Разоренье - Страница 75
Широкие хронологические границы третьей повести (от 30-40-х годов до 60 — начала 70-х годов) позволили писателю наглядно показать тщетность всех упований, возлагаемых на "новый порядок": "новый порядок", так же как и старый, "крепостной порядок жизни", враждебен народу, гнетет и уродует человеческую личность. Острота разоблачения сущности пореформенных порядков вызвала в 1903 году запрещение отдельных изданий повестей цикла. В своем докладе по поводу повести "Наблюдения одного лентяя" цензор писал: "Типичное для Гл. Успенского отрицательное отношение к деятельности правительства в устроении народной жизни в рассматриваемом сочинении выступает особенно резко".
В центре внимания Успенского, как и революционеров-демократов 60-х годов, были народные массы, интересы которых он непреклонно отстаивал. Отсюда его стремление познакомить читателя со всеми слоями народа, выяснить его положение, взгляды и настроение.
В первой повести цикла Успенский с большой социальной проницательностью создал, впервые в русской литературе, образ рабочего протестанта-бунтаря, характерный для эпохи зарождения рабочего движения в России. В отличие от героев Ф. М. Решетникова — рядовых представителей рабочей массы, которые в поисках лучшей жизни приходят к стихийному протесту против эксплуататоров (см. романы Ф. Решетникова из жизни рабочих: "Глумовы" (1866–1867), "Где лучше?" (1868), Михаил Иванович понимает, что причиной страшной жизни рабочего человека является классовое угнетение — "прижимка". Успенский изобразил не только пробуждение классового сознания, "просияние ума", у представителя рабочей бедноты, но и свойственные ему в ту эпоху иллюзии, незнание путей борьбы.
Историческую правдивость созданного Успенским образа подтверждают дошедшие до нас отрывки предназначавшейся для герценовского "Колокола" статьи "Голос тульских оружейников", которая отражала взгляды тульской рабочей бедноты. В статье смело разоблачаются заводские порядки, она проникнута глубокой ненавистью к "ватаге деспотов", командирам и полковникам — управителям завода, и к богатым оружейникам, действующим "в ущерб горькой бедности" (см. ст. В. Н. Ашурков. Голос тульских оружейников — "Каторга и ссылка", 1933, № 2).
Цензура сразу почувствовала политическую остроту повести. Когда в 1871 году был представлен в цензуру сборник произведений разных авторов, в который был включен отрывок из "Разоренья", цензор Н. Лебедев потребовал запрещения сборника; об Успенском он писал следующее: "Судебному преследованию, на основании ст. 1036 Ул. о нак., подлежит и автор отрывка "Михаил Иванович" — Г. Успенский, так как в уста этого лица он старался вложить протест против неудовлетворительности современного общественного строя… Необузданностью своей речи он клеймит разными наименованиями достаточное сословие, ставя в параллель с ним бедствующий класс, безжалостно эксплуатируемый классом обеспеченным. Без сомнения, такой монолог может возбудить страсти одной части населения против другой, будучи написан пером очень талантливым".
По выходе в свет повести отдельным изданием в 1871 году цензура возбудила против автора преследование, "ввиду нарушения им законов о печати". Главный герой повести — рабочий-протестант — был совершенно неприемлем для царской цензуры.
В двух других повестях цикла Успенский воссоздает духовный облик современного ему крестьянина, прослеживает "работу темной мысли над своим положением", "нарождение новых, неясных стремлений в толпе, то есть в неразвитой, забитой и необразованной среде". Его пристальное внимание привлекают недовольство крестьян "новым порядком", поиски ими социальной справедливости, которые во второй половине 60-х годов выразились как в отдельных случаях открытого возмущения, так и в образовании религиозных сект рационалистического характера. Сектанты, используя религиозные идеи, отрицали современное общественное устройство и путем создания религиозных общин пытались построить свою жизнь на новых экономических и нравственных началах. Скрывающийся под религиозной оболочкой крестьянский протест нашел свое отражение в повестях цикла (история Мироновской общины — стр. 207–212, отстаивание жителями села Покровского своих прав на землю и человеческое достоинство, рассуждения ходока "от всего мира" Демьяна — стр. 257–261, 305–311).
