Разящий ангел Малентора (СИ) - Страница 3

— Ясно, — лёгкое расстройство удаётся скрыть за бесцветной интонацией.

— До свидания, Душа.

— Мы снова увидимся? — удивляюсь я. Неужели теперь такие диалоги будут в порядке вещей?

— Когда настанет твой час перейти Черту.

От последней фразы прошибает холодный пот, и я просыпаюсь в сумраке комнаты, отлепляя налипшие ко лбу волосы и тяжело дыша.

Провожающая молча смотрит на чёрный диск с проекцией Малентора. Она впервые солгала. Их не учили врать, но у Душ можно многому научиться за долгое лета службы. Она знала, что Душу интересует вопрос вины родителей в произошедшем и ответ непоправимо влиял на дальнейшую Судьбу. Поэтому Провожающая солгала. Необъяснимым образом эта Душа лишила её свойственного всем Провожающим хладнокровия. В любом случае, Следящие проработают родителей Души, и об этом можно забыть.

Уснуть после ночного побуждения получается далеко не сразу. Зато к утру в моей голове уже намечен план действий, а воспоминания о прошлом оставлены у края подсознания. Сейчас они мне не помогут, только помешают.

Когда в мою комнату заходит уже знакомая женщина, я сижу на кровати нетерпеливо сминая простынь.

— Доброе утро, — приветствую. — Вчера я забыла спросить, как вас зовут?

Та смотрит с недоверием и легким налетом жалости.

— Я Итиссая, целительница, Мэри.

— Приятно познакомиться.

Она заваривает отвар, в её движениях чувствуется сосредоточенность и задумчивость.

— Пей.

Когда с тёплым отваром покончено женщина прикладывает руки к вискам и покалывание беспокоит кожу.

— Что вы делаете?

— Прослушиваю тебя, не разговаривай.

Смиренно замолкаю, хотя язык чешется от зудящих вопросов.

— У тебя серьезные повреждения памяти, не поддающиеся лечению, — озвучивает она наконец-то диагноз. — Можно, конечно, попробовать к другим целителям обратиться, в столице, например. Что ты помнишь последнее?

— Боюсь я вообще не помню ничего. Ни кто я, ни где. Вчерашнее пробуждение словно рождение, а до него — пустота. Вы поможете мне?

Итиссая смотрит грустными глазами, которые ну никак не вяжутся с её возрастом. Понимая, что разговор будет долгим, она как вчера подтягивает табурет и сев, выжидательно на меня смотрит.

— Кто я?

— Мэриэль Тёрнет.

— Где мои родители?

— Ты сирота.

Проглатываю эмоции от этой новости, наверное, это к лучшему, меньше привязанностей и больше свободы действий.

— Я живу здесь?

— Нет.

— А где?

— Раньше в приюте города Морроль. А где сейчас — я не знаю. Ты была у нас в деревне проездом, на постоялом дворе упала с лестницы. Хозяйка двора вызвала меня, и я принесла тебя к себе на время лечения.

— Тогда, откуда вы знаете мое имя и что я сирота из приюта?

— Из документов. Там указано имя, возраст и приложено выпускное письмо с аттестатом.

— Значит мы с вами не знакомы… — бормочу под нос. Получается и про уродливое клеймо спрашивать смысла нет, оно выглядит полученным давно.

— Перед падением ты заходила в мою лавку, интересовалась травами и настоями, тогда и имя мое уже спрашивала.

— А у вас нет идей, куда я могла направляться? Может в столицу?

— Та нет, столица по другому тракту ближе, — задумчиво подняв глаза к потолку, рассуждала целительница, — в академию могла, как раз скоро зачисление и по возрасту подходишь, да и шла ты на восток. Только вот я дара не почувствовала, в не магическую собиралась поди. Однако точно только тебе одной и ведомо, на мои догадки не полагайся.

— А есть у вас карта или книги по истории мира? Я же вообще ничего не помню, даже кольцу в небе вчера удивилась, — напомнила я Итиссае.

— Эх, бедная. Тебе бы в приют воротиться, там поболе моего знают. Книг нет, карту дам, так и быть, — вздохнула она тяжко.

— А со мной были вещи? — опомнилась я после долгого молчания. Женщина уже встала с табурета и шла к выходу.

