Разведчики (илл. В. Арцеулов) - Страница 27
«Удалось обнаружить и «Осу», — продолжал выстукивать аппарат. — Собираемся вырвать жало. Вы понимаете меня?»
Майору Булавину приходилось часто пользоваться «эзоповским языком» в разговорах по телефону или телеграфу. Он научился быстро схватывать скрытый смысл иносказательных выражений и понял, что Муратов собирается одновременно с арестом гитлеровских агентов в Озерной и Воеводине арестовать и агента номер тринадцать, которого они условно называли «Осой».
«Попался, значит, кто-то из домочадцев Глафиры Добряковой», — с удовлетворением подумал майор Булавин, не знавший еще, что полковник напал на след Валевской.
«Ну, как уравнение с двумя неизвестными?» — снова запросил полковник Муратов.
«Что он имеет в виду под «уравнением»? — торопливо подумал Булавин. — Шифровки Гаевого, наверное?»
«Удалось решить, — ответил он полковнику. — Позвольте донести текст решения шифром?»
«Доносите».
Майор достал из полевой сумки листок бумаги и медленно стал диктовать девушке арифметические знаки, внимательно наблюдая по ленте, чтобы она не перепутала их:
— 39758 6243 1937 4285…
В расшифрованном виде цифры эти означали:
«На ваш запрос о лектории доношу: затея эта явно лишена какой-либо практической перспективы, ибо чего ради будут делиться с кем-то секретами своего мастерства хорошо зарабатывающие машинисты? Для того разве, чтобы им после этого норму пробега увеличили и заработок снизили?
Я донес вам в свое время о «стахановском лектории» только для того, чтобы вы могли судить, какими наивными затеями пытаются местные «активисты» помочь фронту, и полагал, что вы поймете мою иронию по этому поводу».
От полковника долго не было ответа. Наконец клавиши телетайпа снова пришли в движение, и Булавин прочел на ленте:
«Повторите ключевую группу».
Майор исполнил приказание и получил разрешение Муратова передавать вторую шифровку Гаевого.
Текст ее был таков:
«В дополнение к соображениям, высказанным ранее, сообщаю, что администрация депо собирается послать на фронт новый бронепоезд, бригада которого будет комплектоваться из машинистов депо Воеводино. Машинист Доронин, инициатор «стахановского лектория», здесь самый молодой, и если он перестанет быть незаменимым, его немедленно мобилизуют. Можете судить поэтому, выгодно ли ему передавать свой опыт другим машинистам и превращаться в заурядного механика, с которым никто уже не будет считаться».
В хорошем настроении возвращался майор Булавин с узла связи. Ему теперь была ясна тактика генерала Привалова: он собирался одновременно ликвидировать все звенья гитлеровской разведки на основных пунктах прифронтовой железной дороги. Этим генерал надолго обезвреживал свой участок, так как заводить новых агентов было делом нелегким. А если гитлеровцам и удастся сделать это, решающий момент все равно будет упущен — советские войска начнут к тому времени мощное наступление, и район нанесения главного удара, составляющий пока строжайшую военную тайну, перестанет быть секретным.
Майор был счастлив, что его усилиями и усилиями всего коллектива железнодорожников станции Воеводино замысел советского командования до конца будет сохранен в тайне.
Смятение группенфюрера Кресса
Странные, противоречивые чувства испытывал генерал фон Гейм, готовясь к предстоящей встрече с группенфюрером. Кресс только что позвонил ему по телефону и теперь с минуты на минуту должен был прибыть лично. Фон Гейм не сомневался в том, какую сцену закатит ему группенфюрер. В последнее время он стал привыкать к участившимся «разносам» и переносил их довольно стойко, но на этот раз хладнокровие ему изменило.
То, что произошло, было полной неожиданностью. Кто мог подумать, что советская контрразведка так быстро нащупает всю их агентуру, казалось так надежно обосновавшуюся в советском прифронтовом тылу? Конечно, Гейм не был согласен со всеми методами работы и установками Густава Кресса. Внутренне он порицал его за некоторую узость и ограниченность задач, но в то же время не мог не отметить и положительной стороны метода группенфюрера, так как он давал возможность почти не подвергать риску свою агентуру в неприятельских тылах. И вот, все самым неожиданным образом полетело прахом!
