Разыскиваем маму. Срочно. Том 3 - Страница 6

– Соломонушка, – сказала я, неосознанно повторив имя кота на манер Эвы, – ты как? Что-то случилось?

– А что случилось? – не понял кот.

– Ты… ты выглядишь так, словно… – я взяла паузу, думая, как правильно выразиться и не ущемить кошачью гордость, – словно тебя кто-то сильно избил. Ничего не болит?

Соломон, который пытался вылизать лапу, прервался. Звучно сплюнул клок выпавшей шерсти прямо на пол. Почесал задней лапой за подранным ухом и сказал:

– Гордость болит. Никто меня не бил.

– А… – начала я, но так и не смогла выдавить ни слова: от жалости защемило сердечко.

– Не а, а маскировка, – зашипел кот. – Это моя маскировка драного уличного кота. Я, несомненно, рад, что смог быть столь близок к необходимому образу несчастного, голодного, ободранного и избитого уличного кошака, но ты бы могла и догадаться, что нет в этом мире человека, кроме Дитриха и еще парочки, которые могли бы меня довести до такого состояния.

– Понятно. А что ты тут делаешь?

Соломон второй раз замер, посмотрел мне в глаза.

– Пришел тебя спасать. Мне казалось, что это очевидно. Или ты удивляешься, почему мы так рано? С момента твоего исчезновения и впрямь не прошло трех часов, но в команде Дитриха все профессионалы. Так что, несмотря на кучу неопознанных объектов, которых мы подрихтовали, магические круги по всей столице, сломавшие практически все артефакты и защитные амулеты, я смог быстро допросить пару красавцев, не дав им помереть от яда. И узнал, куда, как, чего и почему, вот, – возвестил Соломон, гордо выпячивая грудь, с которой… свалился очередной клок шерсти.

– А Дитрих? – удивилась я. – Что он делает?

Я абсолютно не против, чтобы меня спасал прекрасный пушистый кот, но мой жених-то чем занимается, а? Жених, который мне признавался в симпатии, который целовался, да и вообще предлагал себя и честь, а?!

– Не знаю, что он делает, – сказал Соломон. – И он не знает, что делаем мы. Все справедливо.

– Что? – не поняла я.

– Не что, а где, – буркнул Соломон. – Дитрих в другой мир отправился. Пока он там, связаться и передать сведения никак. Так он не знает о том, что тут случилось. И желательно, чтобы вообще не узнал, иначе мой пушистый хвост открутят и выбросят. А он красивый. Жалко. Женщины же любят красоту и не позволят ее погубить?

После чего Соломон уставился на меня большими умоляющими глазами, мол, молчи, прекрасная, спаси нас всех.

– Я могу и не сказать. – Я пожала плечами. – А что насчет всех остальных? Думаешь, Двен промолчит? Или Алекс скроет?

Потому что если Алекс, натворив такое, умолчит о произошедшем, то я полностью разочаруюсь в своей способности судить о людях. Ведь не сказать о том, что случилось – настоящая трусость.

– Не промолчит, не скроет, – вздохнул Соломон. – Хана моему пушистому хвосту будет, вопрос лишь в том, какого размера. Если ты убедишь Дитриха, что все прошло отлично, то спасешь множество нервов и моральных сил.

– Что все? Мое спасение? – спросила я. – Без проблем. И нескольких часов не прошло, не вижу проблем…

– Нет, Кира, не твое спасение. Твое похищение, – пробормотал Соломон. – Скажи, что твое похищение было превосходным.

Мои брови сами собой поползли вверх. Уголок губ дернулся, но совесть не позволила обругать пушистого ободранца. Может, Соломон на то и рассчитывал?

– Мне сказать Дитриху, что мне понравилось похищение? – уточнила я и добавила с миленькой улыбочкой: – Что я в восторге от такого рода приключений? Когда меня посреди улицы крадут, бьют по лицу, пихают в сумку и отправляют неизвестно куда? А потом меня допрашивают всякие аристократы?

– Желательно, – важно покивал Соломон, от подбородка которого снова упал клок шерсти. Интересно, через сколько минут этот абсолютно не пушистый засранец превратиться в сфинкса? – Но про удар, сумку и допрос лучше не говорить. Дитрих не поверит, что ты из тех странных дам, которым нравится боль. Так, стой-стой, кто тебя ударил?! Куда?! Когда?!

– Похититель. По лицу. Во время похищения, – отчеканила я. – Синяк на половину лица мне недавно залечили, но ощущения незабываемые. Так мне сказать Дитриху, что я в восторге от такого обращения?

