Разбуженная поцелуем - Страница 26

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Энн не почувствовала боли от падения, хотя ощутила момент окончания движения. Резкая остановка отозвалась лишь дискомфортом в грудной клетке, как будто ее стиснула чья-то стальная рука.

Энн огляделась по сторонам с и удивлением обнаружила, что находится в кондитерской. Множество плетеных корзинок с заварными пирожными, пончиками, посыпанными сахарной пудрой, и имбирным печеньем в форме домиков, животных и деревьев. Воздух наполняли ароматы ванили, лимонной цедры и горячего шоколада. Место, без сомнения, было ей хорошо знакомо. Бросив беглый взгляд на прилавок, за которым она стояла, Энн поразилась, насколько хорошо знает содержимое задвинутых ящиков. В правом верхнем – бумажные салфетки и соломки для молочного коктейля, в правом нижнем – книга учета… От пассивного созерцания ящиков Энн отвлек грубый мужской голос. От неожиданности она вздрогнула. В послеобеденное время кондитерская пустовала, и редкие посетители были столь же необычным явлением, как и солнечные затмения.

– Мисс Адамс, мы могли бы с вами поговорить?

Она подняла глаза на обратившегося к ней мужчину и сразу догадалась по серьезному выражению его лица, что он пришел вовсе не для того, чтобы накупить сластей обездоленным ребятишкам. Этот человек не успокоится, пока не сживет меня со свету, подумала Энн, узнав в госте шерифа Маркеса.

– О чем? – настороженно спросила она, ощетинившись, словно испуганный ежик. – Суд принял оправдательное решение по моему делу, и я…

– Вы, мисс Адамс, должны ответить за совершенное злодеяние, – с непроницаемым выражением лица ответил шериф.

– Почему вы ополчились именно на меня? В городе ежедневно происходят несчастные случаи и совершаются преступления, но вы вообразили, будто исчадие ада – я. – Энн сорвалась на крик. Это не был крик ярости или демонстрации силы. Напротив, это был возглас страха и признания собственной слабости. Энн устала противостоять шефу полиции, который при всяком удобном случае настраивал против нее знакомых и клиентов.

– Давайте выберем для нашего разговора более спокойное место.

– Мне и здесь неплохо, – огрызнулась Энн, в тщетной надежде поглядывая на входную дверь – не заглянет ли в кондитерскую покупатель.

Шериф тоже бросил взгляд на дверь и продолжил; теперь его голос звучал тише и почти примирительно:

– Мисс Адамс, вы убили не просто законопослушную горожанку. Не просто красивую и молодую женщину, не познавшую еще радости материнства. – Его тон становился все пафоснее, словно Маркес нагнетал атмосферу для великого признания. – Вы убили женщину, которую я любил.

– Вы? – не веря своим ушам, переспросила Энн. Она знала, что погибшая Мелани Харт была замужем за человеком, на днях переведенным из реанимации в обычную палату.

– Да, в тот самый вечер, когда вы, черт бы вас побрал, – не выдержал патетической интонации Маркес, – возникли на ее пути, Мелани собиралась порвать с мужем. В тот самый вечер, когда ее тело уже везли в городской морг, я ждал ее за празднично сервированным столом.

– Я… я не знала…

Энн не понимала, зачем Маркес рассказывает ей о своей любовной связи с Мелани, но инстинктивно чувствовала, что это известие равнозначно вынесению ей смертного приговора. Боль и ненависть стоящего перед ней человека была разрушительна, как бывает разрушительной разбушевавшаяся стихия. Однако его признание внушало ей не только страх, но и надежду.

Несмотря на оправдательный приговор, Энн винила себя в гибели незнакомой женщины. Почему Господь так поступил с ними обеими? Энн никогда не встречалась с Мелани, следовательно, ни та, ни другая не могли желать друг другу зла. Их столкновение было роковой случайностью. Однако Энн не могла унять угрызений совести. Ведь она жива, а та… Мелани мертва. Почему?

Однако теперь у Энн появились сомнения относительно непогрешимости Мелани Харт. Маркес был ее любовником, следовательно, Мелани изменяла мужу, прелюбодействовала. Но так ли велик ее грех, чтобы наказанием за него послужила смерть?

Шериф сказал, что Мелани собиралась признаться мужу в измене. Наверняка она нервничала. Возможно, даже приняла какие-нибудь успокоительные средства, отчего ее реакция стала не столь быстрой, и в результате она не смогла справиться с управлением автомобилем… Как же Энн хотела в это поверить! Поверить в то, что в гибели Мелани Харт нет ее вины.