Фон Гейм хотел собраться с мыслями, подготовить какое-нибудь сносное оправдание, но группенфюрер развил на сей раз поистине неслыханную прыть, и его «опель-адмирал» уже прошумел под окнами кабинета фон Гейма.
Увидев из своего окна, как выбежал навстречу группенфюреру дежурный офицер и почтительно распахнул дверцу машины, заторможенной чуть ли не на полной скорости, фон Гейм безнадежно махнул рукой и беспомощно опустился в кресло.
— Будь что будет… — еле слышно прошептал он.
Однако едва скрипнула дверь его кабинета, как фон Гейм снова вскочил на ноги и вытянулся по швам, как проштрафившийся солдат пред грозными очами всемогущего фельдфебеля.
Группенфюрер шел на него, опустив голову и глядя исподлобья колючими красноватыми глазами. У фон Гейма было такое ощущение, будто группенфюрер вот-вот влепит ему пощечину. Но Густав Кресс, достигнув стола, тяжело плюхнулся в кресло.
— Садитесь! — скомандовал он все еще стоявшему фон Гейму.
Минут пять они смотрели друг на друга, один замирая от страха, другой не в силах произнести ни слова от ярости.
— Воды! — наконец выкрикнул Густав Кресс. Дрожащими руками фон Гейм налил из графина воды и протянул стакан группенфюреру.
Почти залпом выпив воду, Кресс тяжело перевел дух. Фон Гейм смотрел на него, затаив дыхание.
— Поздравляю вас с блестящей разведывательной операцией, генерал, — шопотом, похожим на шипенье, произнес Густав Кресс. — Интересно, что за кретинов бросили вы на эту операцию? Я полагаю, если бы их не сцапала, как паршивых цыплят, советская контрразведка, они и по сей день продолжали бы вам доносить, что на станции Воеводино тишь и гладь, а на Озерной подозрительное оживление.
Группенфюрер нервным движением сунул в зубы сигару, но тотчас же с отвращением выплюнул ее и продолжал:
— И ведь мало того, что русские накрыли этих идиотов, — они фактически заставили их работать на себя! Все, что доносили ваши остолопы, почти диктовалось им советской контрразведкой с целью дезинформировать нас. Мы верили этим дегенератам и в результате вместо ожидаемого наступления на нашем левом фланге оказались атакованными справа. Остается только диву дивиться, как смогли русские незаметно сосредоточить там такое огромное количество войск и техники.
Несколько минут Густав Кресс сосредоточенно дымил сигарой и вдруг снова воскликнул:
— Как, чорт побери, удалось им провести нас! Лучшие наши агенты были заброшены в весьма уязвимые места их прифронтового тыла, американские разведчики из Управления стратегических служб добросовестно снабжали нас информацией, и все-таки мы остались в дураках. В чем дело, я вас спрашиваю!
Фон Гейм, как загипнотизированный, смотрел в налитые кровью глаза группенфюрера. Казалось, он лишился дара речи. К его счастью, Густав Кресс просто рассуждал вслух, ибо был уверен, что вообще никто не в состоянии ответить на его вопрос.
— Вы думаете, я сомневаюсь, что ваш агент номер тридцать три, Гаевой-Дидрих, давал нам верные данные об их паровозном парке? Нисколько! Он сообщал безукоризненно точно обо всех их локомотивах, подвозивших поезда к фронту. Даже маневровые паровозы были учтены им не менее тщательно. Мы же, зная численность паровозного парка и среднюю пропускную способность советских железных дорог, абсолютно точно подсчитали транспортные возможности русских. И все-таки мы просчитались. В чем же разгадка всех этих «русских чудес»?
Группенфюрер Кресс решительно встал, застегнул шинель и направился к двери. У порога он остановился и произнес назидательно: