Развод. Мать-одиночка (СИ) - Страница 39

Я слишком хорошо изучила повадки нетрезвых людей. Они становятся весьма любвеобильны. Только от такой любви обычно нет ни проку, ни сладу. Да и любовь эта зачастую непрочная. Кривая. Туманная. И, как правило, скоротечная.

В отличие от той любви, что чувствую я.

И сколько бы ни уговаривала себя, сколько бы ни пыталась убедить своё сердце в обратном, я полюбила Дамира. И, увы, к утру это точно не выверяется.

— Ира, — Тарханов сжимает мою ладонь крепче. — Ира, я тебя люблю.

Он говорит искренне. Настолько искренне, что мне хочется зарыдать. Обнять его как можно сильнее. И никогда, никогда не отпускать.

— Ира…

— Спи, — выдыхаю я. — Спи, Дамир. Добрых снов.

И вызволяю свою руку. Несмотря на то, как мне не хочется этого делать. Но так нужно.

А затем я иду спать к Ясе.

Как буду объяснять ей утром, откуда в комнате взялся этот дяденька на раскладушке, ума не приложу. Но сейчас это не имеет значения. Ничто сейчас не имеет значения, кроме того, о чём мне поведал Дамир.

Всё, что он мне сказал, до последнего слова, было для меня действительно очень-преочень важным.

— Ма-а-ам! Ма-а-ам!..

Открываю глаза, ещё жутко сонные. Ничего не понимаю… Который час?..

Ой, уже утро — на улице светло.

— Мам, я проголодалась…

Различаю перед собой грустное Ясино личико и тотчас беру себя в руки, заставляю голову оторваться от подушки.

В следующую секунду мои мысли и взгляд устремляются к противоположной части комнаты. Туда, где стоит раскладушка.

Пустая.

— Мам, а чего это тут делает?..

Тру глаза — не помогает. В комнате, кроме меня и Яси, никого нет. Доченька смотрит на меня вопросительно, ожидая ответа.

На всякий случай иду проверить, не кажется ли мне…

Нет, не кажется. Раскладушка есть — Дамира нет. Плед, которым я его укрыла ночью, аккуратно сложен и оставлен на спальном месте.

— Ясенька, я тебе сейчас задам немного странный вопрос…

— Какой? — любопытно щурится мой ангел.

— Ты, когда проснулась, тут кто-то был?

— Нет, — она пожимает плечиками. — А кто «кто-то»?

Сама не знаю… То ли приснилось, то ли вправду было…

— Я на секундочку, — предупреждаю дочку.

И быстро шмыгаю в коридор, стучусь к Валентину Аскольдовичу в комнату. Тот открывает далеко не сразу. И, судя по его виду, я его только что разбудила.

— А-а, Ирина Вадимовна! Чему обязан? — запахивая бессменный халат, певуче интересуется сосед.

— Доброе утро… Э-э… Вы ведь вчера вечером приходили ко мне?..

Валентин Аскольдович медлит с ответом. Он зачем-то подкручивает несуществующие усы и произносит воровато:

— Ну, не то чтобы прям приходил…

— Так приходили и нет? — я жутко нервничаю, оттого поторапливаю старикана, чтобы он быстрее очухался.

— Заглядывал, так скажем.

— И вы, так скажем, привели с собой Дамира Тарханова?

— Фамилию не упомню… — напрягает память наш спивающийся тенор. — Знаете ли, профессиональная деформация… Отлично помню имена и отчества…

— Дамира Казимовича! — перебиваю я нетерпеливо.

— Да-да, — оживляется Валентин Аскольдович. — Он самый… Знаете, прекрасный, прекрасный человек…

— Очень хорошо, — снова перебиваю я и выдыхаю с некоторым облегчением. — А вы не видели случайно, куда он делся утром?

— Делся? — удивляется сосед. — Оу! У вас произошёл конфликт? Надеюсь, не из-за того, что мы немного пообщались по-дружески. Знаете, общаться одному бывает так одиноко…

— Значит, не видели?.. — хватаюсь за голову и офигеваю от происходящего.

Тарханов… сбежал?!.. Почему? Зачем?..

Валентин Аскольдович ещё пытается удержать меня своей трескотнёй, но я уже бреду обратно в свою комнату.

В общую дверь звонят. Я прохожу мимо, не замечая трезвона.

— И-и-ира-а-а! — верещит соседка слева. Ну, та, что вечно курит. — И-и-ира-а-а!

