Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы - Страница 59

Нельзя сказать, что он сидел, сложа руки. Павлу Васильевичу удалось отправить из штаба на фронт своего злейшего врага, начальника конвоя генерала Мурата, и назначить на эту должность «своего» человека.

Макаров неоднократно уничтожал или задерживал адресованные командующему оперативные сводки, и это вносило определенную дезорганизацию в руководство белыми частями. Адъютант старался подбросить Май-Маевскому устаревшую информацию, а свежую — придержать.

Однако, все это было малозначимым, в сравнении с тем, что он мог…

Павел Васильевич пытался несколько раз выйти на подпольные организации Ростова и Харькова. Но это не принесло успеха. Многие центры подпольщиков были разгромлены контрразведкой. Времени на поиск не было. Он постоянно находился при командующем.

Оставалось, по сути, единственная возможность. В Севастополе у него жили мать и брат Владимир, большевик-подпольщик. Через него он и решил установить связь. Отпросился у командующего в отпуск навестить больную мать. А возвратился к месту службы уже с братом. Май-Маевский взял его к себе ординарцем. Но и теперь не удавалось наладить регулярную связь. Иногда

Владимир переправлял разведсведения за линию фронта, но происходило это эпизодически.

Связь была слабым звеном не только в деятельности братьев Макаровых. В феврале 1919 года начальник отделения Региступра В. Срывалин, докладывая руководителю отдела Г. Кутыреву причины неудовлетворительной работы, наряду с малочисленностью агентуры, сильной текучестью, отсутствием выбора и подбора кадров, назвал и еще одну — «связь трудна до чрезвычайности».

Нечто подобное происходило и у «белых». Николай Кирмель в своей книге «Спецслужбы белого движения» пишет: «…Наибольший процент провалов и срывов в работе происходил из-за скверной организации каналов связи Центра с резидентами. Доставка добытых данных из Москвы или Петрограда на юг России осуществлялась посредством переписки и отправки зашифрованных сообщений курьерами и занимала достаточно много времени — иногда неделю и больше, поэтому некоторые сведения устаревали и теряли свою ценность. Если согласиться с методикой американского разведчика генерала В. Плэтта, считавшего, что оперативно-тактическая разведывательная информация теряет 10 % ценности в день, то нетрудно подсчитать: доставляемая курьером в течение 10 дней в штаб Добровольческой армии информация практически является бесполезной для командования».

… В ноябре 1919 года под ударами «красных» дивизии «белых» откатывались к югу. Из-за неудач на фронте командующий генерал Май-Маевский был снят с должности. В сопровождении адъютанта и ординарца братьев Макаровых он отправился в Севастополь. Однако несмотря на отставку, Владимир Зенонович продолжал получать сводки о положении на фронте. Они попадали в руки Павла Васильевича, тот снимал с них копии и передавал в руки севастопольских подпольщиков, в надежде, что те организуют канал связи со штабом Красной Армии.

Но в подполье не было специалистов по разведке, и большевики использовали сводки по своему усмотрению — для подготовки листовок, которые потом появлялись в городе. Так они собственными руками подготовили провал своих ценных агентов — Павла и Владимира Макаровых.

Однажды комендант Севастопольской крепости генерал Субботин задал вопрос Май-Маевскому.

— Владимир Зенонович, оперативные сводки принимает ваш адъютант и передает нам. Кроме меня, начальника штаба и вас их никто не читает, но вскоре они расклеиваются по городу.

Генерала Май-Маевского поразили эти слова. Что же касается Макаровых, то для них это был провал.

Накануне большевистского восстания в Севастополе, в подготовку которого много сил вложили и братья Макаровы, Владимир был арестован, Павлу удалось бежать. Потом он служил в ЧК, в 1937 году провел два года в тюрьме, но остался жив, во время Великой Отечественной войны являлся одним из руководителей крымских партизан.

