Разноцветные моря - Страница 2

— Конфеты? — догадался Петюшка.

— Должно быть.

— Врешь?

— Честное слово.

— А где он?

— В сарае.

Петюшка снова покатился через двор, на этот раз еще быстрее.

Костя обернулся к Насте.

— Идем! — прошептал он.

Настя вышла во двор, осторожно ступая и втягивая голову в плечи. Костя шел за ней, поддерживая палку малярной кисти, вылезшую из рогожи. Вовочка плелся позади. Вот они уже на середине двора. Осталось всего несколько шагов до двери.

Петюшка почти добежал до сарая, но вдруг обернулся и заметил трех заговорщиков. В душе его появились сомнения. Сколько раз уже Костя обманывал его, чтобы отвязаться. Куда они идут? Что они несут? Петюшка повернулся и побежал за братом, крича плачущим голосом:

— И я с вами! И я с вами!

Лицо Кости перекосилось от страха.

— Тссс! — цыкнул он на брата. — Пошел вон!

— Не пойду! Я хочу с вами играть! Я папе пожалуюсь.

— Ну идем. Только молчи.

Петюшка замолк и покорно побрел за старшими. Двор благополучно пройден. Вот лестница, на самом верху которой живет Ведьмак.

Костя выхватил чучело из рук Насти. Идем! Крадучись, вдоль перил, ползли они четверо — впереди Костя, за ним Настя, потом Вовочка и сзади всех Петюшка, — поминутно останавливаясь и прислушиваясь к каждому скрипу. От подъема по крутой лестнице и от волнения сердца их бились часто-часто. Толстый Вовочка запыхался раньше всех. На площадке четвертого этажа он остановился и заявил:

— Я дальше не пойду.

— Трусишь? — обернулся к нему Костя.

Вовочка молчал. Костя, Настя и Петюшка полезли выше. До площадки шестого этажа добрался один Костя. Настя и Петюшка остановились несколькими ступеньками ниже. Костя стал снимать с чучела рогожу.

— О! — вырвалось у Петюшки, когда он увидел чудовище.

Костя обернулся к нему, сделал свирепое лицо и прижал палец к губам. Развернув чучело, он прислонил его к дверям квартиры Ведьмака. Превосходно! Чучело с ощетиненными рыжими волосами было так страшно, что пожалуй сам Ведьмак испугается. Костя отступил на несколько шагов, чтобы в последний раз полюбоваться своим произведением.

Но тут чучело, державшееся на одной только палке малярной кисти, вдруг покачнулось и упало, громко стукнувшись о каменный пол.

Вовочка, стоявший на площадке четвертого этажа, услышав стук, кинулся вниз, грохоча по ступенькам башмаками.

— Куда ты, Вовка? — испуганно крикнула Настя и помчалась за ним. Петюшка за ней. Костя, кинувшийся было подымать чучело, увидев, что друзья его покидают, тоже струсил и побежал вниз. Страх овладел детьми. Они уже не могли остановиться. Слыша за собой топот Костиных ног, Настя бежала все быстрее и быстрее. Обогнав грузного Вовочку, она первая выбежала во двор и замерла в невыразимом испуге.

Прямо на нее шел Ведьмак, сжав кулаки и вытаращив бычьи глазищи.

Толстые губы Ведьмака слегка шевелились и он вполголоса бормотал странные зловещие слова:

— Номер пятый… Медведь и обезьяна… Щелкает бич… Лязгают зубы… Человечья голова в медвежьей пасти… Рев… скрежет… гибель…

Настя хотела кинуться назад, но ноги ее стали тяжелые, как будто к ним привязали чугунные гири. Затылком она чувствовала горячее дыхание Вовочки, который в ужасе остановился за ее спиной. Костя тоже застыл в дверях. Один только простодушный Петюшка, ничего не понимая, с веселым криком катился по двору прямо под ноги Ведьмаку, который шел на детей, неумолимый как буря.

Костя схватил Настю за локоть и втолкнул ее назад в дверь. Ведьмак чуть было не раздавил Петюшку. Но в самую последнюю минуту он положил свою огромную ладонь ему на головку и обошел, не глядя, словно уличную тумбу.

Бежать вверх по лестнице было бессмысленно. Ведьмак тоже пойдет вверх и непременно догонит их. К счастью, лестница вела еще вниз, в темноту, туда где была запертая на замок дверь в подвал. Дети на цыпочках спустились по скользким ступенькам. Авось Ведьмак не догадается и не полезет искать их вниз.