– Об этом никто не знал. – Приглушенный голос Маркеса нарушил воцарившуюся на несколько минут тишину. – Мелани не желала афишировать нашу связь.

– Зачем вы рассказали мне? – Голос Энн предательски дрогнул.

Она выдала свой страх Маркесу, и он плотоядно улыбнулся. Жертва была в его власти. Энн была кроликом перед готовящимся к нападению удавом.

– Затем, чтобы ты знала, за что расплачиваешься.

Колени Энн задрожали, и она едва удержалась на ногах. Схватившись обеими руками за прилавок, Энн пыталась прийти в себя. Не может же шериф убить ее прямо на рабочем месте?! Подумав о том, что его приход вряд ли был кем-нибудь замечен, Энн испугалась еще больше. Она видела в черных глазах Маркеса один-единственный ответ: он действительно собирался ее убить. Придушить, как цыпленка.

И вдруг раздался скрип задней двери. Энн непроизвольно расплылась в улыбке. Она спасена! Сколько раз она ругалась на несобранную напарницу, которая вечно забывала в кондитерской то перчатки, то шарф, то записную книжку. Сейчас же Энн готова была благословить рассеянность Джудит.

– Энн! – раздался пронзительный крик напарницы из каморки позади торгового зала. – Ты не видела мои очки?!

– Они здесь, Джудит, – отозвалась Энн, стараясь не смотреть на рассвирепевшего Маркеса.

Через минуту в помещение ворвалась запыхавшаяся девушка. На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати, хотя на самом деле она уже отметила двадцать пятый день рождения.

Энн протянула подруге футляр с очками и незаметно для Маркеса подмигнула. Она понимала, что рассчитывать на феноменальную, почти телепатическую догадливость Джудит вряд ли стоит, но и упускать шанс – возможно, единственный – не имела права.

Джудит непонимающе уставилась на Энн. Теперь уже и Маркес заметил молчаливое переглядывание женщин. Как ни прискорбно, но сегодня ему придется уйти ни с чем.

– До скорой встречи, мисс Адамс, – без тени улыбки произнес Маркес, направившись к двери.

Энн с шумом выдохнула набранный в легкие воздух. И, не отвечая на расспросы Джудит, поспешила в каморку за своим плащом. Медлить нельзя. Она должна сегодня же покинуть Касл-хилл. Вряд ли Маркес даст ей неделю на обдумывание маршрута.

– Я не виновата! Не виновата… У нее сдали нервы… Она должна была погибнуть! – бессвязно выкрикивала метавшаяся на больничной кровати женщина. Никто не воспринимал ее слова всерьез, считая их бредом.

Откуда-то издалека до нее гулким эхом доносились слова врачей о том, что у нее падает давление, что ее теряют…

– Не-е-ет! – От громкого крика голос Энн сорвался, перейдя на хрип смертельно раненого зверя.

Сейчас, вспомнив прошлое, вспомнив о беседе с шерифом Маркесом, она не хотела умирать. Она должна выжить и открыть правду Дэвису. Он должен знать, что любил совсем не ту женщину, которую, как ему казалось, знал. Мелани вовсе не была невинной овечкой. И то, что выбор миссис Харт пал на шерифа Маркеса, не добавляло ей очарования.

Энн чувствовала, как ее тело пронизывают щупальца электрического тока, что ее сердце заставляют работать ритмичными движениями рук, что в ее легкие противоестественным путем врывается воздух. Она могла помочь врачам только одним способом – желанием выжить. И она из последних сил цеплялась за жизнь.

Энн не имела даже самого туманного представления о том, сколько прошло времени с тех пор, как ее сознание вновь ускользнуло. Минуты или часы? Когда Энн разлепила глаза и осмотрелась, она увидела все тот же стерильно белый потолок больничной палаты и обеспокоенное лицо доктора Юджина. Парадоксально, но сейчас она чувствовала себя все же лучше, чем очнувшись после отравления. Неужели она пережила клиническую смерть? Энн доводилось читать о людях, которым довелось обмануть смерть и прийти в себя после того, как их сердце остановилось. Они все как один утверждали, что видели туннель, яркий свет и слышали звон. Возможно, ее собственные ощущения были порождены этими слухами и полет по спиральному туннелю – всего лишь плод ее воспаленного воображения.