— На постоялом дворе остались, деточка. Завтра сходишь, а сегодня ещё отдыхай. Я в лавку пойду.

Целительница удалилась.

Легко сказать отдыхай, я на месте усидеть не могла, да и природные потребности дали о себе знать.

Я вышла из комнаты в длинный тёмный коридор с несколькими дверями. Открывая поочередно каждую, обнаружила кухоньку с печкой, каморку, ещё одну спальню и заветную комнату с удобствами. Унитаз напоминал воронку, состряпанную из цемента. Вверх шла трубка и венчалось все бочком и торчащим из него рычажком. Раковина была более широкой и плоской версией унитаза, на месте крана лейка как у душа с рычажком сверху. В целом все понятно на интуитивном уровне, оставалось надеяться, что и дальше будет так.

Я вернулась в свою комнату и отыскав стопку вещей, сопоставив размер платья и обуви с собой, надела.

Платье из плотной грязно-зеленой ткани с мягким корсетом и юбкой в пол намекали на то, что в жару с меня сойдёт семь потов, но выбирать было не из чего. Обувь — коричневые сапожки по щиколотку на шнуровке из дубленой кожи, показалась удобной. Закончив переодевание, я снова вышла в коридор уже разыскивая дверь на улицу.

Время было раннее и прохаживаясь недалеко от дома, встретить никого не удалось. Я пошла по истоптанной дороге наугад, и вскоре наткнулась на вывеску с изображением булки хлеба. Мое появление внутри обозначил перезвон колокольчика на двери.

— Здравствуйте! — я подошла к мужчине за прилавком. — Можете подсказать, как пройти к постоялому двору.

Мужчина окинул меня взглядом, раздумывая отвечать или нет, ведь покупать я ничего не собиралась. Наконец, мои жалостливые глазки, надо же пользоваться внешностью, смягчили его, и он услужливо объяснил маршрут.

Постоялый двор — огромный дом с пристройками и постройками в окружении забора, манил поскрипывающей вывеской с криво выщербленным названием «Тёплый стан».

За стойкой внутри аскетично обставленного заведения стояла широкоплечая женщина с толстой рыжей косой. Завидев меня, она осенила себя каким-то жестом, на манер крещения.

— Доброе утро, вы меня помните?

— Вот Итиссая рукастая! А я думала помрешь! Помню, такое забудешь! — запричитала она. — Быстро на ноги тебя подняли. За вещами пожаловала?

Я кивнула сообразительной женщине. Та удалилась в подсобку и вскоре вернулась с вещевым мешком и накидкой.

— Вот! — вручила мне. — Все уберегла.

Возможно, я должна была её отблагодарить материально, но не имела ни малейшего представления о наличии у меня денег и валюте этого мира в целом.

— Спасибо. Вы позволите мне тут вещи осмотреть?

— Смотри, — повела она плечами и отошла.

Я села за столик в углу у окна. Отсюда видно и вход, и стойку, зато я в глаза не бросалась. Осторожно вывернула на стол содержимое.

Засохший хлеб, белый ком, по запаху напомнивший сыр, вода. Складывая находки обратно внутрь, среди прочего нашла кошелёк. В нем лежали монетки двух видов и размеров. Те, что побольше были серебристые, а маленькие, как из меди — с красноватым отливом. На обороте отчеканена большая корона, под которой светит солнце и двадцать лучиков по кругу.

Второй приятной находкой стала карта и брошюра. На карте страны, насколько я поняла по контуру, были отмечены путь и точки с названиями, среди которых виднелся «Тёплый стан», а финишем была «Магическая Академия Фалькора». Сложив два плюс два стало ясно, что догадка целительницы оказалась верной — прошлая я выпустилась из приюта и собиралась поступать в академию. Но, что, если с переносом души тело утратило магию? Еще одним вопросом стало больше. Я нашла пустую тетрадь и странную ручку, напоминающую перо, но пишущую без чернил. Вооружившись, пошла к стойке.

— Извините, — позвала я рыжеволосую женщину, — можно вас?

Та появилась через минуту, на ходу вытирая руки о фартук.

— Что-то не так с вещами? Их никто не трогал! — забеспокоилась она.

— Нет. Все в порядке. Понимаете, после падения выяснилось, что я потеряла память. И совершенно ничего не помню.