Разрушенный мир (СИ) - Страница 65

Про статицит, который я даю им взамен, я умолчал, разумеется. Рассказав лишь о праве для них выстроить на наших землях свою крепость, а также праве после окончания активных боевых действий начать грабеж и разбой на подконтрольных боярам землях.

Тут, конечно, и отец, и брат погрустнели. Грегор было даже стукнул кулаком по столешнице, заявив, что они «совсем уже потеряли свое достоинство и перешли все границы» (только в менее печатной и более емкой форме). Но затем все-таки опомнился и, поразмыслив, признал, что желая сохранить все, легко все и потерять. А потому для начала сгодится и малая доля. Бог с ними, с городами, все равно мертвым Эстеллам до них дела не будет.

Согласился с этим и более хладнокровный Клаус.

— Не впустим ли мы сами на свою землю врага, более древнего и страшного, сын мой? — задумался Грегор.

Вот же! Вспоминая, что именно изображено на гербе клана Зова Глубин, вспоминая свои обрывочные знания по древней истории этого мира, которые успел случайно получить, я думал ровно о том же.

Но, конечно, не в том смысле, в котором говорил король.

— Впустим, отец мой. Несомненно. Но это будет будущий враг. А бояре, быть может, собирают свои войска уже сейчас. Уже сейчас готовят колья для наших голов и раздают сами себе титулы. Ска-Унад — враг известный, прямой, открытый. Не имеющий вообще никаких союзников вовне. В отличии от наших главных врагов.

— Я… согласен с братом. — нехотя выдавил Клаус. — Враг моего врага — мой друг. Тут он прав, отец. Сам подумай.

Думал Грегор недолго, все-таки согласившись с моим доводом.

— Так вот, возвращаясь к вопросу об Ойнегесте. Там ведь заболоченные леса. Привычные для Ска-Унад, гонимых со всех приличных земель, и непривычные для классической армии. Если мы продержимся, если противник будет вынужден растянуть силы между замком и городом… Эти силы просто начнут исчезать. Растворяться в этих дремучих лесах и болотах. Нападение на марширующих — ход, эффективность которого очевидна даже мне, знающему о войне в основном по игре в солдатики.

— Ха! Осталась самая малость! — с наигранной веселостью встал из-за стола Клаус. — Понять, как мы собираемся обороняться в замке, в котором нет почти ни единого воина! Или хотя-бы выяснить, каковы силы тех, от кого мы планируем обороняться…

Ну надо же! Только что подозревающий меня во всех возможных грехах Клаус, сказав все это, взглянул на меня… с надеждой? Да неужели?

Увы, вот тут мне порадовать его особо нечем.

— Единственное, что могу сказать точно: Силиантекедена, та дриада, которую мы вытащили из пещер Ска-Унад, ушла за подмогой. Она поклялась привести нам на помощь всю свою общину — а это больше сотни лесных, речных,озерных и подземных волшебных существ, населяющих леса, реки и озера на севере королевства. Их в последние годы начали откровенно изничтожать владельцы тамошних рудников, они начали изничтожать их в ответ… Мы договорились с ней, что я дам и им приют на наших землях, если они помогут нам отстоять домен… Они должны будут прибыть в ближайшие пару дней, а может и раньше.

Надежда Клауса сменилась удивлением. Ха, да мальчишка не ожидал, что и тут мне есть чем похвастаться.

Удивлен был и отец.

— Сын мой… Да уж. Я правда слышал, что люди, выздоровевшие от тяжкой болезни, становятся на диво деятельны. Кхм, ну я это уже говорил, кажется. Но ты демонстрируешь прямо таки чудеса! Если бы не амулет крови, надежно показавший мне, что ты правда мой сын, я бы заподозрил неладное. Но я счастлив, что твоя кипучая энергия направлена теперь на общую пользу!

Эх, Грегор Грегор. Искренне обрадованный волшебной штуковиной король. Не знаю уж, что за амулет такой, нужно будет расспросить Водена, но меня с его помощью в тот раз раскусить не удалось… Уж не знаю, был ли тому виной кристалл статицита в моей груди, осколки души прежнего Михаэля в этом статиците, или еще что, или артефакт просто-напросто не работает так, как должен… Но все это к лучшему.

К лучшему для всех нас.

