Разрушь преисподнюю! - Страница 5

Стас развел руками.

– Тогда что ж… тогда порядок.

Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:

– Привет! Прошу прощения.

Класс встал. Ученики улыбались.

На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:

– Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!

– Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?

– Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!

– Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.

Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.

– Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.

Леня приподнялся.

– Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…

И Гуля подхватила:

– …мы готовы принять это как деловое предложение…

– … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.

Класс грохнул хохотом.

Математичка осталась невозмутима.

– Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.

– В смысле? – оторопел Леня.

– В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.

Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.

В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.

– Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».

Гуля положила дневник на стол.

– Хорошо, когда тебя ценят.

– В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.

Учительница покачала головой.

– Могу и передумать.

Леня изобразил раскаяние.

– Молчим, как рыба.

– Как две рыбы, – поправила Гуля.

– Запеченные в тесте, – добавил Леня.

Класс прыснул.

Виктория Александровна взглянула на часы.

– Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.

Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.

– Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?

Гул в классе пошел на убыль. Дождавшись тишины, Виктория Александровна удовлетворенно кивнула.

– Вопросов нет. Тогда обсудим наши общие задачи. Культработа и редколлегия…

Леня и Гуля не слушали: они продолжали шепотом препираться.

– Вряд ли Зинаида сделает оргвыводы, – предположил Леня. – Подумаешь, свист. Не бомба ведь с часовым механизмом.

– Пошел ты со своей бомбой! – разозлилась Гуля. – Только бомбы нам не хватает!

– Я к тому, – оправдывался Леня, – что ничего такого…

– А если ее все-таки турнут?! – напирала Гуля. – Что тогда?! Извините, скажем, шутка! Ножки нам ее понравились! Так, что ли?!

– Чего ты от меня хочешь?! – разозлился в ответ Леня. – Чтоб я ввалился к Зинаиде и встал перед нею на колени?!

Виктория Александровна вновь постучала угольником по столу.

– Месье Рюмин! Понимаю, вам с нами скучно. Но, быть может, снизойдете и черкнете в стенгазету заметку? Что-нибудь типа эссе.

– Какое еще эссе? – буркнул Леня.

Учительница прохаживалась между рядами, заложив руки за спину.

– Об осени, Рюмин, о природе. Что-нибудь простое и непритязательное. Не хотите нас осчастливить?

Гуля выкрикнула:

– Он с удовольствием! У него полно свежих мыслей и наблюдений!

– Леня испепелил ее взглядом.

– К какому это надо дню? – осведомился он хмуро.

– Ко вторнику желательно. Справитесь?

– Э-э… в общем… – промямлил Леня. – В стихах можно?

Послышались смешки. Пожилая учительница и бровью не повела.

– Сделайте одолжение. Уверена, ваши строки украсят стенгазету.

Тут прозвенел звонок, и Виктория Александровна торопливо продиктовала задание на дом. Десятый «Б» ринулся на перемену.

Леня и Гуля устремились к кабинету английского, из которого как раз выходила Даша.

– Дарья Николаевна, ну как? – взволнованно поинтересовалась Гуля.

И Леня добавил:

– Поддержка армии и флота не нужна?

Даша выдержала паузу. В глазах ее плясали чертики.

– Из-за вас, – отчеканила она, – меня лишили северных коэффициентов и надбавки за выслугу лет. Довольны?

– Только и всего? – просияла Гуля. – Рассосется.

А Леня серьезно заявил:

– Не надо было со мной пересвистываться. Не женское это дело.

Даша посмотрела на что-то за их спинами и сказала, понизив ГОЛОС:

– Ленька с Гулькой, линяйте: директор на горизонте.

– Оставьте эти приколы для детсада, – усмехнулся Леня.

И Гуля поддержала:

– Да и там на это никто не купится.

Однако сзади послышался голос директрисы:

– Забыла вас спросить, Дарья Николаевна.

Леню и Гулю как ветром сдуло.

Даша сделала шаг навстречу начальству.

– Может, по пути в столовую? Есть хочу зверски.

Директриса кивнула.

– Пойдемте, я тоже проголодалась. – Они двинулись по коридору. – Простите за педантичность, но… Глеб Михайлович не забыл, что в пять у нас педсовет?

– С утра помнил, Зинаида Павловна. Обещал быть.

– Точно?

– Как в аптеке. Не сомневайтесь.

– Конечно, я не сомневаюсь, но… Дарья Николаевна, не могли бы вы ему позвонить и напомнить еще раз. На всякий случай.

Сквозь толчею учеников они продвигались к столовой, и Даша боролась с искушением дернуть начальство за косу, нелепо обрамлявшую затылок.

Глеб наспех перекусил и вновь уселся за машинку. В ожидании Светки Сычовой он облачился в рубаху и заправил ее в джинсы.

На кухонном столе валялись клочки бумаги, среди которых выделялась тонкая пачка листов с текстом, не подвергнутым экзекуции. Колотя по клавишам машинки, Глеб услышал звонок, затем – еще один.

– Иду, Сычова, иду, – пробормотал он, поднимаясь с табурета.

Оказалось, звонили не в дверь – звонил телефон на холодильнике. Взяв трубку, Глеб буркнул:

– Зоопарк слушает.

Приятный мужской голос произнес по-английски:

– Добрый день. Могу я поговорить с лордом Грином?

Брови Глеба удивленно приподнялись.

– Нет ничего проще, – по-английски ответил он. – Какими судьбами, барон Мак-Грегор?

– О сэр! – обрадовался его собеседник. – Простите, не узнал вас!

Глеб смахнул со стола в корзину свои творческие неудачи.

– Богатым буду. Рад слышать вас, барон.

– Ловлю на слове, – хохотнул голос в трубке. – Могу я заглянуть к вам для приватного разговора?

– Разумеется, Ричард. Где вы находитесь?

– Посмотрите в окно, сэр.

Выполнив это указание, Глеб увидел у подъезда голубой «Вольво», рядом с которым стоял господин средних лет в костюме и плаще, сидевших на нем, будто накрахмаленные. Держа возле уха сотовый телефон, господин этот помахал Глебу рукой.

– Автомобиль ваш собственный? – полюбопытствовал Глеб.

– Напрокат взял. – Господин похлопал по кабине «Вольво». – В Москве я на неделю, покупать смысла не было.

– Что ж, Ричард… Поднимайтесь, у меня мало времени.

– О лорд Грин, разумеется! Надолго вас не задержу. – С этими словами невысокий накрахмаленный человечек засеменил к подъезду.