Разрыв-трава - Страница 2
– Не боюсь я вашей силы лесной… Выходи! Еще поборемся! – промолвил молодец.
– Эх, ты, шустрый какой! – заметила старуха. – Ну, ладно! Не испугаешься ты наших образин лесных… Положим, так! да человек-то ты молодой; не мечом, а тонким волосом, не с побоями, с лаской снимут с тебя голову. Не от темных страхов, не от зелья или какого-нибудь дурмана закружится твоя победная головушка; закружится она оттого, что жизни в тебе много, – вишь, как она в тебе кипит, по жилочкам ходит, переливается… По глазам твоим вижу, что ты ласков, много мягкости в тебе…
Правда, в Любивом жизни было много, – кипела и била она, что твой горный ключ. Правда и то, что он был человек мягкий…
– Не страхом, так соблазном станет донимать тебя наша сила лесная! – шамкала старуха. – Боек ты, а она посильнее тебя… Помни же: не сворачивай с тропинки! Свернешь с нее – прощайся с крещеным миром. Пропадешь! Не дойти тебе до баушки да не найти дороги и назад… Будешь ты блуждать веки вечные в нашем лесу неисходном.
– Не грози! Не испугался! – сказал Любивый, тряхнул своими русыми кудрями и смело пошел вперед, по указанию старухи.
А старуха ему вслед только молча улыбнулась, оскалив свои отвратительные зубы, потом окошечко захлопнула.
Едва Любивый сделал два-три шага в глубь дремучего бора, как вдруг со всех сторон поднялись на него нечистые силы – завыли, заголосили, завизжали, словно тысячи народа живьем жарились на сковороде. Страшилища машут своими темными крыльями, стонут, ревут, – треск и вой расходятся по заколдованным дебрям. Махнул Любивый своей дудочкой и пошел вперед. Мигом все исчезло и по-прежнему тихо стало в лесу. Вокруг немного посветлело…
И видит Любивый: в стороне хатка стоит, а у той хатки, на крылечке, под навесом сидит молодица, такая нарядная да пригожая, что Любивый загляделся на нее. Шаль на молодице расписная, разноцветная; на ножках – сапожки красные сафьяновые; на руках жемчуг, жемчуг на шее, а в ушах драгоценные камни горят…
– Зайди, добрый молодец, ко мне на перепутье! – зазывает его молодица и ласково машет ему рукой. – Зайди! Отдохни немного…
– Не устал! – говорит Любивый.
Тут молодица выбегает к нему на дорогу, раскраснелась вся, как маков цвет, хватает его белой рученькой за рукав и молит:
– Пожалей меня! Ведь я измучилась по тебе… Ночью не спится мне, днем покоя нет… Уж я давно ждала, насилу дождалась тебя, моя радость!.. Да ты хоть в хатку-то ко мне загляни! Посмотри, как в ней привольно. Не найти тебе уголка уютнее, хоть весь свет пройди… Не ходи! Останься! Я буду лелеять тебя, как дитя малое, буду веселить тебя в скучный час, стану петь тебе такие песни, что ты сам от них никуда не уйдешь. Ты не увидишь, как в довольстве, в радости – с верною, покорною женой – твоя жизнь пройдет и тихо закатится, как вечер красный…
Любивый рассказал, по какому делу он идет.
– Сбрехнул старик, а вы и послушались… – возразила молодица. – Ах! тебе предстоит трудный путь, далекий путь… Много опасностей на нем! Для чего гоняться за несчастьем, когда можно счастье взять? Останься!
– Братья меня послали! – твердил Любивый.
– Братья! – передразнила его молодица. – А братья ничуть не пожалеют тебя… Темны у твоих братьев головы… Измучишься ты понапрасну, пропадешь где-нибудь на дороге, лютые звери тебя растерзают, воронье выклюет очи твои светлые, умрешь ты безо времени – без радости, а братья мигом забудут тебя, как будто ты и не жил на свете… Если же ты и не погибнешь, то все-таки не найти тебе баушки; ничего ты не узнаешь о своем деле. С пустыми руками к своим братьям воротишься!.. Они тебя же и обесславят, над тобою же и надругаются. Не стоит умирать за них! А здесь-то, смотри, какое приволье!..
Любивый вырвал у молодицы свой рукав и пошел вперед. Та повалилась ему в ноги.
– На кого же ты покидаешь меня! – слезно взмолилась она. – Сокол мой ясный! Останься! Постой!..