— Я действительно ваш сын, Ваше Величество. — чуть склонил голову я. — И именно осознание этого не позволяет мне сидеть сложа руки, оправдываясь былой болезнью. Именно осознание того, сколько вы для меня сделали, сколько любви и сил вложили в спасение безнадежно больного мальчишки, который сам себя погубил, не дает мне просто сидеть и смотреть на гибель нашего славного рода, или бежать в страхе, поджав хвост. Я только-только обрел жизнь и разум, родился заново, можно сказать. И я не собираюсь расстаться с обретенным шансом без боя. Если понадобится — я сам зарою в землю всех, кто придет с мечом на нашу землю. Или погибну, пытаясь. Но погибну с оружием в руках.

Не знаю уж, моя ли проникновенная речь послужила поводом, или общая напряженная обстановка, но Грегор Эстелл, всевластный король Эстеллвика… Расплакался. Оттолкнув стул, отец встал из-за стола, молча подошел ко мне. И крепко обнял, прижав к уже старческой, но все еще могучей груди.

Что ж. Надо сказать, это меня тронуло. Чужой в этом мире, уже не раз прошедший здесь по краю могилы, прибывший сюда по сути для того, чтобы вытеснить местных в пользу моего народа, а до того обманом привлечь их к выполнению моих задач, занявший чужое тело и одобривший перековку чужой души на оружие для все новых убийств… Я был тронут.

Ведь своих отца и мать я даже не знал. Говорят, меня просто выбросили. Подбросили к кочевью Хранителей Милосердия, полубезумной секты, верящей в то, что только когда все начнут друг другу безвозмездно помогать и творить добро, Тварь потеряет силу и уйдет из нашего мира, а Солнце вернется на небеса.

Я понятия не имею, кто был мой отец. Знаю лишь, что представился он «безродным во втором поколении Маариктом, сыном безродного Сарексаша». Да сообщил, чтоб назвали меня Маар. А потом он, говорят, просто исчез на ровном месте. Был — и нету.

Человек, заменивший мне отца, Йенц эд Вилиант, давший мне свою фамилию, предполагал, что отец был магом, преследуемым Эмиссарами Твари, и пытавшимся спасти своего ребенка от ужасной участи.

Я же не верил в такие сказки и всегда думал,что отец меня просто бросил, не желая кормить лишний рот. А байку про исчезновение сочинили сами сектанты.

Думал я так и по сей день.

И теперь эта искренняя любовь аж целого короля к своему чаду, искренняя вера в его чудесное излечение, не оставлявшая Грегора всю жизнь, тронула меня.

Впрочем, легко любить детей, сидя в собственном замке со штатом дворников и поваров.

Эта мысль вернула меня к реальности. А еще воспоминания о дочери, брошенной мной в общем-то также, как отец бросил меня.

Ну я и сволочь.

— Кхем… Ладно, ладно, отец. Не время сейчас для нежностей. — неловко выпутался я из крепких объятий. — Нам все еще нужно решить вопрос с обороной замка. Боюсь, даже если дриада приведет своих вовремя, никто просто не подпустит их к стенам замка. Не даст присоединиться к нам.

— О, сын мой! — на удивление радостно произнес Грегор. — А вот тут и мне найдется чем удивить и порадовать вас с братом! Но прежде, чем я покажу вам, что и у старика есть еще свои секреты, нам нужно спуститься в оружейную. Заодно спросим, чего там надумали наши колдуны.

Колдуны, увы, пока ничего не надумали.

— Девчонка не соврала. — задумчиво пробормотал Воден, склонившись над разложенным на полу доспехом. Причудливые латы даже в разобранном виде выглядели этакой крепостью на ножках. Несокрушимой, но неуклюжей и тяжелой. Но оба мага подтвердили, что это действительно гвардейский панцирь, тот самый. — Тут ловушка. Только вот ее не капитан поставил.

— К счастью! — прыснула Альсина. — Даже представить боюсь, чего бы наворотил какой-нибудь местный маг-недоучка. Не, это эфтейская работа.

— Умгу. — кивнул Воден. — Предохранитель. У покупателя наверняка был ключ от нее, позволяющий быстро и легко отключить. Увы, обычно он устный, отпечатанный в памяти, так что это не наш вариант. Но маги Эфтея — это не только сила. Это еще и стандартизация, неведомая дикарям и самоучкам. Все типовые торговые печати делаются по общему шаблону. Да, каждый раз он варьируется, усложняется. Но база одна. И в Академии ей учат.