Ребус для фотографа - Страница 5

Изменить размер шрифта:

– Всадники! – внезапно заорал слуга прямо у меня над ухом. На вершине холма действительно замерли трое верховых. Они явно не пытались скрываться, но и не спешили к уютному костру. Один из младших воинов-татар подъехал к троице и тут же прискакал обратно с донесением.

– Монгольский вождь Есугай приветствует хозяина Саулиту и выражает нам мирные намерения!

Вокруг татарина заалело облако злости. Я мог бы коснуться его через Сумрак и погасить очаг ненависти. Саулиту потом бы долго хмурил брови и пытался понять, отчего он вдруг проникся радушием к своему заклятому врагу. Я бы сделал так, просто повинуясь желанию Света… но не в этот раз.

Саулиту неожиданно растянул губы в улыбке и прошептал что-то на ухо слуге. Я видел, как вторая душа татарского воина сменила оттенок: поверх красной ярости легла фиолетовая печать долга. Все шло не так, как я предполагал. Если Саулиту прикажет убить Есугая, о нем побежит молва как о подлеце, который нарушил закон гостеприимства. В степи не останется человека, который бы не плюнул ему в спину. И хотя кровь вождя Темуджин-уге взывает о мести, краткий миг торжества будет оплачен сотней лет позора.

Я мысленно застонал. Извечные Силы, за что вы мне шлете это испытание?!

Есугая уже усадили за стол, и беседа возобновилась. Вождь монголов порой поглядывал на меня со странной тоской, будто чувствовал что-то. Хватило мгновения, чтобы проверить: нет, отец мальчика был простым человеком, хоть и с непростой судьбой.

Застольный разговор стремительно скатывался во взаимное молчание. Есугай-баатур был достаточно умен, чтобы не задерживаться дольше, чем того требует вежливость, поэтому он рассмеялся очередной шутке татарина и изобразил раскаяние.

– Сожалею, уважаемый Саулиту, но мне и моим слугам предстоит долгая дорога домой. Поднимем же свои чаши во славу Небесного Отца!

Время вдруг замедлило свой бег, а мысли замелькали с пугающей быстротой. Татарская женщина, робея, наливала в чашу Есугая бесконечно тягучее, густое вино. Узор будущего снова спутался в неразборчивый клубок, который требовал немедленных действий, а я все завороженно глядел на эту медленную струю, которая наполняла узорчатую пиалу, и не мог решиться.

…Пусть дремлют предвечные Силы… Пусть сладко спит Тьма, враг мой, хозяйка многих кровопролитий… Пусть смежит очи Свет, друг мой и строгий учитель. Ни к чему призывать их в свидетели злодеяния, призванного сохранить мир в Мире. Я свершаю это во имя спокойствия, именем человека, которым я был. Руками Светлого Иного, которым я стал…

Иногда проще воспользоваться простыми человеческими инструментами.

Я протянул ладонь через Сумрак. Для остальных движение было слишком быстрым, чтобы заметить, как из моей руки в чашу Есугая высыпался бесцветный порошок.

Вождь монголов осушил вино и поднялся, прощаясь. Его слегка шатнуло – он на миг нахмурил брови и тут же улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.

Вспоминай, Есугай, своих родных и близких. Вспоминай двух жен и четырех сыновей, вождь монголов. Совсем скоро твои внутренности будут пылать огнем, лоб покроет испарина, а лица близких сольются в рыжий туман. Торопись увидеть их до того, как Небесный Отец растворит тебя в вечности.

Я посмотрел, как монголы забираются в седла, и меня пронзило чувство вины.

– Доброго вам неба над головой, уважаемый Саулиту. Я, пожалуй, поеду с вождем Есугаем, на какое-то время наши с ним дороги сходятся.

– Прощай, уважаемый Джалим-хоса. Да будет твой путь легким, а конь пусть не знает усталости! – с некоторой холодностью ответил татарин.

– Вождь Есугай, подожди! – Я взлетел в седло и поскакал вслед за человеком, которого только что убил.

* * *

Небесный Отец созвал свое облачное воинство, закрыв им солнечные лучи, и замер в почтении. На берегу реки Онон – праматери монгольского племени, не осталось ни одного беззаботного кочевника. Из многочисленных юрт доносился женский плач и стенания, мужчины сурово хмурили брови и не разжигали костров.

