Разорить не значит жениться - Страница 11

– День добрый!

Оглянувшись, я увидела пожилого мужчину на костылях.

– Здравствуйте! Я ищу свидетелей ДТП, которое произошло в мае, тогда еще мокрый снег шел. Помните?

– Нет, – мотнул головой местный житель.

– А может быть, вы знаете, к кому ехал водитель той «Ауди», Михаил Зенин?

– Нет.

– А у вас здесь есть жители с такой фамилией?

– Нет.

– Быть может, вы в курсе, к кому Михайловы из Пензы в мае приезжали на «Приоре»?

– Не ко мне, это точно.

– А вы всех местных жителей знаете по фамилии?

– Всех, – кивнул инвалид.

– И много у вас тут жителей?

– Сейчас уже мало осталось. Пятнадцать дворов. Если к кому-то и могли приезжать, так это к Кострицыну. У него пять детей по стране разъехались, внуков десять, а может, уже и больше, и все не бедные, с машинами.

– А в каком доме Кострицын живет?

– Его младшая дочь к себе в Новороссийск еще зимой забрала, но не вся родня, похоже, об этом знает. Вот внучата недавно из Горячего Ключа приезжали, на мотоцикле, не застали деда и поехали дальше, к тетке в Новороссийск. Может, и в Пензе какая родня есть. А Зенин, если и родственник, то скорее всего зять. У Петровича три дочери. Я старших уже и не помню, они давно отсюда уехали. А что с тем парнем на иномарке? Разбился?

– Нет, машина перевернулась, а он отделался пустяковыми ссадинами.

– Повезло, – сказал инвалид и, развернувшись, поковылял к дому.

Я хотела поискать других возможных свидетелей того ДТП с «Ауди», но мне позвонил Тимофеев.

– Добрый день, Татьяна! Я подготовил для вас новую информацию. Предлагаю встретиться в два часа «У дяди Васи». Это кафе так называется. – Дмитрий Вадимович объяснил мне, где оно находится.

– Хорошо, только давайте не в два, а в три часа, потому что я сейчас за городом и за пятнадцать минут до места не доберусь.

– Ладно, – согласился мой клиент. – До встречи!

Можно было и на полчаса раньше назначить встречу, но я хотела заехать еще в одно место. Оно было в черте города, недалеко от аэропорта. Вроде бы повреждения у «Мерседеса» были незначительные, всего-то помятый передний бампер, но поскольку он был карбоновый, то страховое возмещение зашкаливало за миллион. Меня это ничуть не удивляло. У одного из моих бывших клиентов тоже был «Мерседес» с карбоновыми деталями, и он при каждом удобном случае говорил, во сколько обошелся ему такой тюнинг. Времени на то, чтобы детально рассматривать место происшествия и тем более искать на ближайшей стройке возможных свидетелей, у меня не было. Я просто проехала мимо того железобетонного забора, в который врезался «Мерседес», оценила ситуацию и, развернувшись, направилась в сторону центра. По дороге я попала в небольшую пробку, но все равно успела в кафе к назначенному времени.

Тимофеев уже сидел за столиком, причем не один, а с седоволосым мужчиной. Я подумала, что это его совладелец, и оказалась права. Дмитрий Вадимович представил нас друг другу:

– Это Степан Артемьевич Акиньшин, мой компаньон, а это – та самая Татьяна из Та-расова.

Акиньшин оторвался от своей тарелки и с интересом уставился на меня.

– Очень приятно, – ответила я, хотя на самом деле мне не понравилось, что мужчины начали обедать без меня. Точнее, приступил к обеду только Степан Артемьевич, а Тимофеев к своим блюдам пока не прикасался.

Акиньшин поднял руку, подзывая официанта. Тот не заставил себя долго ждать. Вручив мне папку с меню, гарсон застыл в ожидании заказа. Я стала листать страницу за страницей, не находя ничего интересного для себя. Мяса мне почему-то не хотелось. Наверное, сказывалась жара. Салаты были какими-то банальными, без всякого намека на местный колорит. В итоге, пролистав всю папку, я выбрала кофе с маршмеллоу и мороженое с тертым орехом. Мой заказ почему-то вызвал у Акиньшина усмешку.

– С вашего позволения. – Тимофеев мельком взглянул на меня и наконец позволил себе приступить к наверное уже остывшей трапезе.