Не знаю, что Соломон почувствовал в этой фразе, но мнение свое поменял кардинально:

– Не стоит. Вообще с ним на тему похищения говорить не нужно. И это, как мы тут сейчас сбегать будем, ты покажи, кто тебя стукнул, а? Ну, надо с этим разобраться. По-мужски.

Соломон демонстративно выпятил один коготь и провел рядом со своей шеей.

– Думаешь, мы его встретим? – фыркнула я.

– Неа, навряд ли. Мы его найдем. И тогда…

– Тогда что?

– Я лично его свяжу, чтобы ты смогла его побить, – предложил мне Соломон. – Тогда-то твое похищение сойдет за приключение, правда? Не очень веселое в самом начале, зато какое радостное в самом конце!

Я пожала плечами – кто знает-то?

– И что теперь, Соломонушка? – спросила я.

– Как что? Я тебе сейчас портреты сброшу, ты мне обидчика своего покажешь. Мы его обидим так, чтобы он больше никогда и никого не смог обижать… – Глаза у Соломона зловеще блеснули, а черная дымка образовалась под лапами.

Грозный котик. Опасный.

– Давай без смертей? – робко предложила я.

– Конечно! Смерть – это слишком легко. Он будет молить о ней, но никогда не получит, мряха-ха, – выдал Соломон. – Извини, извини, местная шутка. Отомстим обидчику, а потом я тебя отведу домой. Ну, сначала мы встретимся с отрядом Дитриха, потом они отконвоируют тебя обратно во дворец, где ты утешишь Алекса, который рыдает так, словно планирует затопить не то что дворец, а вообще весь этот мир. И дождемся Дитриха, чтобы все ему объяснить. Как тебе вариант, прекрасная леди?

– Звучит неплохо, Соломон. Но только вот я домой не пойду.

– А куда пойдешь? – не понял кот.

– Отсюда? Никуда.

– Тебе здесь так нравится? – растерянно спросил Соломон, оглядывая мою комнату.

– Ничуть, – мотнула я головой.

Интересно, когда не такая уж и шикарная пушистая попка догадается, в чем причина?

– Тебе действительно нравятся, когда над тобой издеваются? – с жалостью спросил Соломон.

– Ничуть.

– О! Понял-понял, как же раньше до меня не дошло! Ты хочешь остаться здесь вместе со мной, чтобы мы вдоволь поиздевались над здешними обитателями?

– Идея хорошая, – сказала я, усмехнувшись, – но я не настолько инфантильна, чтобы оставаться в месте, где полно врагов.

– Тогда…

Речь Соломона прервал стук в дверь. Секунда – и кот забился по кровать. Артист.

– Да-да, кто там? – спросила я.

– Это Даниэль, госпожа. Я могу войти? – раздался тихий голос мальчишки.

Я сделала пару шагов к двери, приглашающе распахнула ее и сказала:

– Конечно, входи.

Я в который раз удивилась худобе мальчишки: их тут вообще кормят? Соломон, который высунул морду из-под кровати, судя по округлившимся глазам, был примерно того же мнения. Мальчишка зашел внутрь, тихо закрыв за собой дверь, и замолчал. Мялся, словно не решался что-то сказать.

– У тебя все хорошо? – спросила я, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее.

Получалось без труда. Мало того, что мальчишка вызывал жалость и острое желание позаботиться о нем, так еще и оказался спасителем Алекса – я не забыла, благодаря кому один несносный легкомысленный мальчишка смог удрать от похитителей. Так что улыбаться ему было очень легко.

– Это… это я должен у вас спрашивать! – воскликнул Даниэль. – Ведь это из-за меня вы оказались здесь! Вас и ударили, и похитили, а ваш фамильяр пострадал.

– Вообще-то, совсем не из-за тебя, – пожала я плечами. – Тут больше вопросов к другому человеку. Да и винить надо похитителей, а не похищенных. И мой фамильяр в полном порядке.

Даниэль посмотрел на меня глазами, полными слез, потом бросил взгляд в сторону кровати, из-под которой наполовину высунулся Соломон.

И заплакал.

– Ну как не пострадал? – всхлипывал мальчишка. – Был хорошенький рыжий котенок с крылышками. А сейчас он не рыжий, без крылышек и на котенка не похож! Крылья отвалились, шерсть сгорела и выпадает. Не надо меня утешать, я же не маленький!