Разрушитель меча - Страница 73

Почти, думал я, еще два шага…

Я позволил ему отогнать меня, потом парировал его атаку и начал свою.

— Все, Аббу, — сказал я.

Глаза Аббу сверкнули.

Я усмехнулся, засмеялся, кинул выразительный взгляд на шрам, зарастивший дыру на его горле, повернулся, встал в знакомую ему позу, и приподнял локти, давая ему то, чего он неосознанно ждал. Что он вспоминал так много раз и отчего просыпался по ночам в холодном поту. Неловкое движение. Удар, который чуть не оборвал его жизнь.

Путь он вспомнит все.

Пусть он приготовится.

Пусть он приготовится к защите, обдумает ответный удар…

И я сорвал все его планы, потому что атаковать он уже не мог.

Я намеренно разбил его меч.

И намеренно разбил клятвы.

Точно восемь шагов — мои ноги длиннее, чем у большинства Южан — и я был уже вне круга.

Я был под тентом Сабры, отмечая быстроту с которой она вскочила. Определяя, как далеко она успеет удрать. Слушая ее внезапно охрипший голос, когда она звала охрану и бежала от меня по подушкам и шелкам.

А потом я прижал Сабру к себе.

И вовсе не для того, чтобы поцеловать.

Я сбил тюрбан с ее головы, вцепился в густые черные волосы и грубо запрокинул ее голову, чтобы все увидели хрупкое горло. Люди застыли, а я положил пальцы на шею Сабры и слегка надавил запястьем.

Она издала задушенный крик и начала вырываться, пытаясь достать меня ногтями, и мне пришлось нажать посильнее.

— Тебе выбирать, — сообщил я ей.

Она снова задергалась, но, задохнувшись, безвольно опустила руки.

— Это уже лучше, — я осмотрел двор, замечая раскрытые рты, широко открытые глаза и напряженные позы. Аббу все еще стоял в круге, держа в одной руке обломок Разящего, вторая половина меча валялась у его ног. Немного повернув голову, я увидел Умира, застывшего через круг от меня, и рядом с ним женщину в белом, уже готовую двигаться. Я заметил — и почувствовал — нервозность наемников Сабры, раздумывающих, что же делать.

— И еще кое-что я возьму в дорогу, — объявил я. — Мне нужны две лошади — немедленно — и лучше если среди них будет мой гнедой… два Северных меча — если не возражаете, в ножнах… и одна Северная баска, — я посмотрел на Умира. — Развяжи ей руки и сделай это сейчас.

Несколько секунд все тупо стояли на своих местах, потом Аббу швырнул на землю обломок Разящего. Меч, принадлежавший Аббу, лежал на гравии вне круга, где я его и бросил, когда бежал к Сабре. Тогда я даже не думал о стали. Мне хотелось схватить ее руками.

Рукоять зазвенела, ударившись о камешки, и этот звук разбудил всех собравшихся. Люди начали шевелиться, бормотать. Умир перерезал веревку, стягивавшую запястья Дел, и Дел быстро отошла от него. Кто-то вывел из конюшни жеребца и хорошо знакомую гнедую кобылу. Еще кто-то положил к моим ногам две Северные яватмы. В ножнах конечно.

— На лошадей, — сказал я.

Дел быстро подчинилась. Она подошла к кобыле, села в седло и продела руки в петли перевязи. Широкие рукава зацепились за ремни и пряжки, но Дел грубо выдернула ткань, чем заставила Умира возмущенно вскрикнуть. Закончив, она повернулась, взяла повод жеребца и поставила гнедого боком ко мне.

Я улыбнулся.

— Твоя очередь, — сказал я Сабре.

Она застыла, едва дыша, дрожа от напряжения и злости — я ощущал ее злобу через красный шелк по тому, как вздрагивало ее горло, хищно сжимались пальцы.

— Элайя-али-ма! — закричал я. — На Юге даже танцор меча первого ранга знает, что это означает!

Лицо Аббу посерело.

— А ты знаешь? — тихо спросил он.

— Три дня, — напомнил я. — Так записано в кодексе чести: все вы должны дать мне три дня…

— Те из нас, кто произносил клятвы — да, но остальные…

— Не имеет значения, — отрезал я. — Я беру с собой их танзира. Это заставит остальных дважды подумать.

Он медленно покачал головой.

— Какой же ты дурак, Песчаный Тигр.

Я улыбнулся поверх головы Сабры.

— Кое-что я знаю твердо: чтобы остаться в живых, надо приносить жертвы.

— Такие?

