Реально смешное фэнтези - Страница 2

— Это не безопасно, — подытожил он речь Эга тоном, не терпящим возражений.

— Значит, мы придумаем, как это сделать безопасным, — не сдавался Ог.

— Это глупо, — отрезал Ег. — Если огонь убежит, он сожрет всю долину. В него могут упасть дети. Ядовитые отходы могут отравить реку. К тому же понадобится половина племени, чтобы все время таскать в пещеры дрова, а у нас нет лишних рук. С какой стороны ни посмотри — это глупая затея.

— Нечего тратить время на всякую ерунду, — с важным видом вставил Яг.

Однако Ог стоял на своем, и спор продолжался еще целый час. Наконец Егу все это надоело, он взобрался на камень и поднял руку, призывая соплеменников к тишине.

— Как это можно сделать безопасным и зачем нам это вообще нужно, все равно не ясно, — заявил он. — Вообще ничего не ясно. У любого, кто все еще хочет иметь дело с нечистой силой, плохо с головой. — Он сурово глянул на Ога и продолжил: — Наказание за это — изгнание из племени… навсегда. Никаких исключений.

Яг и Эг молча закивали, остальные поддержали Era одобрительными выкриками:

— Гнать этого бездельника!

— Я не желаю, чтобы у меня на шее сидел какой-то псих!

— Пусть его кормят те сапиенсы, что живут на краю долины. Они все равно все психи.

Ог подал Ягу апелляцию через Эга.

— Вон! — таков был приговор вождя.

Через час Ог получил двухдневный паек сырого мяса и сушеной рыбы, собрал свои пожитки и отправился в путь.

— Вы еще пожалеете, — бросил он через плечо кучке злобных соплеменников, наблюдавших за его уходом. — Только не бегайте за мной, когда наступит зима. Вы дорого за это заплатите.

— Придурок! — крикнул ему вслед Аг. — Говорил тебе — задуй его!

В последующие несколько месяцев Ог исходил вдоль и поперек всю долину, пытаясь заинтересовать другие племена своим изобретением. Австралопитеки были слишком заняты тренировкой кенгуру возвращать бумеранг охотнику, так как чертежи своего изобретения они еще не довели до совершенства. Племя Гомо Эректусов (известное своей похотливостью) было увлечено более серьезными делами. А Робустусы[1] не желали воспламеняться и исчезать с лица земли, превратившись в Комбустусов.[2] Таким образом, Ог в конце концов продвинулся вглубь долины, где обитали Гомо Сапы. Сапы были известны своими странностями, и остальные племена предпочитали с ними не связываться.

Первый Сап, на которого наткнулся Ог, сидел под деревом и задумчиво разглядывал тонкий диск, отпиленный от бревна, валяющегося неподалеку.

— Что это такое? — не здороваясь, в лоб спросил Ог.

Сап с отсутствующим видом взглянул на подошедшего и признался:

— Еще не придумал, как назвать.

— А для чего это можно использовать?

— Тоже пока не знаю. Но я подозреваю, что эта штука может быть полезной… можно кидаться ею в гиен. — Сан вернулся к диску и с рассеянным видом качнул его на ребре взад-вперед, потом оттолкнул диск в сторону и снова взглянул на Ога. — А ты ведь не из этих мест. Что делаешь в наших краях?

Ог в который уже раз вытащил из своего мешка несколько палочек и присел на корточки рядом с Сапом.

— Послушай, у меня к тебе дело, — сказал он. — Но сначала посмотри на это.

Остаток дня они крутили-вертели, судили-рядили и в конце концов пришли к соглашению о совместном праве владения двумя изобретениями. Сап заключил выгодную сделку, из которой следовало, что Ог получает колесо, так они решили назвать деревянный диск. Вождь Сапов признал, что фокус Ога с палочками заслуживает достойного вознаграждения, и Ог по всем правилам был зачислен в племя. До конца своих дней он должен был оставаться с Сапами и никогда больше не покидать эту часть долины.

