Разрушитель - Страница 5

Что же им от меня нужно?

— «Извинение», — затем «вопрос-недовольство».

— «Расслабление» — дискоид перестал напряженно вибрировать и спокойно завращался.

— «Вопрос» — я пытался понять, в чем дело.

— «Раздражение-недовольство» — причем этот фон был спроецирован на меня, как будто именно я являлся причиной их гнева. Продолжение, направленное уже на стаю: «усталость-обида-горечь».

— «Удивление-несправедливая обида» — а что еще я мог ответить? Только самому попытаться перехватить инициативу: «участие-желание помочь».

— «Вопрос-утверждение».

— «Согласие» — не знаю, чего он хочет и что спрашивал, но мою помощь, похоже, принять согласился.

— «Радостное возбуждение» — дискоид прекратил вращаться и лишь слегка подрагивал. И следом — «вопрос».

Похоже, это подразумевало однозначный ответ: да или нет. Чем же я могу помочь стае?

— «Согласие».

— «Облегчение-благодарность-спокойствие».

Парламентер изобразил нечто похожее на кивок и поклон, вместе взятые, и присоединился к остальным сородичам. Стая выстроилась в несколько рядов и уже все дискоиды повторили жест «переговорщика».

Чего же я им наобещал, если удостоился подобного парада? Стая, совершив столь необычное действо, распалась, и дискоиды на огромной скорости помчались на северо-восток, в сторону островов-атоллов. Оставалось только гадать, какое же обещание дано мной стальному сообществу. А не выполнить его — значит нарваться на крупные неприятности. И дело даже не в дискоидах, а в Архипелаге, на его просторах данное слово нарушать не рекомендуется. Магическое хранилище мира имело свои правила и жестоко карало тех, кто ими пренебрегал. Да и у всей моей расы обман был не в чести. Оставалось надеяться, что все образуется само собой, потому как вообще не понимал чем же я помогу стае.

«Помощь, ты подумай! Да что это со мной?» Странно как-то, с чего я вдруг сделался таким добрым. После второй сотни лет становишься законченным эгоистом. Может, в Большом мире и не так, но на Архипелаге точно. Хотя, может, я зря так обобщаю, и подобное просто является закономерным именно для моей расы. Нужно будет провести побольше времени в Театре, сосредоточив внимание на поведении долгоживущих.

Тихое позвякивание, напоминающее перезвон китайских колокольчиков на ветру, — красивый и умиротворяющий звук, но только не на островах, особенно если раздается у тебя за спиной.

Качнуть тело в сторону, уходя с линии предполагаемой опасности. Плавным движением перейти в горизонтальную плоскость, крутой разворот на сто восемьдесят градусов, сопровождаемый подобием подсечки «хвост дракона». Инстинкты, необходимые для выживания, закрепляются очень быстро или не закрепляются никогда. Что происходит во втором случае, я думаю, понятно. В преджизни я не замечал за собой таких способностей к обучению. Но Архипелаг — хороший учитель, лучший из всех, для того, кто сумел выжить.

Низкая боевая стойка, ладони обеих рук сложены в знаки разрушения, тело покрыто чешуйками хитиновой брони. Потом вся эта метаморфоза отзовется приступом сильнейшей боли, но это потом, сейчас боль отодвинута на задворки сознания, куда важнее определить опасность и отразить возможную агрессию.

Один раз мне довелось видеть что-то похожее со стороны. Тогда Джэда застал врасплох летящий на бреющем полете птеродонт. Бедную безмозглую тварь размазало по прибрежному песочку очень тонким слоем. Джэд, в отличие от меня, предпочитал не разрушающие, а силовые знаки, сказывалось то, что в прошлой жизни он был инженером-физиком. Но история была примечательна другим: в последнюю секунду своей жизни птеродонт испугался. Я считал это невозможным, но эмоцию крылана почувствовал точно. Хоть тогда и находился немного в стороне, мне самому захотелось спрятаться, такая волна агрессии и мощи шла от атакованного эрма.

Реакция звездочки-дискоида была соответствующей. Взвизгнул рассекаемый металлической кромкой воздух. Нарушитель моего спокойствия, заложив обратную полубочку, ушел в сторону и спикировал за валун.

«Тоже мне спрятался!» — подумалось мне. Что такое валун для знака Тер? Дополнительный поражающий заряд шрапнели из каменной крошки и ничего более.

