Разрушитель меча - Страница 83

Еще немного подразнив друг друга, мы погрузились в неловкое молчание. Корабль скрипел, качался и терся о причал. С твердой землей его соединяла только широкая деревянная доска и он нетерпеливо ожидал рассвета, когда и мы с Дел поднимемся на борт.

Я яростно поскреб шрамы песчаного тигра почерневшим ногтем большого пальца.

— Посмотри на это с другой стороны — у нас появляется шанс начать все сначала.

— Тебе это не понравится, — отрезала она.

Я воинственно выгнул бровь.

— А почему ты так уверена?

— Уверена. Ты слишком долго был Песчаным Тигром, а теперь тебе придется жить анонимно.

— Ано… как?

Дел улыбнулась.

— Это когда никто не знает, кто ты.

— Аиды, какая разница? Я был шишкой и джихади. И то, и другое принесло мне одни неприятности, — и в результате я стал борджуни — только вслух я это не сказал.

Дел посмотрела мне в лицо и на секунду сжала мой локоть.

— Прости, Тигр. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.

Я равнодушно пожал плечами.

— Акиви уже пролили… Да и вообще, Дел, я сам сделал этот выбор. Никто не держал нож у моей спины и не приказывал разбить круг. Я пересек

линию по своей воле. И никто не сможет отрицать, что мой план не сработал.

Она отвернулась и тихо подтвердила:

— Сработал.

— И кроме того… — продолжил я, но не закончил.

Дел подождала, потом мягко напомнила:

— Кроме того что?

— Это не дом. Уже не дом. Это не тот Юг… — я замолчал и задумался.

— А может и тот, просто я не могу жить так дальше. Раньше, когда мы только вернулись с Севера, до Искандара, мне было хорошо. Я чувствовал себя дома. А потом был Искандар, и старый хустафа бросал песок, а потом Аббу и Сабра, и все остальные… — я вздохнул. — Я не мессия. Идея пришла мне в голову случайно. Может что-то получится, а может и нет, эти каналы с водой. До этого мог додуматься каждый, но получилось так, что именно я, — я пожал плечами. — И теперь все встало на свои места. Джихади это не божественный посланец и не святой… он — избитый и уставший танцор меча, который никогда уже не сможет войти в настоящий круг… — я резко замолчал, пристально вглядываясь в расплывчатые контуры корабля, качавшегося в полутьме на волнах. — Кроме того, ты потеряла больше, — добавил я, когда справился с голосом. — Ты снова лишилась Джамайла.

— Да, — тихо сказала она.

— И своей яватмы.

— И ты, — парировала она.

Я покачал головой.

— Меч никогда не значил для меня так много, как для тебя. Ты прекрасно знаешь это, баска.

Она слепо смотрела на корабль, потом молча повернулась и ушла. Я не стал ее останавливать — иногда от этого человеку только хуже. Ночную тишину нарушил долгий, прерывистый вздох. Он оборвался внезапно, словно человек захлебнулся им. Дел лежала ко мне спиной и я почувствовал, как вздрогнуло ее тело. Я приподнялся, повернулся, взял ее ладонь в свою и, сильно сжимая, прижал к груди.

— Это глупо, — прошептала она.

— Нет.

— Это только меч.

— Ты плачешь не из-за него.

Она сглотнула задушенный смешок.

— Тогда почему я плачу? Я спела свою песню для Джамайла, с этим покончено. Это я понимаю. Теперь он сможет спокойно перейти в другой мир,

— она жадно втянула воздух. — Тигр, почему я плачу из-за меча?

— Я сказал тебе: нет. Не из-за Бореал. Ты плачешь из-за Делилы… потому что потеряла все, что знала, — я убрал локон волос с ее лица и продолжил: — Все твои клятвы выполнены. Обеты исполнены. Ты допела все свои песни.

— Я не понимаю…

— Ты плачешь из-за Делилы, потому что не знаешь, кто она.

Она дернула плечом.

— Я это я.

— Ты не знаешь себя, поверь мне, баска — я и сам пережил такой период.

— Но… — она задумалась. — Кто я тогда?

Я мягко прошептал ей в ухо:

— Достойная женщина.

В ответ раздался полуплач-полусмех.

— А в том месте, куда мы направляемся, это чего-то стоит?

— Я не знаю. Чего-то наверняка стоит, а конкретную сумму пусть они сами определяют.

