Разные сочинения С. Аксакова - Страница 4

Повторяем: это единственные страницы в «Разных сочинениях», привлекшие наше полное сочувствие. Мы сочли необходимым представить их нашим читателям, которые, не читая книги г. Аксакова, не должны, однако, лишиться удовольствия прочесть этот великолепный эпизод.

Вся остальная часть книги отличается тем же характером сладкого добродушия, как и «Воспоминания». «Биография Загоскина» есть дружеский некролог, донельзя растянутый приторными похвалами таланту и характеру Загоскина. В приложениях помещен разбор «Юрия Милославского», писанный г. Аксаковым в 1830 году. Он говорит, что читателям, вероятно, любопытно будет сравнить мнения одного и того же человека через 22 года (биография Загоскина писана в 1852 году). Мы сравнили – и не нашли никакой разницы. Те же сравнения с Вальтер Скоттом, то же умиление от русской веселости Загоскина, то же провозглашение его единственным нашим народным писателем. Время не ослабило энтузиазма почтенного автора, а, напротив, кажется, еще увеличило его. Разбирая, на целых десяти страницах, «Мирошева», С. Т. Аксаков говорит, что во время его появления рано еще было, вероятно, оцепить его достоинства, но что «теперь, когда мы прямее, искреннее смотрим на нравственную высоту души и лучше начинаем понимать русского человека», Мирошев будет, конечно, оценен гораздо выше. По мнению г. Аксакова, Мирошев этот засушенный кисель, расплывающийся и трескающийся от всякой сырости, – есть идеал русского добродетельного человека и истинного героя. «Это русский человек-христианин, – говорит автор биографии, – который делает великие дела, не удивляясь себе, а думая, что так следует поступить, и только русский человек-христианин, каким был Загоскин, мог написать такой роман» (стр. 299). Такова критика Загоскина как писателя. Суждение о его личности выражается в следующих заключительных словах дифирамбического некролога, весьма приличных надгробному слову: «В заключение должно сказать, что ко всем прекрасным свойствам своего счастливого нрава, к младенческому незлобию души и неограниченной доброте Загоскин присоединял высшее благо – теплую веру христианина… Да будет мир его душе».

Такова старосветская биография и критика. Нет надобности говорить, что статьи о Шаховском, Щепкине, Мертваго отличаются тою же нежностью. В воспоминаниях о Мертваго понравилась нам поэтическая страница, посвященная его «дому, у Красных ворот, в приходе Трех святителей, принадлежавшему, после смерти Д. Б. Мертваго, сначала А. П. Елагиной, а потом покойному сыну ее, И. В. Киреевскому».

Но как ни трогательна такая обстоятельность, а мы не совсем были рады, узнавши, что нам угрожает еще более обстоятельное изложение воспоминаний г. Аксакова из его отроческой и юношеской поры. Один из критиков заметил автору, что его воспоминания о гимназии и университете – слабы; С. Т. Аксаков отвечает ему ныне: «Я сам это чувствовал, когда писал их; эта часть воспоминаний требует более подробной (увы!) и более последовательной, живой разработки; не знаю, удастся ли мне поправить эту ошибку» (стр. 332). Господи, – кабы не удалось!

Вообще, отдавая полную справедливость чистоте и кротости старосветских понятий, которых представителем и рыцарем является г. Аксаков в своих воспоминаниях, мы не можем, однако, удержаться от повторения вопроса, который задавал когда-то еще Белинский, разбирая «Старосветских помещиков». Сказавши о тихом, умиляющем впечатлении, возбуждаемом этими добрыми, милыми людьми, Белинский замечает: «Но что, если бы вас спросили, хотите ли вы быть Афанасьем Ивановичем или провести всю жизнь в обществе таких людей?..» Белинский отвечает на это: «Нет», и С. Т. Аксаков, конечно, согласится с нами, ежели мы скажем, что то же самое ответит каждый из современных читателей, которому случится пробежать несколько страниц из «Литературных и театральных воспоминаний».

