Развод. Другая семья (СИ) - Страница 36

— Глеб вел себя в последнее время со мной как свинья, а за два дня до ухода оставил Сашку одного, уехал к дочери. Боже мой! А я еще винила его в том, что он любил дочь больше, чем нашего сыночка, — шмыгаю носом.

— Ты отняла у меня право на отцовство и сейчас не позволяешь сказать сыну правду.

— Клянусь, я не знала! — захлебываюсь в слезах.

Сползаю на пол, встаю на колени, молю Уварова простить меня, только не говорить сейчас Саше ничего. Он не поймет, только травмируется и меня возненавидит.

— Послушай, ты должна вернуть долг, — Андрей садится рядом со мной на пол на колени.

Киваю поспешно.

— Роди мне моего сына.

— Ты отберешь его у меня?

— Нет. Я только хочу почувствовать всё то, чего у меня не было с Саней. Пеленки, подгузники, кормления, ночные бдения, первые зубки, первые шажки, первое слова «папа», адресованное мне и пойманное мною на лету.

— Не отберешь сына? — глотаю соленые слезы.

— Нет. Я же хотел Сашку отобрать у тебя, но, когда увидел как вы любите друг друга понял, что не вправе разрушать ваш мир.

С опухшими от слез глазами, мокрыми от слез пальцами снимаю с себя топик.

Уваров удивленно глядит на меня.

— Ты чего?

— Сыночка делать будем?

— Нет. Оденься. У меня есть женщина для секса, любовь мне твоя не нужна, — отворачивается, смотрит в окно. — ЭКО сделаешь.

Всхлипывая, поднимаюсь на ноги.

— Кто-то еще знает о твоем отцовстве?

— Все! Твоя мать, мои родители, Маринка. Думаешь, зачем она вчера прибежала сюда. Отец включил внука в завещание, она рвет и мечет.

Андрей поднимается вслед за мной. Приближается очень близко. Настолько, что я его чувствую. Пальцами смахивает слезы с моих щек.

— Не хочу, чтобы ты плакала, мне больно смотреть на это. Когда у меня будет свой сын, обещаю тебя и Сашу не беспокоить.

***

Андрей

Граната разрывается болезненно в груди. Даю обещание не трогать двух самых любимых людей, не беспокоить их своим присутствием, не докучать.

Как же я?

Как мои чувства?

Я же обманул, нет у меня никакой женщины.

Спустя две недели

Андрей

Я сидел на работе, в офисе банка, хмурый, как всегда в последнее время злой и уставший. Уставший от собственной семьи, и больше не желающий унижаться перед женой или перед родным сыном, который как чокнутый любит чужого дядю.

Больше нет сил разруливать внутрисемейную ситуацию, больше нет желания признаваться в любви и пытаться доказать, что ты и есть тот, кто им нужен.

Не хотят. Не надо.

Будем жить как соседи.

Скоро у меня появится собственный сын, перед которым мне не придется стоять на коленях, кланяться, выпрашивая любовь и уважение.

На карту прилетает отбивка от банка. Смс об оплате счета в кафе.

Жена не могла с утра найти свой кошелек и попросила у меня мою банковскую карту. И вот сейчас я узнаю о том, что они с сыном проводят весело время в кафе, отмечают Сашкино принятие в СКА.

Он талантливый парень и его взяли в детскую команду. Даже протекция деда не понадобилась. Мой сын прошел сам!

Гордость за ребенка переполняет меня. Такой мальчишка мог родиться только у двух любящих сердец. Почему теперь Аля настаивает на том, что ненавидит меня, не могу понять.

Можно предположить, откуда в ней проснулась такая ненависть! Я отнял у нее прошлое. Отнял веру, опустив на грешную землю. Она любила мужчина, думала, что подарила ему сына. А оказалась всего лишь воровкой, и подарила другому мужчине чужого сына.

Обидно. Достойно ненависти.

Две недели Алевтина избегает меня, почти не разговаривает, не смотрит в глаза. Не ужинает за одним столом, а если ей не удается ускользнуть от меня, то смотрит не в лицо, а в область шеи или поверх головы.

Во всё винит меня.

Спустя мгновение после получения эсэмэски раздается звонок мобильного.

Не хочу брать трубку. Я занят. Чертовски занят мыслями о своей жизни!