— Они, — повторила Дел. Она долго молчала прежде чем снова заговорить: — Только этим я и жила целых семь лет. Я была мстительной, одержимой женщиной, которая металась по стране в поисках мужчин, чтобы убить их. Теперь все они мертвы. Вся кровь пролита. Что за достоинство в этом?

— Достоинство в клятвах и твоем отношении к ним.

Дел резко повернулась лицом ко мне. Даже в полутьме я видел сияние ее глаз.

— А ты?

Я пожал плечами с деланным равнодушием.

— Я никогда не относился к этому серьезно, к мечу… и к чести.

— Не ври, — отрезала она. — Я не поверю, я слишком хорошо тебя знаю.

Я улыбнулся.

— Может быть. Но если бы я относился к чести так же серьезно, как ты, я ни за что бы не нарушил клятвы.

— И был бы мертв.

Я усмехнулся ей в лицо, оно было совсем рядом с моим.

— Значит ты не сомневаешься в победе Аббу?

Она долго молчала, а потом тихо буркнула:

— Это нечестно.

— Конечно честно. Если ты уверена, что он выиграл бы танец, можешь так мне и сказать.

Она снова надолго замолчала.

— Нет. Не могу, — прошептала она.

— Ты думаешь, он победил бы?

— Снова ты за свое…

— Так ты уверена?

Дел засмеялась.

— Мы все равно уже никогда не узнаем правду.

— А вот это точно нечестно.

— В жизни часто так бывает, — вздохнула Дел и задумалась. — Знаешь, она была мною, моим кровным клинком… всем. Она была моим талисманом, моей уверенностью… пока у меня была Бореал, для меня не было ничего невозможного. Я могла пережить самое худшее.

— Ты и сейчас переживешь худшее, каким бы оно ни было.

Дел вздохнула.

— Я не знаю.

— Ты говоришь совсем как женщина, — заметил я.

— А это что значит? — поинтересовалась Дел, и я почувствовал, как она напряглась.

— Ничего. Я хотел тебя подразнить.

Она усмехнулась и расслабилась.

— Нам нужно купить мечи.

— Купим завтра, а при первой же возможности сделаем себе новые — нормальные мечи, без этой Северной ерунды, которая засасывает души людей в сталь. Я хочу старомодный меч, каким был Разящий.

Дел коснулась моей щеки, лаская шрамы.

— И его мне тоже жаль.

Я не принял ее сочувствие.

— Он давно уже был мертв.

— И Джамайл тоже, — отрешенно добавила она.

Я осторожно коснулся губами ее лба.

— Засыпай, баска, завтра мы отправляемся в путь на весь остаток жизни.

Она полежала молча, а потом тихо прошептала:

— Надеюсь, ты не страдаешь морской болезнью.

Я фыркнул.

— Прибереги соболезнования для себя.

Мы отплыли с первыми лучами солнца. И Дел, и я переносили плаванье легко, если не считать неприятных ощущений от тревожных мыслей. Стоя у перил, мы смотрели как уплывает за горизонт Хазиз, унося с собой наше прошлое. Нас донимали сомнения, но мы не поддавались им. Мы не привыкли сдаваться легко. На глазах друг у друга. Дел откинула волосы за плечи, засунула непокорные пряди за уши и снова сжала перила так, что побелели суставы пальцев. Ее глаза жадно высматривали тонкую полоску знакомой земли, почти утонувшую в океане. Я решил помочь и предложил:

— Можешь прыгнуть за борт. Мне, конечно, придется остаться, потому что я плавать не умею, но тебе еще удастся вернуться в Хазиз. Пока мы недалеко уплыли.

— Уже слишком далеко, — печально произнесла она. Несколько минут Дел по-прежнему вглядывалась в горизонт, а потом подвинулась ко мне. — Мы все делаем правильно.

— На этот вопрос я уже отвечал.

— Это не вопрос. Это утверждение.

— Не похоже, — я повернулся спиной к воде и нашел удобное положение, опираясь локтями о перила. Дел нужно было отвлечь от мрачных мыслей, срочно изменив тему. — Почему бы нам не пожениться? — поинтересовался я.

У Дел открылся рот.

— Что? — недоверчиво переспросила она.

— Пожениться, — лениво повторил я, краем глаза наблюдая за выражением ее лица. — А почему нет?