. Наконец проговорил:

— Я закричу, что они предатели, и партизаны все поймут.

— Партизаны не услышат! На катере офицер уже говорил об этом.

— Берег далеко?

— Ничего не видно — сейчас туман. Все спят на катере и здесь у вас. Даже Рыжик спит.

— Он здесь?

— Нет, на катере. Когда я от вас пошел с этим, смотрю, а на молу Рыжик сидит и хвостом машет…

— По следам нашел, — сказал Левка и задумался, стараясь найти выход из хитро устроенной западни.

Но Левка ничего не мог придумать.

— Что же делать? Что? — сказал он с отчаянием в голосе.

— Вот попались! — прошептал Коля.

Он тоже проснулся и все слышал.

— Можно еще спастись. Только скорей, пока все спят, — проговорил Сун.

— Как?

— На катере есть лодка, мы до нее доплывем, она недалеко… Сядем и уедем к берегу.

— В одежде потонем, — сказал Коля.

Левка решился:

— Давай раздеваться. Живо! Только ножик возьми, — сказал Левка Коле.

Сбросив одежду, Левка приоткрыл люк. Вокруг стояла белесая мгла. На корме виднелось серое возвышение. Это, накрывшись шинелью, дремал вахтенный. Впереди чернел силуэт катера.

— Я первый, а вы за мной, — шепнул Сун, выскальзывая на палубу. Послышался легкий всплеск, и все смолкло. За Суном спустился за борт Левка. Упругая теплая волна отбросила его от джонки. Сзади что-то загремело, послышался тяжелый всплеск, а затем сиплый голос проснувшегося вахтенного:

— Чего это там?

— Нерпа играет или рыба, — донесся в ответ такой же сиплый голос.

Левка плыл, стараясь не упустить из виду черневшую в воде голову Суна, и часто оглядывался на Колю, который нет-нет да и всплескивал рукой.

«Что это с ним случилось?» — подумал Левка.

Он стал держаться на одном месте, поджидая Колю. Сун тоже остановился; его черная голова то появлялась, то скрывалась за волной. Подплыв, Коля поднял над водой руку и махнул вперед. Мальчики поплыли дальше и вскоре увидели шлюпку. Спущенная на воду и привязанная к катеру длинным канатом, она легко покачивалась на волне.

Последним к шлюпке подплыл Коля. Взглянув на него, Левка понял, почему он так сильно плескал руками: на его шее висели связанные шнурками ботинки.

С величайшими предосторожностями друзья влезли в шлюпку. В это время на катере хлопнула железная дверь и до мальчиков донеслись слова:

— Куда он запропастился, окаянный? Сверну шею! И ты еще под ногами!

Послышался визг Рыжика.

«Повар меня ищет завтрак готовить и Рыжика бьет», — подумал Сун и, взяв за руку Колю, потер по ней своим пальцем. Это означало: «Пора резать канат». Коля, который спрятал нож в ботинок, пополз на нос шлюпки и перерезал пеньковый конец. Ветер стал медленно относить шлюпку.

— Весла на воду! — прошептал Левка и, перебежав на корму, взялся за рулевое весло. Силуэт катера растворялся в тумане.

Левка правил по волне, рассчитав, что мертвая зыбь идет с открытого моря прямо на северо-запад, где находился партизанский берег.

Между тем на джонке, а затем и на катере поднялась суматоха. Ребята ясно слышали, как кто-то ругался, отдавал приказания, как похрустывает якорный канат и грохочет лебедка.

Светало. Вскоре показался красноватый кружок солнца. Туман хотя и редел, но был еще довольно плотным.

Вскоре Левка заметил, что шлюпка все время сворачивает в правую сторону, на которой греб Сун. Левка сменил его и спросил Колю:

— Ты не устал еще?

Коля ничего не ответил и только сильнее налег на весло. Сун, поставив лопасть рулевого весла плашмя, стал делать им движения, напоминающие повороты хвоста рыбы. Шлюпка пошла быстрее. Вдруг слева, где-то совсем рядом, яростно залаял Рыжик, потом кто-то вскрикнул.

Лай Рыжика перешел в хрип, потом раздался тяжелый всплеск. Гребцы, как по команде, подняли весла: где-то рядом тонул Рыжик. Левка сделал знак Суну и перестал грести.

Сброшенный за борт. Рыжик чуть не захлебнулся. Вынырнув, он долго чихал и кашлял и в то же время отчаянно работал своими короткими лапами, стремясь догнать уходивший от него катер. Катер скрылся в тумане. Рыжик заскулил. В это время его чуткий слух уловил скрип уключин, а нос — знакомые запахи. Рыжик радостно залаял и вновь чуть не захлебнулся. В это время Коля перегнулся через борт и схватил его за шерсть. В лодке Рыжик первым делом отряхнулся, а затем стал бросаться то к одному, то к другому из ребят, стараясь лизнуть в лицо. Левка придавил его к днищу лодки.

— Лежать, тише Рыжик! Эх ты, псина морская!

В наступившей тишине раздалось его частое дыхание и дробь ударов хвоста по днищу.

— Держи к берегу! — шепнул Левка.

Ветер усилился. Неожиданно шлюпка вышла из полосы тумана. Лодку залили потоки солнечных лучей, и серая прежде вода, словно по волшебству, стала ярко-синей, как густые чернила.

Впереди волны накатывались на гряду рифов и, разбиваясь, оставляли ослепительно белую пену. За рифами зеленели сопки.

— До берега не больше мили, — подумал вслух Левка.