Разрушительная ненависть - Страница 20

Мы с Алексом держали примерно одинаковый темп до самого конца, и я опередил его меньше чем на пять секунд.

Легкие наполнились удовлетворением.

– Похоже, на этих выходных выпивка с тебя. – Я поднял очки на лоб, грудь вздымалась от напряжения. – Хорошо, что ты миллиардер, потому что я буду заказывать у бармена самые дорогие напитки из меню. Каждый раз.

– Погоди, – прищурился Алекс. Меня всегда забавляла его реакция на проигрыши, потому что они случались крайне редко. – Три попытки.

– Меняешь правила постфактум. – Я разочарованно цокнул. – Ты чертов неудачник, Волков.

– Я не проигрываю.

– А как тогда назвать произошедшее? – Я указал на крутую извилистую тропу за спиной.

В его глазах светилось редкое озорство.

– Альтернативный выигрыш.

– Ой, иди на фиг, – я не удержался от смеха.

Я не привык отказываться от вызовов и согласился на три попытки, хотя и пожалел об этом, когда Алекс обогнал меня во втором заходе.

Третий заход оказался даже напряженнее первого. Мы шли ноздря в ноздрю до последней секунды – я вырвался вперед буквально на волосок.

Не в силах сдержать самодовольной ухмылки, я открыл было рот, но Алекс опередил меня.

– Ни слова, – предостерег он.

– Я и не собирался.

Выражение моего лица сказало все.

– Не переживай, – похлопал я его по спине, пока мы шли в домик на ужин. – В альтернативной победе нет ничего стыдного. Спроси любого серебряного медалиста.

– Я не переживаю. А если что, просто куплю себе золотую медаль. Двадцать четыре карата, «Картье».

– Ты засранец.

– Он самый.

Я со смехом покачал головой. Я так давно не общался с Алексом, что забыл, насколько специфическое у него чувство юмора – я был одним из немногих, кто вообще считал это юмором. Большинство людей объясняли его невозмутимые высказывания тем, что он придурок, и… Ну, вполне справедливо. Ава называла его роботом…

Моя улыбка померкла.

Ава. Майкл. Похищения, тайны и бесконечная ложь, запятнавшая все воспоминания о нашей дружбе.

Мы провели первый за долгое время нормальный день, и я почти забыл, почему мы с Алексом больше не друзья.

Почти.

Алекс, видимо, почувствовал перемену в атмосфере, потому что его улыбка исчезла вместе с моей, а челюсть заметно сжалась.

Напряжение повисло между нами, словно железный занавес.

Мне хотелось забыть о случившемся и начать все сначала. У меня много друзей, но лучший друг лишь один, и иногда я до боли по нему скучал.

Но я стал совсем другим человеком, чем два года назад, и Алекс тоже. Я не знал, как двигаться дальше, сколь сильно мне этого ни хотелось. Каждый раз, когда я добивался прогресса, ярмо прошлого тянуло назад, словно ревнивая любовница.

Тем не менее лыжная гонка доказала: мы с Алексом можем нормально взаимодействовать, даже когда рядом нет Авы. Этого недостаточно, но начало положено.

– Я хорошо провел время, – сухо сказал я, прощупывая почву как для себя, так и для Алекса.

Он ответил лишь через несколько мгновений. Я снова удивил его. Второй раз за день – пожалуй, это рекорд.

– Я тоже.

Больше мы не разговаривали.

За ужином Джулс снова не появилась, но мне не хотелось вызывать у Алекса новых вопросов о причинах моего беспокойства о ней – это не так, мне просто стало любопытно, – и я подождал, пока мы вернемся в домик, прежде чем допросить Аву.

– Что там с Джей Эр? – тихо поинтересовался я.

Алекс отправился в душ, но я не удивлюсь, если у него суперслух.

Ава прикусила нижнюю губу.

– Ава. – Я пронзил ее строгим взглядом. – Если она умрет на мне посреди ночи, мне нужно знать заранее, чтобы спланировать сон.

– Очень смешно, – она глянула на закрытую дверь. – Хорошо, скажу тебе только потому, что ты врач. Тем более сегодня днем стало хуже, а она слишком упряма, чтобы просить о помощи.