Но Любивый даже не оглянулся. Не хотел он изменять своей нищей братии.
Идет он и видит: на берегу голубого озера, в мягкой густой траве, посреди цветов, под развесистыми деревьями лежит красавица, вся темными волосами, как шелковой волной, позакрылась. Глаза светят из-под бархатных ресниц, как звездочки ясные из-за черных облаков. Губки алые полураскрылись… Смотрит Любивый, дивуется. И во сне-то не приходилось ему видеть таких чудес…
– Иди ко мне! – зовет его красавица. – День жарок, а здесь – прохлада и тень; трава здесь мягка, цветы душисты… Ты устал, а путь далек, пустынен. Приляг, отдохни! Смотри: острые камни тебе все ноги изрезали, колючий кустарник все руки тебе исколол. Лицо твое в крови… Это ветки в лесу так исхлестали тебя! Ты весь в пыли… Иди же сюда! Вот чистое озеро… Выкупайся! А потом отдохни…
И своим чудесным, чарующим голосом красавица тихо поет:
Красавица, как будто в забытьи, то откидывает свои темные волосы, то снова бросает их на себя. Она манит, зовет Любивого. Она издали обжигает его своими блестящими, огневыми очами и влечет неотступно. Она говорит:
– Отдохнешь, освежишься и с обновленными силами снова пустишься в путь – бодр и весел.
Не помня себя, Любивый уже готов сделать шаг к красавице, но вовремя вспоминает он зловещие слова старухи, отворачивается и, махнув рукой, идет вперед.
Идет он, идет и вдруг видит: сидит под деревом, пригорюнившись, молодая девушка и такая грустная, такая печальная, что, кажется, зверь лютый пожалел бы ее, самая кровожадная тигрица с материнской нежностью поласкала бы своею лапой ее поникшую головку. Сидит девушка, опершись на колени руками, и тихо плачет… На ней черное траурное платье, застегнутое наглухо, и никаких украшений. Только в виде украшения распустились по плечам ее мягкие белокурые волосы… Любивый слышит, как девушка всхлипывает.
– О чем ты, девушка, плачешь? – спрашивает он ее, а у самого сердце надрывается от жалости.
Она вздрагивает при звуке его голоса, как бы не заметив его прихода, и отнимает руки от своего разгоревшегося лица. Доверчиво смотрит она на Любивого своими голубыми глазами, полными слез, – такими глазами, кажется, только ангелы смотрят на небесах.
– Как мне не плакать! – со вздохом говорит она. – Я – сирота. Нет у меня ни отца, ни матери и никого из родных на всем свете. Друга нет… Ох, тяжко-тяжко мне!.. Был у меня жених, вместе мы с ним росли, играли. Я думала: мы вместе и жизнь проживем. Как я его любила! Как любила! А он бросил меня, променял на богатство… Были у меня братья, пятеро таких же молодцов, как ты, – смелы были мои братья: оттого теперь их и нет со мной. Они поплыли в море спасать погибавших. Разразилась страшная буря… Они не спасли погибавших, да и сами теперь лежат на дне морском. Вот я и осталась одна, хожу в лесу, выхода не нахожу… А темная сила со всех сторон наступает на меня…
Слезы застлали глаза девушки; ее милая белокурая головка опять понурилась. Как железными тисками сжалось сердце у Любивого. «Бедная ты, бедная!» – вырвалось у него прямо из души. Невыразимо стало жаль ему одинокую, брошенную девушку… Сошел он с тропинки, сел рядом с девушкой и стал утешать ее. Чем более смотрел он на нее, тем она казалась ему лучше, милее.
– Не плачь! – говорил он ей с участием. – Осуши слезы, посмотри веселее на белый свет, улыбнись приветно! Раны всякие залечиваются, время исцеляет и великое горе… Не плачь! Ну, не плачь же!
Так он говорил нежно, ласково…
– Ты – добрый человек! – промолвила девушка. – Не гони же меня от себя, я всюду пойду с тобою! Станем делить и радость и горе, станем вместе бороться с силой лесной… Согласен?
Любивый взял крепко девушку за руку, наклонился и поцеловал ее.
– О да! Согласен! – в восторге шептал он, позабыв слова старухи о том, что не мечом, а тонким голосом снимут с него голову. – Теперь, – говорил он, – мы пойдем с тобой рука об руку через этот темный лес смело, бодро, весело. Теперь мы не будем унывать.