Разочарование в Боге - Страница 36

Концепция времени в особенности подчеркивает принципиальное различие между точкой зрения Бога (вид сверху) и нашей. Я полагаю, это различие лежит в основе наших не находящих ответа и порождающих разочарование вопросов к Богу. Следовательно, имеет смысл уделить этой проблеме особое внимание.

Блаженный Августин посвятил книгу 11 «Исповеди» проблеме времени. «Что же такое время? — задумывается он. — Пока никто меня не спрашивает, я знаю, но когда пытаюсь кому–нибудь объяснить — не знаю». Августина как–то спросили: «Что делал Бог до начала творения?» — и Августин ответил, что Бог создал время вместе с миром, поэтому подобный вопрос неправомерен — он лишь показывает, что вопрошающий не в состоянии отрешиться от времени[45]. «До» времени есть только вечность. Для Бога вечность — постоянное настоящее, для Бога один день равен тысяче лет и тысяча лет равна одному дню[46].

Что бы сказал Августин о теории Эйнштейна, объединившей пространство и время? Теперь время перестало быть для нас абсолютным, сделалось относительным. Восприятие времени зависит от позиции наблюдателя. Вот пример: 23 февраля 1987 года чилийский астроном наблюдал вспышку сверхновой — мощнейший взрыв, выделяющий в секунду больше энергии, чем Солнце за десять миллионов лет. Но разве это событие произошло 23 февраля 1987? Да. Но только с точки зрения нашей планеты. На самом деле вспышка произошла за 170 000 лет до нашего 1987 года, однако луч, порожденный этим далеким событием, путешествуя со скоростью около 6 триллионов миль в год, достиг нашей вселенной 170 000 лет спустя.

Более высокий уровень —- уровень вечности — выходит за пределы наших представлений о времени. Попробуйте представить себе огромное Существо, гораздо большее, чем наша Вселенная — настолько большое, что оно может одновременно присутствовать и на земле, и в точке, где находится увиденная в 1987 году на земле сверхновая. Это Существо наблюдает земную историю 1987 года, включая открытие этой сверхновой, и одновременно видит то, что на земле станет известно лишь 170 000 лет спустя. Итак, это Существо созерцает разом и прошлое (на земле оно видит вспышку сверхновой, произошедшую 170 000 лет назад), настоящее (события 1987 года на земле) и будущее (оно видит то, что происходит на сверхновой «сейчас», а землянам откроется лишь 170 000 лет спустя).

Подобное Существо могло бы с некоего наблюдательного пункта видеть все, что происходит в любой точке вселенной в любой момент времени. Например, если оно захочет узнать, что происходит на Солнце «сейчас», оно выберет в качестве наблюдательного пункта Солнце, а если захочет перенестись на восемь минут назад, будет смотреть со стороны Земли — именно столько времени свет движется от Солнца к Земле.

Разумеется, эта аналогия неточна: она привязывает Существо к пространству, хотя и освобождает его от времени. Однако она, по крайней мере, выявляет, что наша концепция времени с хронологической последовательностью «А после Б» и т.д. ограничена рамками нашей планеты. Бог за пределами времени и пространства видит события на Земле таким образом, какой абсолютно недоступен нашему восприятию и практически закрыт даже для наших догадок.

Все, сказанное выше, — не просто полет воображения. Студенты–физики рассматривают гипотетический случай с астронавтами будущего, обгоняющими время и возвращающимися в свою молодость. Еще десять дет назад подобные теории граничили с бредом, но современные исследователи посылают лазерные лучи с луны и запускают в космосе атомные часы. Сказка сбывается. «Неужели ты можешь вспоминать только назад?» — жалела Алису Белая Королева.

И еще одна аналогия: я тоже, будучи писателем, нахожусь одновременно в двух «временных зонах». С одной стороны, есть реальное время, в котором я ежедневно встаю, одеваюсь, завтракаю и устраиваюсь в кабинете, обдумывая главы, абзацы, слова. Но параллельно сама книга создает иной, искусственный мир с собственной временной зоной.