«Татары вероломно отравили нашего хозяина», – так сказал слуга Есугая, а подтвердил его слова бледный и напуганный путник Джалим-хоса, который уступил свою сильную лошадь, чтобы довезти еще живого вождя до дома. Безвестный странник оказался сведущ во врачевании и как мог облегчал страдания умирающего баатура.

И пока жены и дети не смыкали глаз у его постели, в сердце племени зарождалась смута, которая могла положить начало кровопролитной борьбе за право называться новым вождем монголов.

* * *

Мокрые тряпицы на горячем лбу Есугая стали меняться все чаще. Мужчина попеременно бредил, вскрикивал что-то бессвязное и снова погружался в сон. Я рисковал, заходя в кочевье: старая служанка семьи Есугая оказалась Светлой Иной, правда, слабой. Несомненно, она бы что-то заподозрила, но встреча с Орчу напомнила об осторожности, и за несколько ли до конца пути я вложил немало Силы в защитное заклинание. Теперь для всех, кроме Высших, я выглядел простым человеком.

Странно, но близость к умирающему нисколько не трогала меня. Я знал, что этот человек готовился совершить множество набегов, убить сотни, а может, и тысячи людей. Знал, что он взял свою власть отнюдь не уговорами и не богатым выкупом. И все равно странно быть сердобольным убийцей. Может, именно так чувствуют себя Темные?

Нет! Я вспомнил горящие яростью глаза Алара и когтистую лапу, сомкнувшуюся на шее. Темным неведомы жалость и милосердие. Тьма – мой враг, но сейчас Силы действовали совместно. На какое-то время я стал их орудием. Может, только по этой причине Свет не рассеял мой прах в Сумраке сразу после злодеяния?

– Пошлите за Темуджином! – еле слышно прохрипел Есугай, пришедший в себя. Я оцепенел. Мальчику-Иному не следовало видеться с отцом. Последние слова умирающего обладали великой силой и могли столкнуть неокрепший разум в сторону Тьмы.

Тогда не избежать войны среди людей.

Я вызвал в сознании узор вероятностей. Линия, которая раньше была совсем незаметной, начала наливаться красным и разбухать. Вот же дурак ты, Джалим-хоса! Своим ненужным состраданием губишь дело, которое сам и начал.

Есугай уже одной ногой в могиле, но может оставить неприятное наследство в виде посмертного проклятия или наказа. Я еще раз внимательно изучил узор и облегченно выдохнул. Кровавая линия тянулась в будущее и резко обрывалась. До племени унгиратов не меньше суток пути, а вождь умрет к исходу дня. Не успеют.

Никто не стал меня останавливать, когда я покинул юрту и забрал коня у проворного мальчугана, дежурившего на входе. Люди пусто смотрели перед собой, в их памяти мои черты расплылись, а голос забылся. Простое слабенькое внушение – и можно ехать.

Конь без труда поднялся на холм, и я на миг оглянулся. Спину сверлил чей-то пристальный невидимый взгляд.

3

– Госпожа Оэлун! Госпожа Оэлун! – Маленький Бектер, сын второй жены Есугая, бежал со всех ног. Женщина украдкой вытерла слезы и обернулась. Смерть вождя положила начало большой смуте в рядах монгольского племени. Женщину со всей семьей оставили на бесплодном пастбище встречать голодную смерть. Самые близкие родственники не желали больше смотреть ей в глаза. Все, что осталось первой жене Есугая, – несколько верных людей и скудные пожитки. И могила мужа, у которой она молилась часами.

– Госпожа Оэлун! Темуджин запретил мне играть! – Голос Бектера дрожал от обиды. – Накажи своего сына!

– Бектер… – как можно мягче начала Оэлун, – Темуджин – твой старший брат, и ты должен его слушаться.

– Я не буду его слушаться! Он говорит несправедливые вещи! – Мальчик зарыдал и бросился обратно к юрте.

Оэлун вздохнула и с укоризной глянула на курган из камней, будто тень мужа могла повлиять на детей. Как же рано ушел гордый герой степей, о котором уже начали слагать песни! Ушел – и теперь благородная семья вынуждена искать съедобные коренья и питаться рыбой, не помышляя о былом изобилии. От века монголы считали, что право на правление нужно оплатить заслугами и подвигами. Никто не стал бы слушать ребенка, будь он хоть сыном самого Небесного Отца.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com