Развод с чемпионом (СИ) - Страница 18

Но я не могла этого сделать. Я чувствовала… Нет, знала! Знала, что если пойду у него на поводу, то он все разрушит. Все, что я так долго и тяжело выстраивала.

– Ты бросил нас! Ты забыл про нас! Про свою дочь! А теперь хочешь вернуться и все испортить?! – прокричала я Демьяну.

– Он и мой сын тоже! – злился в ответ он, не собираясь отступать. – Я хочу помочь.

– Помочь?! Да кому теперь нужна твоя помощь! Оставь нас в покое. Ты предал нас. Предал свою семью. Забил на родную дочь. И ты ошибаешься. Он не твой сын, – я глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на том, как быстрее избавиться от внимания бывшего. Мне нужно было как можно скорее увезти Артура подальше отсюда.

– Не мой? – усмехнулся он, а тон его приобрел оттенки елейности. – Тогда согласна будешь сделать текст на отцовство и подтвердить врачебным заключением свои слова в прямом эфире?

Это уже невозможно было терпеть. Из меня будто разом высосали все силы. Даже на злость не осталось. Демьян решил загнать меня в ловушку.

Я опустила голову, стараясь собраться с мыслями. Мне просто хотелось поскорее уехать отсюда. Я чувствовала, как предательские слезы наворачиваются на глаза, но изо всех сил старалась их сдержать. Не могла показать ему свою слабость. Не сейчас, когда он в очередной раз показывал свое истинное, гнилое нутро.

– Это ничего не меняет, слышишь? Ни-че-го! Ты никто для нас. И для него в первую очередь, – собрав всю волю в кулак, посмотрела на бывшего через стекло, больше не собираясь терять времени.

Демьян на мгновение замолк, отпустив ручку двери и как-то поменявшись в лице, словно он вспомнил что-то важное. Но я не дала ему времени собраться с мыслями.

В топку! Хватит этот терпеть.

Наплевав на то, что Демьян стоял слишком рядом с машиной и мог пострадать, с силой нажала на газ. Бывший только и успел отскочить в сторону, прежде чем автомобиль сорвался с места.

Сжимала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. По щекам текли слезы. Мне хотелось кричать от злости и отчаяния. Почему Демьян вернулся именно сейчас, когда у нас только-только все наладилось? Почему не вспоминал раньше? Почему, мать вашу, ему так важно было в очередной раз нагадить мне в душу и разбередить старые раны?

Репортеров он позвал… Да хоть царя Соломона. Я не собираюсь подпускать его ни к сыну, ни к дочери. И без того слишком долго шла к спокойствию, к ощущению стабильности и безопасности, которыми окружала детей.

Именно поэтому я должна быть сильной. Ради Артура и Маши. Ради нашей семьи.

Демьян

Я стиснул зубы, сжимая руль так сильно, что костяшки побелели. Эта тупая курица просто закрылась в своей машине и проигнорировала все мои вопросы о нашем сыне. Она даже не потрудилась объясниться! Ярость кипела во мне, отравляя разум. Я жаждал мести, жаждал уничтожить ее за то, что она сделала.

На следующий день приехал к ледовому дворцу, намереваясь довести свой план до конца. Но когда увидел, что к моей машине спешит какая-то сопливая малолетка, в которой я с трудом, но узнал свою повзрослевшую дочь Машу, скривился. Меньше всего мне сейчас хотелось с ней видеться и говорить. Не в том я был расположении духа.

Она уже не была тем маленьким ребенком, каким я помнил ее. Теперь передо мной стояла неприятная подростковая версия этой некогда жизнерадостной девочки.

– Пап… – обратилась ко мне без приветствия, – как ты мог бросить меня? – взирая на меня с обвинением в глазах, вопросила она.

Ну, вот что я ей мог ответить, чтобы она не расплакалась тут, опозорив меня перед остальными. Уж без свидетелей не обошлось, сотрудники ледового и так следили за мной каждую секунду, будто я у них инвентарь подворовывал, а не долбанные вопросы по новшествам решал. А теперь, когда заметили меня вчера с Лизой на парковке, и вовсе глаз не спускали. Провинциальные любители Санта-Барбары, чтоб их.

На долю секунды в моей душе всколыхнулся страх и чувство вины перед Машей. Ведь вот так стоять перед своим ребенком и оправдываться за себя было неприятно. Особенно, когда у тебя не было достойного ответа.