– Как дела, Татьяна? – спросил Степан Артемьевич, разделавшись с отбивной.

– Продвигаются, – ответила я.

– И как далеко они зашли? – Акиньшин вынул зубочистку из упаковки. – Вы уже сутки в городе. Что вам удалось выяснить, Татьяна?

Мне еще никогда не приходилось отчитываться перед своим работодателем, который в это время ковыряется в зубах. Мой визави практически поднес зубочистку ко рту, но в последний момент передумал воспользоваться ей по прямому назначению и, сломав, бросил ее на пол.

– Эти сутки я посвятила разбору происшествий, в которых был нанесен существенный ущерб застрахованным у вас автомобилям. Так вот, с достаточной долей уверенности я могу сказать, что все они очень похожи. – Мое заявление вызвало у владельцев компании «Астра-Юг» удивление. Мужчины переглянулись, а затем уставились на меня, ожидая дальнейших пояснений. – За всеми этими случаями чувствуется одна и та же режиссерская рука и один и тот же принцип подбора артистов.

– Поясните, – попросил Акиньшин, – какой еще режиссер? Какие артисты? Вы думаете, я не в курсе, за что плачу деньги? Вот как раз по ущербу у меня меньше всего вопросов. Меня больше угоны интересуют.

В нашем разговоре произошла небольшая заминка, потому что подошел официант с моим заказом. Когда он удалился, я сказала:

– До угонов я пока не дошла, а что касается происшествий, то тут явно вырисовывается один и тот же сценарий, – произнесла я, наблюдая, как разноцветные зефиринки растворяются и бурлят на поверхности кофе. – Да, действительно создается впечатление, что обстоятельства разные, но оно обманчиво. Все эти случаи многое объединяет. Во-первых, нет второго участника дорожного движения. Во-вторых, ни в одном случае нет серьезно пострадавших людей. В-третьих, страховые случаи произошли тогда и там, где сведена к минимуму возможность попасть под камеры или же на глаза ненужным свидетелям. При этом всегда есть свидетели нужные, подтверждающие, что факт имел место. В-четвертых, повреждению подверглись именно самые дорогостоящие детали. Если есть панорамная крыша, то именно на нее падает дерево, а не на капот. Если есть аэрография, то какой-то хулиган портит именно лакокрасочное покрытие, вместе с этой аэрографией, а не прокалывает шины.

– Я думал об этом. – Тимофеев оторвался от своего антрекота. – Просто случаи такие разные, что я не мог увязать их воедино.

– А я не вижу ничего общего, – скептически заметил Акиньшин. – Вы о каком-то режиссере говорили, Татьяна. Поясните!

– Хорошо, мне это представляется так. Существует банда мошенников, которая зарабатывает именно на страховых выплатах, причем по-крупному. Не удивлюсь, если у них в арсенале целый автопарк, и под каждую машину они подстраивают страховой случай. Им не нужны другие участники дорожного движения или пострадавшие водители и пассажиры, зато им нужны свидетели, а точнее, лжесвидетели…

– Да, именно эти обстоятельства облегчают процедуру назначения выплат, – подтвердил Тимофеев, и Акиньшин, с лица которого не сходила скептическая ухмылка, вдруг посерьезнел.

– Допустим. Только в чем их выгода? – Степан Артемович стал размышлять вслух. – Не могу понять. Или наши работники неправильно производят расчеты? Они что, многократно завышают выплаты по сравнению с реальным ущербом? Дима, ты их вообще контролируешь?

– Да, конечно. Но размер ущерба не мы определяем, а Бюро независимой экспертизы.

– А почему мы их не на станцию чинить отправляем, а компенсируем ущерб деньгами?

– А потому такой закон еще не приняли, и пока страхователи вправе сами выбирать, как им получать компенсацию ущерба. Вот они и выбирают деньги, а не ремонт на СТО.

– Все равно, я ничего не понимаю. Какой смысл сознательно бить застрахованную машину, чтобы потом на эти деньги ее чинить. Допускаю, навар будет, но не существенный. Стоит ли ради него новую машину превращать в хлам?

– Я не уверена, что все эти авто были новыми, – произнесла я и, предвосхищая возражения Тимофеева, добавила: – Да, я знаю, их осматривали представители вашей фирмы. Есть фото этих машин и до, и после страховых случаев. Но эти автомобили, скорее всего, просто наряжали под страховой случай.