Разбивая волны - Страница 15

– Что-о?..

Оуэн отвернулся к окну, притворившись, будто разглядывает сгущающиеся на небе тучи.

– Это было, когда ты училась на последнем курсе колледжа. – Он слегка откашлялся. – Ты тогда была беременна.

«О боже!»

Услышав это признание, я чуть не выронила ложку. Мне было страшно и подумать, что чувствовал Оуэн, когда увидел меня в положении. Наверное, то же самое, что почувствовала бы я, если бы встретила его на улице с женой и детьми. Я бы чертовски ревновала, злилась на него и жалела, что не я иду рядом с ним и это не наши дети. Пока мы были вместе, мы часто мечтали о том, какая у нас будет семья, а я лишила его этой мечты.

– Я… я ничего не знала.

– Конечно, ты не знала. – Оуэн кивнул. – Я не хотел, чтобы ты знала, но мне очень хотелось увидеть, какая ты стала. И… знаешь что?.. Ты была прекрасна!

От его признания у меня даже голова закружилась.

– Оуэн… – начала я и замолчала, не в силах найти подходящие слова. Что я должна была ему сказать? Что я могла сказать?..

Грязнуля и Пачкуля снова залаяли, и Оуэн посмотрел в боковое окно.

– Что-то они беспокоятся. Пойду взгляну, в чем дело. – Поднявшись из-за стола, он поставил свой стакан на тарелку, чтобы отнести в мойку.

Я тоже встала. Ножки моего стула заскрежетали по дощатому полу. В тишине, которая наступила в кухне после ухода бабушки и Кэсси, этот звук показался мне оглушительным.

– Давай я помою… – Я протянула руку к его тарелке и с удивлением увидела, что мои пальцы дрожат. Оуэн тоже это заметил и посмотрел на меня в упор. Его серые глаза потемнели от невысказанных извинений, упреков и признаний.

– Давай же!.. – сказала я, показывая на его тарелку и чувствуя, что еще немного – и я не выдержу.

Он послушно протянул мне грязную тарелку, потом сунул Банни под мышку.

– Пусть она пока побудет у меня.

Я кивнула и, отойдя к раковине, пустила воду. За шумом струи я едва расслышала, как Оуэн пересек кухню. У дверей его шаги замерли.

– Молли…

Я не обернулась. Выпрямившись, я сжала в одной руке тарелку, в другой – намыленную губку.

– …Добро пожаловать домой.

Моего ответа Оуэн дожидаться не стал. Пройдя по коридору к парадной двери, он отомкнул замок и вышел. Только когда дверь за ним закрылась, я позволила пролиться слезам, которые сдерживала весь сегодняшний день… точнее, полдня, потому что до вечера было еще далеко.

Потом я домыла посуду, выставила тарелки на решетку сушиться и, вытерев руки посудным полотенцем, вышла в коридор. Там я остановилась возле стенного шкафа, который так меня пугал. На ручке дверцы висели плечики с бабушкиным платьем.

«Черт бы тебя побрал, Оуэн!»

Даже сейчас, спустя двенадцать лет, он знал и понимал меня лучше, чем кто бы то ни было.

Схватив платье, я сложила его и, сунув под мышку, вышла из дома.

Свободное место для парковки нашлось только в полуквартале от «Монарха». Взяв с сиденья бабушкино платье, я быстро пошла по тротуару по направлению к прачечной. Мне не терпелось поскорее сдать его в чистку и вернуться. Необходимо было обсудить с бабушкой сложившуюся ситуацию и решить, как помочь Кэсси. Быть может, размышляла я на ходу, нам удастся найти способ сделать так, чтобы ее последнее предсказание не сбылось. Ну и конечно, было бы очень неплохо, если бы бабушка научила Кэсси видеть подробности будущего события не в ночных кошмарах, а как-нибудь иначе. Думала я и о том, все ли пророчества моей матери сбывались и были ли они такими же зловещими и пугающими, как сны Кэсси.

Потом мое внимание привлекла одна из витрин. Замедлив шаг, я прочла надпись золотыми буквами на стекле:

Мартин Спенсер, эск., адвокат.

Семейное право.

Наследство, усыновление, опека, разводы.