Но буквально тут же их заменили другие мысли и эмоции. В голове зародился коварный план. Раз уж ее мать не шла на контакт и мешала моему общению с Артуром, то я решил использовать собственную дочь, чтобы отомстить ей.

– Машенька, – начал я, стараясь придать голосу как можно больше теплоты и участия, смотря на нее с притворной виной, – твоя мать запрещала мне видеться с тобой. Она не давала мне общаться с тобой, понимаешь? Лишила меня возможности быть с тобой. Ты даже не представляешь, как я тосковал и страдал, не имея возможности видеть свою маленькую принцессу.

Я намеренно исказил правду, желая причинить боль той, кто довела меня до такого состояния. Ложь слетала с моих губ легко и непринужденно. Видел, как на лице Маши отражается смесь потрясения, обиды и разочарования, и чувствовал себя победителем.

"Вот так-то, Лизонька, – промелькнула злорадная мысль в голове. – Теперь ты узнаешь, каково это — лишиться собственного ребенка".

Я ощущал, как ярость, толкнувшая меня на этот обман, медленно перетекает в холодное торжество.

– Это неправда! Ты сам нас бросил! – голос дочери дрожал, но в нем слышалась обида и горечь.

Усмехнулся, наблюдая за ее реакцией. Да, именно так и планировал отыграться на этой ведьме, используя нашу дочь как орудие мести. Мне было плевать на боль, которую я причиняю ей, она ведь ничего не знает о том, что действительно произошло. Да и так ей станет легче. Папа всегда ее любил и не бросал. Не придется потом ходить по психологам и тратить кучу денег.

– Послушай меня, солнышко, – продолжил я, притягивая ее к себе и пытаясь выглядеть как можно более сочувствующим. Маша, к счастью, не противилась. – Она заставила тебя поверить, что я вас оставил. Но это не так. Я всегда любил и люблю вас обеих. Между прочим, когда получил травму и лежал один в больнице, никто из вас даже не позвонил, чтобы узнать о моем состоянии.

Маша задрожала в моих объятиях. А у меня у самого слезы на глазах навернулись, стоило вспомнить то, как мне было одиноко в палате. Меньше всего я тогда хотел, чтобы мое уязвленное положение видела Лиза с дочерью. Но вот от компании кого-нибудь из старых приятелей, конечно, не отказался бы.

Дочь замерла, явно не ожидая такого ответа. Сжав кулаки, она прошипела:

– И ты так быстро оставил любые попытки увидеться со мной? Ни разу не попытался связаться? Даже когда ты был один и тебе было плохо?

– Я пытался, но твоя мать всегда становилась между нами. Она запрещала мне видеться с тобой, не давала никакой информации о твоем состоянии. Я был в отчаянии, принцесса, и так ждал, что ты сама позвонишь… Я ведь даже номера твоего не знаю, – посмотрев ей прямо в глаза, старался придать своему голосу максимум искренности.

Наблюдал, как на ее лице отражается целая гамма эмоций. От непонимания до гнева. Она явно хотела во всем разобраться, возможно, задать те же вопросы и матери, но… Я не мог позволить этому случиться. Чтобы почва для моей мести была идеальной, нужно было убедить Машу относиться враждебно к Лизе. Подорвать доверие между ними, заодно склонив дочь на свою сторону.

– Как ты вообще могла поверить, что я бросил вас? Разве ты забыла, как я любил тебя? – продолжал с болью в голосе. – Твоя мать просто лишила меня права быть рядом с тобой.

Маша смотрела на меня со смесью недоверия и замешательства. Ее брови сошлись на переносице, а губы дрожали, будто она изо всех сил сдерживала слезы.

– Но... она говорила по-другому. Ты не писал и не звонил, – тихо произнесла она, повторяя эти слова, словно мантру.

Я тяжело вздохнул, не вывозя подростковой истерики. Раздражение накатывало волнами. Она вообще не слышит меня что ли?

– И писал, и звонил, но она не звала тебя к телефону, удаляла мои сообщения, – оправдывался, аккуратно беря ее ладони в свои. – Да и сложно было это сделать из другого города и страны. Даже теперь, когда я прилетел, Данил и твоя мать не дали мне тебя увидеть. Они угрожали мне, и я так боялся окончательно тебя потерять. Не хотел навредить тебе...