Телефон разрывается, и я нехотя беру трубку, даже не видя, кто звонит.

— Мы в нашем кафе, приезжай… — голос Али глохнет, и трубка отключается.

Через сорок минут подъезжаю к «нашему» кафе, где я делал Алевтине предложение. Дважды.

Припарковав на стоянке джип, иду в кафешку. Вхожу и сразу же вижу за «нашим» столиком Алевтину и сына с взъерошенной светло-русой головой. Мальчик сидит ко мне спиной, и я не понимаю, будет ли он мне рад или расстроится, как две недели назад.

На свой страх и риск иду к ним.

Мама с сыном дружно поедают мороженое и что-то обсуждают, весело смеются.

— Привет! — окликаю я, подхожу вплотную.

Аля вскидывает на меня серые глаза, наполненные бесконечной материнской радостью, и мило щебечет:

— Мы празднуем маленькую победу Саши.

Перевожу тревожный взгляд на сына и нервно сглатываю, ожидая от него грубых слов, типа: — Ты что здесь делаешь, дядя Андрей?!

Вместо этого мой мальчик смотрит на меня скептически, улыбается и говорит:

— Спасибо, дядя Андрей. Это всё твоя волшебная клюшка!

— На здоровье! — машинально протягиваю сыну руку, и он ее легонько жмет.

— Можем отойти на секунду? — осторожно касаюсь руки жены. Кивает и поднимается с места, идет к окну.

— Это ты меня позвала или он? — спрашиваю с вызовом.

— А к кому бы ты пришел? — отвечает вопросом на вопрос.

— Я пришел бы к своей любимой девушке и своему сыну, — отвечаю я, и беру жену за руку. Нежно сжимаю ее теплую тонкую ладонь в своей руке.

И замечаю, что Алевтина надела обручальное кольцо на безымянный палец. Впервые с момента свадьбы.

Золотой круг дарит мне надежду. Но уже в следующее мгновение Аля бьет меня словами, режет на живую. Высвобождая руку, дергается всем телом и жестко обрезает мне крылья:

— Я делаю это ради сына. Он должен видеть, что я уважаю тебя, впускаю в свою жизнь. Тогда и он последует моему примеру. Но я не готова стать твоей. Прости.

Ее слова будто острым скальпелем режут мою веру.

— Я люблю тебя, — горячо и отчаянно шепчу я. — Не могу забыть. Мне мало быть его отцом, я хочу стать тебе настоящим мужем.

Чтобы доказать свои намерения, я приблизился к ладной фигурке жены и обнял ее, заключив в обруч своих крепких рук.

Алевтина вдохнула мой запах, замерла и заплакала:

— Наши отношения с тобой — это предательство!

Я наклонился над ее лицом и поцеловал ее в лоб.

Она больше не сопротивлялась, не шевелилась…

Спустя неделю

Алевтина

Андрей думает, что я сплю, поэтому склонился надо мной очень низко. Так низко, что я почувствовала его дыхание, аромат парфюма, запах шампуня от волос.

Весь черный мир, окружающий меня все эти долгие беспросветные месяцы разбился, и разлетелся на кусочки.

Теперь были только я и Уваров.

— Алечка, я давно простил тебя, — шепчет мне муж на ушко, откидывая пряди моих мокрых волос (перед тем как лечь, я приняла теплый успокаивающий душ). Понимаю, что Андрей намеревается поцеловать меня в шею.

Уваров нависает надо мной, и я принимаю решение — подать голос, сообщить ему, что не сплю, или принять его приход как должное.

Скинуть его руки, оттолкнуть мужа от себя или позволить себе любить???

Вопросы бьются отбойными молоточками в моем мозгу, и я никак не могу принять решение.

Вместо меня решение принимает супруг — он в последний раз вдыхает мой запах, гладит меня по лицу и уходит…

Сегодня воскресенье и я собираюсь провести весь день с сыном, обещала ему. Встаю позднее обычного и удивляюсь — в голове ни одной грызущей меня мысли. Наоборот, на душе радостно. Принимаю душ, надеваю горчичное платье, которое так и не надела для мужа. Для Глеба. Просто не успела.

Улыбаясь, иду к сыну в комнату, и обнаруживаю, что моей постреленок встал сегодня раньше обычного.

Спускаюсь на первый этаж и обнаруживаю, что он весь пропитался запахом жаренного.