Разбойник - Страница 56

Брансен выпрямился. Надо бы выполнить несколько упражнений Джеста Ту, чтобы прогнать остатки слабости, но он не мог опустить руки. Он жаждал насладиться ощущением свободы движений, которое все остальные люди воспринимали как должное, он хотел как следует порадоваться своему телу, или хотя бы попрыгать от радости.

Но сможет ли Кадайль ждать, пока он разберется в своих ощущениях?

Брансен стал укладывать остальные камни в мешочек. В каждом из них он чувствовал магическую силу. Совершенно непроизвольно, лишь прикасаясь к кристаллам, он узнавал их различные свойства. Графит буквально потрескивал от внутреннего напряжения и грозил ударом молнии; малахит поражал ощущением невесомости; в глубине рубина таился скрытый жар; серпентин окутывал защитным полем; алмаз лучился ярким светом. Камни в его руках казались странно знакомыми, но сейчас Брансену некогда было над этим задуматься. Он уложил мешочек в ящик стола и вернулся в свою келью. Брансен опустился на колени рядом с постелью и вытащил черный шелковый костюм матери. Одежда до сих пор была в прекрасном состоянии, вот только шов на правом рукаве немного разошелся. Брансен прижал рубашку коленом к полу, а свободной рукой оторвал рукав. Затем он обернул материю вокруг головы и закрепил гематит на лбу. Тщательно затянув концы рукава на затылке, Брансен осторожно опустил руки, и из его груди вырвался вздох облегчения – связь с камнем не пропала без прижатой к голове ладони.

Юноша улыбнулся и невольно представил, каким изумленным стало бы лицо магистра Бателейса, если бы он прямо сейчас пришел в его комнату. А что сказал бы на это старый Берниввигар? Сумел бы он отказаться от своих притязаний? А как отреагировали бы на его превращение Таркус Брин и его дружки? Брансен освободился от своего недуга; кроме того, он в совершенстве изучил боевое искусство Джеста Ту и теперь был абсолютно уверен, что Таркус больше не сможет нанести ему ни одного удара. Любопытно, что теперь сказали бы люди об Аисте?

Внезапно волна привычного страха чуть не сбила его с ног, и улыбка исчезла с лица юноши. Он осторожно развязал концы своей шелковой повязки и, придерживая гематит одной рукой, развернул рукав и поднес ткань к огню свечи, потом передвинул и снова поднес к язычку пламени. Теперь повязанный на голову лоскут не только крепко прижимал к его лбу магический камень, но и прикрывал всю верхнюю часть лица вплоть до нижней губы. Выжженные отверстия для глаз оказались точно на своих местах.

Кадайль.

В его голове теперь билась только одна эта мысль. Брансен торопливо сбросил шерстяную рубаху и надел шелковый костюм. И сразу понял свою ошибку: оторванный рукав обнажил правую руку, и яркое родимое пятно делало его слишком приметным. Брансен поспешно развязал концы повязки, оторвал от нее узкую полоску и привязал на запястье, скрыв родинку. Наконец он надел на ноги мягкие туфли и почувствовал, что может безо всяких усилий подпрыгнуть до самых звезд или обогнать быстроногого оленя. Теперь он в совершенстве владел своим телом, на нем был надет костюм матери, и две религии – святого Абеля и Джеста Ту укрепляли его силы.

Брансен задул свечу и выбрался из своей кельи, не забыв осторожно опустить за собой крышку люка. Юноша осторожно добрался до дверей монастыря и скользнул в ночную тьму. Он еще не совсем был уверен в себе и потому старался держаться в тени стен, хотя в этот поздний час вероятность встретить кого-то из монахов была ничтожно мала.

Много лет назад Брансен слышал, что Кадайль с матерью жили на западной окраине города. Сейчас он вспомнил об этом и побежал на запад.

Он побежал!

Его ноги легко несли тело, и не было необходимости сосредоточиваться на каждом движении бедер. Колени упруго сгибались и разгибались, а ступни уверенно соприкасались с неровной дорогой, Брансен не мог поверить обретенной свободе, ему хотелось кричать от восторга. Никогда в жизни он и представить не мог такого совершенного контроля над своим телом, никогда еще ветер так ласково не развевал его длинные волосы. Казалось, он едва касается земли, и радость бега была для него равносильна ощущению полета.

