Разоритель Планет (СИ) - Страница 9

Романо помог подняться Чаки, а тот бросил на Генриха злобный взгляд. Генрих посмотрел на Джека своими серыми глазами, а чернокожий просто улыбнулся. На этот раз руку протянул Генрих, а Джек пожал ее, после чего люди разошлись. Наемники и шок-пехотинцы расходились по своим машинам. Это был страшный день, но теперь он был позади.

…

Генриху пришли деньги. Первая плата. Тысяча кредитов. Он с улыбкой пошел в магазин, что был рядом с домом, чтобы купить что-нибудь для Киры. Все-таки она, правда, многое пережила за эти дни и… ей нужна была какая-то отрада. Поэтому Генри прошел в отдел со старыми добрыми книжками. Она, несмотря на то, что жила в другое время, до сих пор любила книги. И Генрих это знал. Хотелось взять какую-то добрую историю, и на глаза попалась книжка с какой-то любящей парой на обложке.

— Хе-хе… Романтика-романтика… — мужчина улыбнулся, потом открыл описание. — «История о молодой девушке, которая пережила страшные события, но в жизни ее возник лучик света. Такой жепереживший многоемолодой человек, который вступил на страшный путь бандитизма, и только любовь может поставить точку в этой страшнойистории». Как наивно. Любовь может стать ложкой меда в бочке дегтя, но никак не спасением. Но ладно… Все же наша ситуевинка не самая лучшая. Пусть почитает… Порадуется. Хоть чьему-то счастью.

Мужчина с какой-то грустной улыбкой положил упаковку с микрокартой в свою корзину, далее двинулся в продуктовый отдел и набрал чего-то. Впервые за несколько дней он ощутил голод. Теперь хотелось сожрать чего-нибудь или кого-нибудь.

— Завтра проведу день с дочкой. Все-таки выходной должен быть.

С немного блаженной улыбкой он прошел на кассу, где постоял в очереди, а затем оплатил все то, что купил. На кассе он улыбнулся девушке, что сидела там, и даже сказал спасибо и какой-то комплимент, после чего вышел из магазина и пошел в свой дом.

Он поднимался наверх на лифте, усталый и очень сильно желающий спать. Да, он в каком-то плане был подавлен, но… Тот удар. Он был таким смачным, и так хотелось его повторить снова, что не терпелось снова встретиться с Чаки, но все же теперь усталость брала свое, да и Романо оказался не таким уж и ублюдком, как думалось ранее. Кажется. Он, по крайней мере, никого сегодня не убил. Хотя нет. Он ублюдок, но ублюдок, исполняющий свою работу на все сто. Да. Да. Да.

Он вошел в квартиру. Разулся, разделся, поставил пакеты на кухню, а после, достав из внутреннего кармана пиджака книжку, прошел в комнату его маленькой и такой ценной Киры. Она в этот момент лежала на боку, смотря какой-то фильм, а он как-то виновато прошел к дивану и аккуратно сел на край.

— Кира, привет.

— Ну, привет, — довольно холодно ответила девочка.

— Кир. Я тебе кое-что принес. Прости меня, пожалуйста, — в глазах человека сейчас сверкала какая-то влага, а он протянул книжку на флеш-накопителе.

Девочка тоже улыбнулась, а после села рядом с отцом и прижалась к нему… Так и сидели до первого урчания в животе.

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,

Район № 2, Дом 103, этаж 9, квартира 135,

26.12.2579, 10:00

Прозвенел будильник и Генри положил на него руку. Уснул он, кажется, где-то в 22:00, а проснулся в десять. Хотя, было ощущение, что стоит еще поспать, но… Надо было вставать. Да, ему еще не звонил администратор, а может, и не позвонит, да и… Уж лучше так. А если позвонит, надо бы соврать, что, якобы, приболела дочь и он не может оставить ее одну дома, и только если Романо решит, что он точно сегодня нужен, только после этого направиться в офис.