В то же время в повести "Наблюдения одного лентяя" отразились свежие воспоминания о кровавых расправах с крестьянами, обманутыми царским манифестом 1861 года (усмирение крестьянских волнений в Поволжье в 1861 году — рассказ солдата).
В повести "Наблюдения одного лентяя" помимо крестьян писатель показывает также ряд выходцев из мещан, протестующих против подавления личности гнетом господствующего порядка. Подчеркивая индивидуалистический пассивно-анархический характер этого протеста, Успенский называет его "протест помощью лени". Индивидуалистическому протесту мещан во имя "спокойного существования с крошечными и пустяшными привязанностями" писатель противопоставил социальный протест крестьянских масс: "люди хотят чего-то большего", — заявляет он.
Но народ, считал Успенский, бессилен самостоятельно "завоевать вещи, которых, за долгим отсутствием досуга, он не может даже и выразить настоящим образом" ("Наблюдения провинциального лентяя" — "Отечественные записки", 1871, № 12).
С горечью и грустью констатируя ограниченность и пассивность крестьянского протеста, Успенский показывает их источник — страшную темноту задавленных нуждою, непомерно угнетенных крестьян. Следствием "безграничной темноты, обуревающей темного человека", является, по мнению Успенского, и гнет традиционного религиозного мировоззрения.
Писатель считал несознательность народных масс главным препятствием для вступления их на путь активной борьбы за подлинно человеческую жизнь. Эта мысль красной нитью проходит через весь цикл и особенно подчеркнута в повести "Тише воды, ниже травы". В первой редакции ("Отечественные записки", 1870, № 3) повесть кончалась следующими словами: "Все бежит, все шевелится, все тревожится в своем положении, — и все может быть вдруг проглочено либо собственной темнотой, либо посторонним вмешательством, задача которого доводить людей до состояния — "Тише воды…". Идеи Успенского были близки взглядам Салтыкова-Щедрина, высказанным им в "Письмах из провинции" — письмо шестое, посвященное народу (1868).
Однако Успенский видит в крестьянстве и скрытые незаурядные силы и возможности: они проявляются и в стремлении к справедливости, которой проникнуто решение крестьян-присяжных ("Тише воды, ниже травы"), и в необычайной душевной стойкости крестьян, их готовности идти на смерть за то, что они считают истиной ("Наблюдения одного лентяя"). Осознание возможностей, таящихся в народе, должно побудить демократическую интеллигенцию встать на путь борьбы, утверждал писатель.
Вслед за Чернышевским и Добролюбовым Успенский своими повестями ставит вопрос о потребности народа в руководителях. Многозначительный смысл приобретают поиски Михаилом Ивановичем бывшего семинариста Максима Петровича, которому он обязан "просиянием ума".
В цикле Успенский создает галерею типов интеллигенции пореформенных лет. В повести "Наблюдения Михаила Ивановича" перед нами преемники героев дворянской литературы "лишних людей" — питомец "лихоимного гнезда" Василий Черемухин и разорившийся барчук Уткин. В исповеди Василия Черемухина Успенский разоблачал "причины существования и свойства одного из многочисленнейших типов русского благородства, — бесплодно живущего и бесплодно погибающего человека. В прежнее время воспевание бесплодных шатаний человека этой породы составляло единственный подвиг литературы, которая таким образом сделала его почти образцом истинного героя, никогда не упоминая о влиянии оброков, взяток, откупных доходов и других вариантов чужого труда на развитие нравственного капитала человека, выросшего среди их и на них. И благодаря сокрытию вышеупомянутых, весьма некрасивых вещей, тип этот был весьма пленителен — и разнообразие его оттенков было бесконечно, хотя сущность оставалась одна и та же — недостаток нравственных сил, вследствие обезличивающего влияния семьи. В настоящее время привлекательная сторона этого типа утратилась безвозвратно, но существование его и до сих пор не подлежит никакому сомнению и обнаруживается поминутно, только в иной форме" (первая редакция повести).