«А может, я параноик?» — подобная мысль далеко не в первый раз посетила меня. Реакция была инстинктивной, но тем не менее явно избыточной. Привычно отогнал назойливую мыслишку поговоркой: «Лучше быть живым параноиком, чем психически здоровым трупом». И тут меня достал откат изменения. Ощущения те еще: будто тебя закутали в колючую проволоку, снабженную электромоторчиком для постоянной вибрации. Пошатнувшись, я сел на корточки и занялся дыхательной гимнастикой, не забывая поглядывать на каменюку, которую выбрал в качестве убежища ренегат. Йога плюс приобретенные способности эрма — поистине лучшее обезболивающее. Боль толчками уходила из меня, впитываясь в землю. Разумеется, в реальности ничего подобного не происходило, но для аутотренинга образ подходящий.

Поднявшись, я заглянул за валун. Маленький диск дрожал, от ужаса он даже приобрел обычный для дискоида стальной оттенок. Испуг был самым острым чувством, но звездочку терзало не только это. Общее ощущение одиночества и детской обиды, вперемешку с непониманием. Чем-то затравленный изгой напомнил мне щенка, выброшенного на улицу. Ставшего изгоем, потому что он не такой, как все.

«Щенок из легированной стали». — И тут я засмеялся. Безудержно, взахлеб, до потери дыхания, саднящего горла и струящихся слез. Еще бы чуть-чуть и катался бы по земле от смеха. Едва переведя дух, я вспоминал героическую сагу Гаррисон, и все начиналось по новой. Нет, это была не истерика, я давно заметил, что все чувства у меня обострены: если уж грустить, то до воя, если смеяться, то так, как сейчас.

Жестом я подманил диск к себе, вложив в движение теплоту и сочувствие. «Щенок» выплыл из укрытия и неуверенно приблизился.

— Ну! Лети сюда, непоседа. Ничего плохого я тебе не сделаю. — Я медленно приближался к металлическому зверьку, уговаривая его. — Малыша прогнали и обидели? Да ну их всех, ты лучше, чем они. Смотри, как переливаешься разными цветами, а они не умеют. Тебя прогнали из зависти.

То, что я говорил, было полной чушью, как бы необычно и красиво не выглядел летун, его изгнали из стаи просто за то, что он другой. Смущало то, что, судя по силе излучаемых эмоций и их характеру, диск обладал пусть примитивным, но интеллектом.

Похоже, он не случайно напомнил мне щенка, его разум примерно такого же уровня. Я уже приблизился на достаточное расстояние, чтобы коснутся диска, переливающегося золотым, но не спешил, продолжая тихонько приговаривать:

— Я тебя не обижу. — Становится ясно, чего хотела от меня стая. Хоть дискоиды и изгнали щенка, но он оставался подобным им. А я подвернулся как нельзя вовремя, взяв на себя обязательство, заключавшееся, скорее всего, в присмотре за малышом.

— Кис-кис-кис! — щенков так, конечно, не зовут. Но откуда это знать металлическому диску, непонятно какими силами оживленному. А я напрочь забыл, как подзывают собак.

— Не бойся, малыш. — Я прикоснулся к холодному металлу поверхности, легко поглаживая его пальцами. — Все будет хорошо, никто тебя не обидит и не навредит.

Дискоид-малыш сменил цвет, став серебряным, и сам потерся о ладонь. Он сделал это очень аккуратно, чтобы не задеть острой кромкой.

— Давай дружить! — стоило мне озвучить это, как я понял, насколько идиотски звучит подобное предложение. Даже не потому, что с ним я обращался к летающей железке, а сами слова, что-то в них было от детского сада. Зато от души! Такое проявление собственных чувств меня удивило.

Какая, в сущности, разница, какими словами мы говорим, главное, что мы в них вкладываем. А мне действительно хотелось пригреть непонятное создание. Плавно развернул руку ладонью верх. Малыш, уловив намек, улегся на нее.

Он действительно был необычным дискоидом. Десять сантиметров в диаметре, совсем крошка. Никто и никогда не видел детенышей дисков, все они были одного стандартного размера, раз в пять больше, и цвета. Скорее всего, изгой попал в какой-то магический шторм и мутировал. Тут мой подопечный опять «перекрасился», из серебряного он стал серым.