Восторг едва не заставил его позабыть о главной цели, и Брансен пробежал немалое расстояние, пока не вспомнил о Кадайль и грозящей ей опасности. Он замедлил бег – хотя и очень неохотно – и попытался сориентироваться. Оказалось, что Брансен почти не представляет, где находится, ведь ему никогда не приходилось бывать в этой части города.

Чем дальше от монастыря удалялся Брансен, тем реже попадались ему жилые дома. Здесь они чередовались с небольшими полями и фермами, разделенными между собой изгородями из грубо отесанного камня.

Все постройки выглядели почти одинаково – жалкие хижины с двумя или тремя окошками под соломенной крышей. Перед некоторыми из них имелись небольшие огороды с грядками овощей и редкими цветами, почти неразличимыми в бледном свете луны. Кое-где за изгородью стояли коровы и козы, но ни одного человека на пустынных улочках он не встретил, хотя за окнами еще горели свечи. Каждый раз, когда Брансену попадалось освещенное окно, он подкрадывался ближе и заглядывал внутрь, надеясь обнаружить дом Кадайль.

В поисках прошло несколько часов; все огни постепенно погасли, даже луна уже клонилась к горизонту, и Брансен остался почти в полной темноте. Он забрел гораздо дальше, чем рассчитывал, и теперь домики встречались все реже и реже. Совсем неподалеку виднелась темная кромка леса. Брансен и не подозревал, что Прайдтаун настолько велик. Только теперь юноша понял, как трудно будет ему отыскать жилище Кадайль, не говоря уже о том, чтобы защитить ее от хулиганов.

Восточный край небосклона начал светлеть, и, несмотря на разочарование, Брансен заторопился обратно по дороге, ведущей к замку. Темная громада башни была хорошо видна даже на таком расстоянии. С каждой минутой становилось все светлее, и Брансен осознал свою ошибку. Он решительно не хотел обнаруживать свой секрет и не собирался ни монахам, ни кому-то еще открывать новую личину Аиста.

С каждым шагом он все отчетливее понимал, что не успеет вернуться к тому часу, когда просыпаются братья святого Абеля. Как же объяснить им ночную прогулку? Он уже знал, что убежит из монастыря и вернется в дом Гарибонда, но пока его место было среди монахов, тем более что он тайно завладел одним из священных камней, принадлежащих церкви.

Брансен торопился изо всех сил. На бегу он вспоминал страницы священной Книги Джеста, где описывались приемы, позволяющие увеличить выносливость. Юноша разжал кулаки и расслабил все мышцы, не участвовавшие в беге. Наконец он миновал Прайд-касл и устремился к монастырю. Как можно тише он приблизился к окну комнаты, под которой находилась его келья. Заглянув внутрь, Брансен обнаружил там двух послушников, подметавших пол.

– Аист, поднимайся! – крикнул один из братьев. Брансен отшатнулся от окна и почти перестал дышать. Может, просто запрыгнуть в окно и рассказать правду? Но ему снова вспомнились наставления Джеста Ту. Похоже, эти исписанные затейливым почерком страницы содержат ответы на любой вопрос.

Брансен беззвучно приник к окну и после недолгого наблюдения мог точно предсказать каждое движение неторопливых братьев. Он выбрал подходящий момент, перевалился через подоконник и растянулся вдоль стены. Словно змея он подполз к самому люку и снова затаился, наблюдая за монахами в тусклом свете занимающегося утра. Но вот один из них потянулся за стоящим на столе подсвечником, и Брансен осторожно приподнял крышку, ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Он нырнул в свою келью головой вниз, оперся на пол руками, а потом подтянул ноги и так же беззвучно опустил за собой крышку, как это обычно делали монахи. Все еще стоя на четвереньках, Брансен вздохнул с облегчением.

– Аист! – послышался более настойчивый окрик монаха.

Брансен поспешно рванулся к кровати и переоделся в свою обычную рубаху. В последний момент, с огромным сожалением, он развязал повязку и снял с головы гематит. На некоторое время он задумался о том, как вернуть гематит, но затем вспомнил, что в мешочке их было несколько, а братья заглядывали туда не каждый день. Едва он успел распихать по углам свои вещи, как крышка люка откинулась с громким стуком.