Шпак поднялся с дивана, сходил в туалет, умылся, наконец, побрился, а после в своем спальном костюме пошел в кухню. В своей голубой пижаме с изображением якорей, а также в дурацком колпаке, он смотрелся довольно смешно. Взрослый мужик, а носил еще и голубые тапочки с какими-то собачьими или кошачьими ушами, благо, рисунок на них хоть немного, но выцвел. Теперь Генрих был у плиты, достал сковороду и поставил ее на плиту, включив энергокомфорку, затем открыл холодильник, вытащил упаковку яиц, перец, помидоры, а также копченый бекон. Особенного таланта в плане готовки у Генриха не было, но все же приготовить яичницу он был способен. Плита была включена, а ее электропанель уже начала постепенно нагревать сковороду, далее на нее было налито немного масла. Затем он порезал перец, и положил его на сковороду, чтобы он немного поджарился до золотой корочки. Параллельно, он нарезал помидоры, а после перевернул перцы, немного подождал, вытащил, следующим на плиту лег бекон и поверх него ложились помидоры, после этого добавился перец и только в конце начали разбиваться яйца. Немного соли. Запах медленно расходится по квартире. А человек вдыхает его будто бы немного опьяненный, ведь полноценно он ест только второй раз за долгое время.

Там, позади, ступают босые ножки, а на бледном личике начинает появляться улыбка. Давно она не видела отца за этим действительно добрым делом, которое должно накормить его собственное дитя. Кира обняла отца со спины, а он улыбнулся. Девочка была ниже своего отца, в плечах уже почти в полтора раза, тонкие ручки обвили могучую грудь. Могучую, конечно, в сравнении с самой девочкой, рабочие мужики часто бывали крупнее него, но менее атлетичны, да и… Как им быть атлетами с тем питанием, которое они получали? Вот у него всегда было в достатке животного белка, сложных углеводов, только сейчас стало хуже, и то, он живет не впроголодь, как живут те, кто не за стенами элитных домов, а в простых, страшных, немытых халупах. Впрочем, сейчас не об этом, хоть и мысль Генриха теперь, порою, и приходила на такие рельсы. Пожалуй, впервые он начал думать о других, кроме своей семьи. Когда-то эти другие были совершенно чужды человеку, однако теперь он стал сильно ближе к ним.

И вот плитка отключается. Девушка уже сидит за столом, с улыбкой глядя на отца, а он с такой же улыбкой начинает разрезать яичницу на две половинки. Затем еще на две, чтобы хорошо уложить их на тарелки. Пара секунд, и еще горячая скворчащая яичница оказывается на столовой доске, а он садится на один из высоких стульев.

— Пап? Ты не убивал? — спрашивает девочка с внезапным беспокойством.

— Нет. Вчера все прошло спокойно, — человек опустил взгляд.

— А что вы делали?

— Завод захватывали.

— Угу… — девочка замолчала, после чего начала резать яичницу.

Они ели в тишине, но постепенно улыбки снова начинали возникать на лицах. Кажется, Кира хотела что-то спросить, но как бы стеснялась. Что-то не давало ей покоя, но и Генрих боялся спросить, лишь улыбался на ее ищущий взгляд.

— Пап? А вот… Романо. Он кто? — спросила девочка, вдруг серьезно взглянув на отца.

— Это… — человек замялся, признаться, он до сих пор не понял ничего о Романо, кроме того, что он очень влиятелен и может слить любого, кто выступит против него. — Я не знаю. Он вроде бы и бандит, а вроде бы и нет. У него страшные связи. Вчера в захвате завода участвовали шок-пехотинцы, а с сержантом, который ими командовал, он, кажется, имел какие-то связи, знакомства. Еще… Он воевал с рогарийцами. Если я правильно понял, был героем войны, но сейчас нет. Он не герой войны. Он… Он — нечто страшное. Страшное настолько, насколько страшен шок-гвардеец для человека. Это, пожалуй, все. А почему ты интересуешься?

— Ну… Он показался мне странным. Каким-то необычным и будто… — девочка посмотрела в тарелку задумчиво, а после сказала: — играющим. Играющим какую-то роль. Он, правда, не тот, кем кажется.

— Да. Я сам заметил. Не знаю, что с ним не так. Может он и не настолько урод, как кажется. У него… Вопросы странные. Какой-то уровень эксплуатации, вопросы про прибыль. Для него это будто что-то ненормальное. Вот. Вчера. Он спрашивает одного из бизнесменов: «Каков уровень эксплуатации на Вашем предприятии?»… Тот, кажется, ответил что-то около ста двадцати, так этот итальяшка даже эту цифру назвал немалой. Ладно. Неважно. Как у тебя в колледже дела?