Зима выдалась долгой, по-настоящему долгой — двадцать пять тысяч лет. Когда она наконец закончилась и покровы льда сошли с земли, в живых остались только Сапы. Как-то раз Грог и Срог исследовали местность вдали от дома, там, где когда-то обитали Неандертальцы. У ручья они наткнулись на большой камень с высеченными на нем корявыми знаками.

Что это означает? — спросил Грог Срога, который с любопытством разглядывал камень.

— Это сделали Неандертальцы, — ответил Срог.

— Должно быть, давно. Что они говорят?

Срог сосредоточился и стал ощупывать пальцами знаки на камне.

— Похоже на знаки, которые высечены на всех камнях в этих краях, — констатировал он. — Они все означают одно и то же: «ОГ, ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ. НАЗОВИ СВОЮ ЦЕНУ».

Грог озадаченно почесал затылок, с минуту поразмышлял над услышанным и наконец спросил:

— Что, черт возьми, они хотели сказать?

— А я почем знаю? Наверное, это сделали парни, которые когда-то жили в пещерах вот над этой террасой. Теперь там никого — одни медведи. — Срог пожал плечами. — Наверное, это как-то связано с монетами. Они все время что-то оценивали и все равно были хреновыми торговцами.

Придурковатые, что ли? Ну, тогда это может означать все что угодно.

Точно. В любом случае, нам пора двигать дальше.

Сапы закинули на плечи свои копья и решили пройти через скалы вдоль ручья к реке, воды которой поблескивали вдали.

С тяжелым сердцем я вспоминаю, как умер дядя моего отца, мой двоюродный дедушка Генри, человек, много лет верой и правдой служивший городу Саттеру, Нью-Мексико. Очень плохо, что он умер именно так — на него свалилось животное, хотя и не с самой большой высоты, — и вот теперь Дейзи говорит, что мой долг посвятить отца в трагические обстоятельства кончины дяди Генри. Мне не хочется этого делать.

Отчасти потому, что папа и мама впервые за много лет наслаждаются отпуском. А сообщение о том, что ваш любимый родственник испустил дух, неминуемо напомнит вам о том, что жизнь мимолетна, смерть всегда приходит внезапно, и можно потягивать из кокосового ореха голубой коктейль с ломтиком ананаса, но это не отпугнет Ангела Смерти.

Но вообще мне не хочется этого делать потому, что я не знаю, как это сделать. Если папе кто-нибудь поведает об определенных обстоятельствах ухода дяди Генри из этой жизни, он ни за что не поверит. И даже если я сам расскажу ему, не представляю, как мне заставить его поверить во все это. Если излагать эту печальную историю в письменном виде, получится чертовски объемное письмо, телефонный звонок исключается, так как он обойдется мне слишком дорого. Поначалу, может, и нет, я сообщу папе о случившемся; он скажет: «Нет!»; я скажу: «Честное слово!»; он скажет: «Я в это не верю!», и мне придется божиться, что нее это правда (это правда и есть, но люди плохо воспринимают правду), и вот с этого момента телефон начнет пожирать мои деньги.

Поэтому я и решил все записать. Надо привести мысли в порядок, чтобы не пришлось грабить банк после того, как я наконец решусь позвонить отцу. Я запишу, увидите, не хочу, но запишу. Я должен это сделать. Дейзи сказала, что, если я этого не сделаю, она откусит мне задницу.

Все случилось в последний День Выборов. Утро выдаюсь ясное и прохладное и таким и оставалось часов до десяти — десяти тридцати. Примерно в это время и начали происходить события, на фоне которых простые наблюдения за изменениями погоды любому покажутся несущественными. Время завтрака прошло, я занимался своими делим и в кафе за прилавком, Дейзи мне помогала. Дейзи не назовешь говоруньей, за исключением тех случаев, когда она указывает мне, что надо делать или что я уже сделал не так. А я — я всегда не против дружески поболтать с кем угодно, так что можете себе представить, как я обрадовался, когда над дверью звякнул колокольчик и в кафе вошел мэр Вайли.