Ведьмак стал подниматься по лестнице, продолжая бормотать:

— Номер седьмой… Медведь валит человека на песок и лижет ему лицо языком… Щелкает бич… Человек впивается в горло медведя руками…

Он шагал сразу через три ступеньки и так топотал ногами, что, казалось, будто лестница вот-вот провалится под ним. Дети перевели дыхание, когда он добрался, до площадки третьего этажа.

— Кошкодрал! — крикнул Костя, впрочем, не слишком громко.

— Бедный Петюшка, — прошептала Настя, вспомнив, как Ведьмак положил ему на голову свою рыжую лапу.

— Ну, можно вылезать, — сказал Костя.

— Что ты! — вырвалось у Вовочки. — Ведьмак сейчас увидит чучело и…

Договаривать не было надобности. Все поняли, что Ведьмак, увидев чучело, придет в ярость и немедленно побежит разыскивать своих оскорбителей.

— Бежим в прачешную, — предложила Настя. — Там моя мама стирает.

— Он нас заметит, когда мы будем пробегать через двор, — сказал Вовочка. — Уж лучше останемся здесь.

Решили остаться, несмотря на то, что темную лестницу, ведущую к подвалу, нельзя было считать вполне безопасной. Но тут случай предоставил им гораздо более надежное убежище. Костя, спустившийся в самый низ, оперся о подвальную дверь и вдруг заметил, что она уступает тяжести его тела и приоткрывается. Это было так неожиданно, что он едва не упал. Костя никогда не был в подвале. Он вырос на этом дворе, на этих лестницах, и отлично помнил, что подвал был всегда закрыт. Обитатели дома, казалось, забыли, что у них есть подвал. Только иногда, весной, дворник и папа (Костин папа был управдом) открывали одно из окон подвала, опускали в него кишку насоса, раскачивали скрипучие ручки, и на улицу лился журчащий поток желтой вонючей воды.

Костя распахнул дверь настежь. За дверью мерцал тусклый, едва заметный свет. Костя шагнул вперед и голой пяткой почувствовал сырую холодную ступеньку, покрытую липкой соломой. Лестница вела дальше вниз. Повеяло холодом и сыростью.

— Пойдем в подвал, — сказал Костя. — Здесь нас никто не поймает.

— Хорошо, что мы отделались от Петюшки, — проговорил Вовочка.

Но Петюшка как раз в эту минуту показался в дверях на лестницу. Он кулаками размазывал слезы по грязным щекам. Он узнал Ведьмака только после того, как тот положил руку ему на голову и прошел мимо. Его обуял страх. Он обернулся и увидел, что Костя, Настя и Вовочка исчезли. Страх его усилился. К этому присоединилась обида на Костю, который постоянно старался улизнуть от него. Увидев детей, спускающихся в подвал, он закричал:

— И я с вами! Я тоже хочу с вами! Если вы меня не возьмете, я папе скажу.

— Пойди, скажи, ябеда! — крикнул Костя.

— Хлопни его хорошенько, — раздраженно пробурчал Вовочка.

Но Насте стало жаль плачущего Петюшку и она проговорила:

— Возьмем его. Ты, Вовка, всегда обижаешь маленьких. Он будет слушаться, — правда, Петюшка.

Костя согласился, но не из жалости, а из боязни что Петюшка действительно наябедничает отцу.

Петюшка просиял, но по разгону все еще продолжал всхлипывать.

— Только не хнычь, — проворчал Костя. — А то живо выгоню.

Петюшка покорно замолчал и даже перестал дышать. Он снова чувствовал себя вполне счастливым. Подвал начинал интересовать и его.

Они впотьмах спускались все ниже и ниже, придерживаясь за мокрую каменную стену. Вдруг Костя который шел впереди, отдернул ногу и отпрянул.

— Вода, ребята, — сказал он.

Глаза их мало-по-малу привыкли к темноте. При тусклом, рассеянном свете, идущем откуда-то спереди, они уже различали бетонные своды и арки, которые возвышались над черной, как уголь, и гладкой как стекло, водой. Настя первая заметила доску, ведущую от последней ступеньки лестницы куда-то вперед, и первая осторожно пошла по этому мостику, раскачивая руками, чтобы не упасть. Итти было трудно, потому что доска была скользкая, покрытая тою же мокрой соломой, что и лестница.