Отдавая должное таланту «адъютанта его превосходительства» Макарова, следует отметить: Павел Васильевич стал агентом в стане врага скорее по воле случая, использовал удачно сложившуюся ситуацию, что ни в коей мере не умоляет его заслуг. А вот капитан царской армии Алексей Луцкий перешел на сторону «красных» вполне сознательно, в соответствии со своими внутренними убеждениями. В РСДПР(б) он вступил еще в 1917 году, что было большой редкостью в те годы. Тот же полковник Борис Шапошников, будущий Маршал Советского Союза, станет партийцем только в 1930 году. Командующий 5-й армией, освобождавший Сибирь Михаил Тухачевский в начале 1918 года еще не был членом партии.

Но главное, пожалуй, не в этом. Офицер, участник Русско-японской войны, командир роты в действующей армии, после окончания боев он увлечется «страной восходящего солнца».

Усиленно изучал японский язык, культуру, историю Японии, ее традиции, военное строительство.

Эти знания помогут ему вскоре стать офицером Генерального штаба.

В 1910 году его направляют на разведывательные курсы только что открытые при Генеральном штабе.

Через два года, осенью 1912 года Луцкого командируют во Владивосток, в школу переводчиков при Восточном институте. Здесь же на японском отделении он будет овладевать языками — японским, корейским, китайским.

После обучения — двухгодичная стажировка в Японию. Под прикрытием журналистской должности при русском посольстве он «изучает язык, японские нравы, знакомится с организацией и методами разведывательной деятельности Японии», обретает нужные связи, знакомится с сотрудниками иностранных посольств.

С началом Первой мировой войны Луцкий возвращается на родину. Теперь он штабс-капитан и вполне подготовленный разведчик. Служит в штабе корпуса, потом его забирают в развед-управление штаба округа. Сферой интересов Алексея Николаевича становится Маньчжурия. Под Верхне-Удинском он создает резидентуру, разворачивает агентурную сеть.

Вскоре Луцкий возглавляет отдел в штабе Иркутского военного округа. Он приветствует свержение царизма. Революционные солдаты и офицеры избирают его председателем Совета депутатов округа.

В начале февраля 1918 года большевики вручают Луцкому мандат о чрезвычайных полномочиях по делам Военно-окружного комитета Центросибири. С этих самых пор до мученической смерти весной 1920 года русский разведчик Алексей Луцкий будет служить начальником штаба округа у Мартемьяна Рютина, начальником раз-ведотделения штаба. Комиссаром у него станет Меер Триллиссер. К работе в разведслужбе привлекут также Сергея Вележева, Якова Минскера. Они возглавят резидентуры во Владивостоке и в Харбине. Кстати, ни у кого из троих не было опыта разведывательной работы. Но зато он был у Алексея Николаевича.

Служба разведки и контрразведки под руководством Луцкого станет истинной школой для будущих руководителей. Ближайший соратник Луцкого — Меер Триллиссер после Гражданской войны возглавит иностранный отдел ОГПУ, Яков Минскер станет во главе ближневосточного направления того же иностранного отдела, Сергей Вележев займет должность его помощника. Еще одного сотрудника службы Бориса Мельникова назначат заместителем начальника разведуправления Красной Армии. Вот такие талантливые птенцы росли под крылом Луцкого.

Алексей Николаевич — первый советский разведчик погибнет вместе с Сергеем Лазо и Всеволодом Симбирцевым весной 1920 года.

Разумеется, Луцкий был не единственным, кто из старой царской разведки перешел к «красным» и действовал в качестве оперативного работника в стане противника.

Подполковник, позже полковник Алексей Готовцев, выпускник Академии Генерального штаба, участник Первой мировой войны прошел все ступени профессиональной карьеры офицера-разведчика. Руководил разведкой казачьей дивизии, армейского корпуса, исполнял должность помощника начальника отдела управления генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии, старшего адъютанта, начальника отделения.

После Октябрьской революции по заданию «красных» служил в Деникинской армии. С начала 1921 года находился в спецкоман-дировке в Константинополе. Был арестован англичанами и выслан в Россию.