Все ссылки на произведения Н. А. Добролюбова даются по изд.: Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М. – Л., Гослитиздат, 1961–1964, с указанием тома – римской цифрой, страницы – арабской.

Белинский – Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953–1959.

БдЧ – «Библиотека для чтения»

ГИХЛ – Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч., т. I–VI. М., ГИХЛ, 1934–1941.

Изд. 1862 г, – Добролюбов Н. А. Сочинения (под ред. Н. Г. Чернышевского), т. I–IV. СПб., 1862.

ЛН – «Литературное наследство»

Материалы – Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861–1862 гг. (Н. Г. Чернышевским), т. 1. М., 1890 (т. 2 не вышел).

ОЗ – «Отечественные записки»

РБ – «Русская беседа»

РВ – «Русский вестник»

Совр. – «Современник»

Чернышевский – Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти томах. М., Гослитиздат, 1939–1953.

Впервые – Совр., 1859, № 2, отд. III, с. 237–249, без подписи.

В настоящей статье Добролюбов продолжил анализ творчества С. Т. Аксакова, начатый им в статье «Деревенская жизнь помещика в старые годы» (см. наст. изд., т. 1). Критик уточнил и дополнил здесь прежние суждения, дал сжатую, меткую характеристику творческой индивидуальности писателя.

В «Деревенской жизни помещика…» взгляд критика был сосредоточен на положительных, с его точки зрения, тенденциях творчества писателя. Теперь он выступает с критикой «старосветского» начала, особенно отчетливо обозначившегося в произведениях, собранных в книге «Разные сочинения». Добролюбов апеллирует теперь к мнению читателей, находивших произведения Аксакова скучными, растянутыми. В «Деревенской жизни помещика…» критик совсем иначе оценивал мелочность воспоминаний Аксакова в «Детских годах Багрова-внука» и, напротив, оспаривал мнение об «утомительности», «растянутости»: «В истинном историческом повествовании каждая подробность может при случае пригодиться, если не тому, так другому» (наст. изд., т. I, с. 422; любопытно, что в предисловии к «Разным сочинениям» Аксаков чуть не дословно повторил это суждение, на что Добролюбов в новой статье отреагировал иронически: «услышав похвалы… правде своих воспоминаний, С. Т. Аксаков, видимо, начал стараться»). Столь резкий поворот, происшедший всего лишь за год, объясняется, во-первых, усилением радикальных взглядов Добролюбова в период нарастающей революционной ситуации, а во-вторых, и сменой самого литературного материала, который он анализирует, а именно усилением консервативных тенденций в новых мемуарных сочинениях Аксакова (хотя «Литературные и театральные воспоминания» печатались в «Русской беседе» еще в 1856 и 1858 гг., Добролюбов выработал критическое отношение к ним, лишь когда они вошли, собранные вместе, в книгу «Разные сочинения»).

Подробность воспоминаний в «Семейной хронике» позволяла воссоздать в деталях объективную картину крепостнического уклада жизни, в то время как подобное же качество «Литературных и театральных воспоминаний» не давало критику революционно-демократического лагеря материала для социальных обобщений (кроме разве того эпизода «казарменного» театра, который полностью приводится Добролюбовым).

Конкретно-исторический подход требует, однако, объективно представить значение аксаковских мемуаров, не попавших «в тон» своей эпохи. Они, со свойственной Аксакову-художнику обстоятельностью и подкупающим простодушием, рисуют картину духовной жизни русского общества 10–20-х гг. XIX в., дают богатый материал для изучения литературного и театрального быта, чего не учел Добролюбов. Полемические крайности его статьи (утверждение о безнадежной мелочности аксаковских мемуаров; оспорил в своей рецензии на ту же книгу П. И. Вейнберг (БдЧ, 1859, № 3), хотя и он во многом согласился с критиком «Современника».