Оборачиваюсь.

Робкая надежда на миг осеняет меня. И тут же рушится.

Нет, это не Дамир вернулся. И даже не Егор пожаловал, как вы наверняка подумали.

Просто какой-то мальчишка. Почему-то с цветами.

— Ира! — плюётся едким дымом соседка. — Это по твою душу!

Ну, что опять?..

Возвращаюсь к входу, и парень показывает мне какой-то бланк:

— Вот тут и тут распишитесь.

— Что это?..

— Доставка, — он с лёгкостью протягивает мне громадный букет красных роз.

Не знаю, сто одна там или тысяча одна, но в диаметре охапка не меньше полуметра. А весом примерно с меня.

Еле доволакиваю вот это вот всё до своей жилплощади и кладу на раскладушку. А куда ещё положить? Только если к потолку подвесить вместо люстры и потом головой биться.

— Мам, а это тебе цветочки? — спрашивает Яся, которую я так и не удосужилась покормить.

Мать года, блин…

— Не знаю, солнышко… Мне отдали.

Гляжу на цветы почему-то с нехорошим предчувствием. Вроде бы красивый подарок. И вроде бы я даже догадываюсь, от кого он может быть, но…

— Мам, гляди! Тут ещё чего-то есть! — Яся ловко вызволяет из цветочного моря небольшой картонный конвертик. — Это письмо!

Письмо… Почему мне кажется, что это письмо — прощальное?.. Может, потому что я уже слишком привыкла прощаться с дорогими моему сердцу людьми?

Вибрирующими пальцами поддеваю треугольный клапан, и мне на ладонь выпадает металлический ключ.

— Золотой ключик! — весело улыбается доченька.

Увы, я не могу разделить её веселья в полной мере, но стараюсь улыбаться хотя бы для виду.

Заглядываю в конверт: там ещё какая-то пластиковая карточка и бумажный прямоугольник, на котором что-то написано от руки. Я мгновенно узнаю размашистый почерк Тарханова — это точно он подписывал.

Однако при прочтении выясняется, что это не письмо. По крайней мере, не в том понимании писем, которые обычно ждут.

На карточке записан адрес. И он мне отчего-то кажется знакомым…

Яся тоже читает эту странную записку и ей тоже интересно узнать:

— Это ключик от дома?

— Не знаю… — способность улыбаться окончательно покидает меня.

— Мам, ты чего? Грустишь?

— Нет, малышка… Просто… думаю.

— О чём?

— О том… О том, что это такое и зачем…

Дочка хмурится и поджимает губки:

— Да всё же понятно! Это подарок от Деда Мороза! Пред-подарок! Подарок перед подарком.

Обнимаю её одной рукой и всё же вымучиваю улыбку, оглядывая комнату, как будто бы всё ещё пытаюсь отыскать Дамира. Но его нет. Он ушёл. Ничего не сказал, даже в долбанной записке. И что мне теперь делать?..

— Ма-а-ам! Ма-а-ам, мы должны поехать сюда.

— Куда?

— Сюда, — Яся тычет пальчиком в бумажный прямоугольник. — Мы должны поехать сюда и найти дверку, которую открывает этот ключик.

Тяжело вздыхаю.

И почему мне сейчас кажется, что у некоторых дверок ключики давно и безвозвратно потеряны?..

— Объясни, что всё это значит.

Дамир поднимает на меня свои ледяные глаза. И вновь в его взгляде нет ни капли тепла. Такое ощущение, что в тех глазах застыла бескрайними льдами вечная мерзлота. И ничто её больше никогда не растопит.

— При входе в мой кабинет положено стучаться, — чеканит тиран металлическим тоном.

— Что?.. — меня буквально рассыпает на части от такой грубости. — Ты не стучался, когда пришёл ко мне среди ночи.

— Вы.

— Что?..

— Вы, — повторяет Тарханов с нажимом. — Тебе следует обращаться ко мне на «вы».

Ещё секунду назад я готова была подойти, но теперь меня словно гвоздями прибивает к полу.

— Дамир…

— Ирина, — обрубает он мой новый порыв, — у нас сегодня масса важных дел. Остальное может подождать.

Нет, это просто невыносимо… Это издевательство какое-то!

Напрягая все возможные силы, делаю шаг вперёд, с огромным трудом. Да я еле стою на ногах. Но я должна добиться ответа.

— Что это за квартира? Твоя? — прямо задаю вопрос.