Чувствуя, как вновь участился мой пульс, я переложила бабушкино платье в другую руку. Похоже, она просила меня сдать его в химчистку не просто так: бабушка явно хотела, чтобы я наткнулась на эту вывеску и задумалась. Не зря же она упомянула, что «Монарх» находится совсем рядом с конторой ее адвоката.

Ну бабушка, ну хитрюга! Впрочем, действовать не впрямую, а исподволь, намеками было вполне в ее стиле. Кроме того, она, как обычно, была права. Мне лишь недавно исполнилось тридцать, я была молода и здорова и считала, что составить завещание я еще успею. Да у меня и не было ничего такого, что я могла бы завещать Кэсси. Дом мы снимали, и даже кредит за машину я еще не выплатила.

И все же перед витриной адвокатской конторы я задержалась. Вглядевшись в помещение за стеклом, я увидела там несколько рабочих столов. За одним из них сидел мужчина в костюме и галстуке и разговаривал по телефону. Кроме него, в конторе больше никого не было.

Наконец я оторвалась от витрины и вошла в прачечную, входная дверь которой отреагировала на мое появление пронзительным электронным писком. Встав в очередь к столу приемщицы, я снова подумала об адвокатской конторе и в конце концов решила, что загляну туда на обратном пути и узнаю, нельзя ли будет повидаться с Мартином Спенсером, эсквайром, без предварительной договоренности.

Входная дверь прачечной снова пискнула, и кто-то встал в очередь позади меня. Я не обернулась, но услышала, как зашуршала ткань и захныкал ребенок, который не хотел стоять в очереди, а желал смотреть мультики по телевизору.

Минуту спустя чей-то палец вдруг легко коснулся моей шеи и щелкнул по сережке в ухе. Я резко обернулась, готовясь отбрить нахалку, – и на мгновение остолбенела.

– Фиби! – воскликнула я. – Вот так сюрприз!

– У тебя просто роскошные серьги, Молли! – Мое имя она произнесла с ударением на оба слога, совсем как раньше. – А я тебя сразу узнала! Что ты здесь делаешь? Ты вернулась?

Фиби когда-то была моей лучшей подругой. Правда, мы не виделись уже довольно давно, и я никак не могла прийти в себя от неожиданности.

– Я приехала всего час или полтора назад. Я…

– Ты приехала к нам из своего Сан-Луиса только затем, чтобы сдать в чистку платье? – Фиби слегка наклонила голову набок и приподняла брови.

– Да. То есть нет. Это бабушкино платье.

Фиби обиженно надула губы.

– Значит, ты приехала проведать тетю Мэри? А мне даже не позвонила, противная!

– Прости, пожалуйста, но все получилось так неожиданно…

Обиженное выражение на лице Фиби сменилось гримасой озабоченности.

– Надеюсь, ничего не произошло?

Если быть откровенной, говорить правду мне пока не хотелось. Нужно было срочно что-то придумать, но пока я размышляла, Фиби уже отвернулась, чтобы взглянуть на своего трехлетнего сына, который, крепко вцепившись в подол ее вязаного платья, с любопытством разглядывал меня из-под шапки взлохмаченных золотистых кудряшек. Большой палец свободной руки он держал во рту. Не вынимая его оттуда, Керт пробормотал что-то вроде: «Касивые». Судя по направлению его взгляда, малышу мои сережки тоже понравились.

– Как ты себя ведешь, Керт! Ты уже большой, вынь немедленно палец изо рта! – возмутилась Фиби и даже попыталась шлепнуть его по руке, но мальчуган с неожиданной ловкостью увернулся.

В последний раз я видела Керта в прошлом августе, когда Фиби с детьми приезжала ко мне в гости.

Присев на корточки, чтобы моя голова оказалась на одном уровне с его, я помахала малышу рукой, но он попятился, снова спрятавшись за юбкой матери.

– Он меня не помнит, – сказала я несколько разочарованным тоном, глядя на Фиби снизу вверх.

– Скорее всего – нет, – подтвердила подруга. – Ему всего три, и его мир состоит исключительно из телевизора и сладостей. Кроме того, при каждой возможности он норовит разнести мой дом в щепки, так что мне приходится постоянно за ним приглядывать.

Я улыбнулась Керту.

– Зато я тебя помню, – сказала я. – Когда ты приезжал ко мне в прошлый раз, нам с тобой было очень весело играть.