— Такие, — подтвердил я. — Нужно делать то, что приходится делать. Теперь все изменилось… меня это уже не заботит.

Аббу выбросил кулак к небу.

— Элайя-али-ма! — закричал он. — Клятвы чести разбиты! Среди нас нет больше Песчаного Тигра, никогда уже не войдет он в круг во имя Алимата. Элайя-али-ма!

Все танцоры мечей подхватили его крик. Когда над двором нависла тишина, сначала Аббу, а потом и остальные медленно повернулись ко мне спиной.

— Пошли, — бросил я Сабре и протащил ее по гравию к моему норовистому жеребцу, поджидавшему меня по соседству с кобылой.

Дел, с совершенно белым лицом, держала повод гнедого так коротко, что он не мог сделать и шагу. С одного взгляда я убедился, что Дел цела и жеребец вроде бы тоже. Успокоившись, я снова занялся Саброй, застывшей в моих руках.

— Пора ехать, — сказал я ей. Сабра открыла рот, но я успел сжать кулак и ударил ей прямо под челюсть, отчего ее голова запрокинулась назад. Этот прием на какое-то время должен был ее успокоить.

Сабра обмякла. Я подхватил ее, перебросил лицом вниз через переднюю луку седла, и сел позади нее. Захватив пригоршню черных волос и рывком приподняв ее голову, я продемонстрировал всем ее вялое лицо.

— Она еще жива, — сказал я ее евнухам. — Но обязательно станет мертвой, если кто-то вздумает преследовать нас.

Я отпустил ее голову. Сабра свисала с седла, руки и ноги безвольно болтались. Одну ладонь я положил ей на поясницу, второй подобрал поводья и кивнул Дел.

Она развернула кобылу и широкой рысью выехала из ворот. Я последовал за ней тем же аллюром, слушая шипение гравия под копытами.

И жалея, что он не может заглушить крик, который наполнил весь двор:

— Элайя-али-ма!

Мы не теряли времени. Лошади шли по улицам широкой рысью, разгоняя прохожих. Вслед нам летели проклятья, но мы их не слушали. Нам нужно было как можно быстрее убраться из Джулы, подальше от наемников Сабры, потому что я знал, что очень скоро они очнутся.

Дел повернулась ко мне.

— Куда ехать? — быстро спросила она.

— Вверх. В горы.

Она внимательно изучила мое лицо.

— С тобой все в порядке?

— Будет, как только мы отсюда выберемся.

Она кивнула и на одном из поворотов лабиринта больших глиняных зданий и хрупких хижин из обломков старых кирпичей придержала кобылу, чтобы поставить ее за жеребцом.

Из внутреннего города мы переехали во внешний, где улицы были пошире и почище. Там я решился поднять жеребца в галоп, прижимая Сабру одной рукой к седлу и холке жеребца, чтобы не свалилась на повороте. Это был не самый удачный способ перевозки, но Сабра не оставила мне выбора. Я не сомневался, что она принадлежала к тому типу женщин, которые не подчиняются приказам даже перед лицом угрозы; скорее она бы плюнула мне в лицо, надеясь, что я убью ее. А поскольку это не входило в мои планы, пришлось просто ударить ее и унести.

— Сюда, — предупредил я Дел и свернул жеребца в аллею, которая вела нас через тени снова к дневному свету. — Дальше все время прямо, — подковы звонко стучали и приходилось кричать. — Прямо в горы.

— Сколько еще нам ее тащить?

— Недолго. У меня на этот счет есть план, — я похлопал плотные ягодицы Сабры. — Мы заплатим ею за безопасный проход туда, куда нам нужно.

— А куда нам нужно? — тут же заинтересовалась Дел.

— Оставь эти заботы мне, баска. Я знаю, что делаю.

— А я уже знаю, что если ты произносишь эти слова, нужно готовиться к неприятностям, — мрачно сообщила она.

Я усмехнулся, сам удивляясь, почему замечание Дел доставило мне такое удовольствие.

— Я вижу, Умир заставил тебя помыться.

Дел усмехнулась в ответ.

— Я вижу, Сабра о тебе не позаботилась.

Ну вот и все; мы снова вернулись к старому.

Наверх. Плотный песок под копытами лошадей сменился землей и паутиной травы, соединявшей зеленые островки. Появились кошачьи когти, тигриные когти, низкорослые деревья; бобовые стручки лежали среди камней, покрывавших землю. Мы подъезжали к горам и копыта лошадей то проваливались в грязь, то звонко стучали по выступам сланца и серо-зеленым гранитным валунам.