Из семени моего беспокойства выросло целое чертово дерево, с листьями и всем прочим.

– Что хуже?

Поколебавшись, сестра сказала:

– У Джулс ужасно… болезненные менструации. Обычно боль проходит примерно за день, но в этот день…

– Она невыносима, – закончил я. В груди образовался ком. – Эндометриоз?

У большинства женщин – первичная дисменорея, или обычные менструальные спазмы. Вторичная дисменорея, например, из-за эндометриоза – результат проблем с репродуктивными органами и обычно гораздо более мучительна. Ава покачала головой.

– Не думаю, но не хочу говорить за Джулс. Она не любит это обсуждать.

– Понятно.

Тема менструации стигматизирована, и многим – как мужчинам, так и женщинам – неловко ее обсуждать.

После долгих лет в медицинском училище и ординатуре я без проблем обсуждал любые функции организма, но вполне мог понять, если другой человек не хотел об этом говорить.

– Давай сегодня без оскорблений, ладно? – Ава красноречиво на меня посмотрела. – Она не в настроении.

– Я не монстр, сестренка. – Я взъерошил ей волосы, заслужив насупленный взгляд. – Не волнуйся.

Когда Ава отправилась спать, я подошел к двери своей комнаты и постучал костяшками пальцев, на всякий случай предупреждая Джулс. Нет ответа.

Я подождал еще немного, а потом с тихим скрипом открыл дверь. Горела лампа, и я сразу увидел свернувшуюся калачиком Джулс. Она лежала на боку в позе эмбриона, прижав к животу подушку. Я не видел ее лица, но заметил, как она напряглась при моем появлении.

Еще не спит.

– Эй, – тихо сказал я. – Как себя чувствуешь?

– Нормально. Просто болит живот, – пробормотала она.

Я подошел ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, и внутри все снова сжалось, когда я заметил поверхностное дыхание и побелевшие костяшки ее пальцев, сжимающих подушку.

– Ты пила ибупрофен? У меня есть.

У меня всегда с собой мини-аптечка с бинтами, обезболивающими и другими средствами первой необходимости.

– Ага. – Джулс посмотрела на меня и нахмурилась: – Ава рассказала, да?

– Ага.

Лгать не было смысла. Она застонала.

– Надо было предупредить ее, чтобы ничего не говорила.

– Я бы точно заподозрил неладное, увидев, как ты свернулась тут креветкой.

Я пытался ее так успокоить, так что оскорблением это не считается. У нее появилась прекрасная возможность огрызнуться в ответ, а споры со мной всегда придавали ей бодрость духа.

Моя улыбка исчезла, когда она не ответила.

Ладно, возможно, комментарий о креветке оказался не таким полезным, как я рассчитывал.

Стоит ли попытаться ей помочь или оставить в покое? Надежного метода облегчения сильных судорог не существует, и она уже выпила ибупрофен, но есть и другие средства.

Вопрос, примет ли она мою помощь.

Когда Джулс поморщилась и сильнее прижала к животу подушку с искаженным от боли лицом, я принял решение.

Черт с ним. Помогу, нравится ей это или нет. Невозможно спать рядом с ней, когда она в агонии. Я не настолько мерзавец.

Я зашел в ванную и осмотрел баночки на мраморной стойке. Когда мы закидывали вещи, я точно видел… Ага. Я взял крошечную бутылочку лавандового масла и вернулся к Джулс.

– Возможно, я смогу тебе помочь. Переворачивайся.

– Зачем?

– Доверься мне. – Я поднял руку, когда она открыла рот. – Да, знаю. Ты мне не доверяешь. Но я дипломированный медицинский специалист и клянусь: у меня нет гнусных намерений. Так что если не хочешь ворочаться всю ночь…

– Дипломированный медицинский специалист, а манеры у постели больного оставляют желать лучшего.

Тем не менее она сделала как я просил и легла на спину.

– Раньше никто не жаловался. – Я сел рядом на кровать и отложил подушку. А потом кивнул на ее футболку. – Позволишь?

На лице Джулс мелькнула настороженность, но она коротко кивнула.

Я поднял футболку, обнажив ее живот, открыл бутылочку с маслом и растер в руках несколько капель. Оно предназначалось для принятия ванн, но в крайнем случае могло подойти и для массажа.