Если бы я сочинял роман, я мог бы написать, например, так: «Зазвонил телефон. Она вскочила с дивана и схватила трубку». В книге временная последовательность определена: звонит телефон и тут же происходит реакция. Однако за пределами книги, в мире ее автора, одна фраза может быть отделена от другой минутами, часами и даже днями. Я могу закончить сегодняшнюю работу на словах «зазвонил телефон» и уехать на пару недель в отпуск. Когда бы я ни вернулся к книге, ее собственные временные законы принудят меня написать вторую фразу, логично вытекающую из первой. Ведь не могу же я написать: «Зазвонил телефон. Через две недели она вскочила и схватила трубку». Если я смешаю две временные зоны, выйдет нелепость.

Я заканчиваю книгу и, будучи автором, могу охватить ее всю целиком: «сверху» мне виден весь замысел, начало, середина и конец. Больше никто не способен на это — кроме того, кто решится пережить тот же эксперимент во времени, пробираясь последовательно от предложения к предложению.

Я все ищу аналогии, потому что лишь через аллегорию мы способны хоть как–то вообразить себе нашу историю с точки зрения Бога. Для нас история — это последовательность застывших кадров — один следует за другим, как на кинопленке, — но Бог разом воспринимает весь фильм, словно единую вспышку. Он видит его и с точки зрения далекой звезды, и с точки зрения комнаты, где я сейчас молюсь. Бог видит мир в его цельности, Он видит всю книгу, не распадающуюся на страницы и фразы.

Напрягаясь, мы способны смутно, как в тумане, вообразить себе подобную перспективу, но, осознав свою ограниченность во времени, мы лучше поймем, почему Бог не отвечает на вопрос Иова. Он предпочитает напомнить Иову о других фундаментальных явлениях мира, которые Иов столь же мало способен охватить своим разумом. Бог предупреждает Иова: «Предоставь все это Мне!» Возможно, Бог оставляет нас в неведении просто потому что ни Иов, ни Эйнштейн, ни мы с вами попросту не способны постичь «точку зрения сверху».

Мы не поймем, какими «правилами» руководствуется Бог, живущий за пределами мира и вместе с тем — мы сами тому свидетели — вторгающийся в этот мир. Сколько споров связано с концепцией всеведения Бога! Знал ли Бог заранее, что Иов сохранит веру и тем самым выиграет Ему пари? Если знал, честно ли такое пари? А как насчет природных катастроф? Если Бог заранее знает о них, как Его не винить? Если человек знает заранее, что где–то припаркован автомобиль с бомбой, и не известит об этом власти, он подлежит уголовной ответственности. Значит, Бога надо призвать к ответу за все, в том числе и за наши трагедии, раз уж Он знает о них заранее!

Но нет, наши примитивные представления не применимы к Богу — и в этом суть грозной речи Бога, обращенной к Иову. Сама идея «заведомого знания» выдает наше представление о последовательности («А после Б»), то есть о точке зрения наблюдателя, запертого в пространстве и времени. Бог, строго говоря, не «предвидит», как мы поступим. Он видит это в своем вечном настоящем. Когда мы гадаем, какую роль сыграл Господь в том или ином событии, мы рассматриваем Его «снизу», мы судим о Нем по стандартам нашей привязанной ко времени этики. Когда–нибудь вопрос, Бог ли заставил упасть этот самолет, предстанет перед нами совсем в ином свете.

Многовековые богословские споры о знании и предопределении отражают неуклюжие попытки человека осознать то, что он способен воспринять лишь изнутри времени. В другом измерении мы бы воспринимали эти вещи совершенно иначе. Один из наиболее загадочных отрывков Библии намекает на этот «вид сверху», говоря, что Христос «был избран прежде всего творения», то есть до появления Адама, до его греха и прежде, чем вообще возникла необходимость в искуплении. Благодать и вечная жизнь были «даны нам в Христе Иисусе до начала времен». Как могло что бы то ни было произойти «до начала времен»? Эти слова отражают точку зрения Бога, существующего вне времени. Прежде чем Он создал время, Он уже предусмотрел меры для спасения падшей планеты — планеты, которая еще не возникла! Но «войдя во время» (как писатель может вписать себя в собственную книгу) Бог вынужден был жить и умереть по законам нашего скованного узами времени мира[47].