Раз по разу - Страница 2
- Ну, около сорока - по моему счету. А что?
- Да нет, ничего.
Ночью, малость помятые и слегка окровавленные, Макски и Кислый Джон оказались в полицейском участке. Нужно заметить, что только арест спас их от недвусмысленной угрозы линчевания. Они весело провели время, болтая с полицейскими, ибо Кислый Джон был там своим человеком. Слову Джона верили; даже когда он врал, он делал это с честным видом. По прошествии некоторого времени, когда линчеватели разошлись, Кислый Джон принялся действовать.
Они давали самые страшные клятвы, что будут вести себя, как все хорошие граждане, что отправятся спать немедленно и без криков, что не будут больше куролесить этой ночью и не оскорбят действием ни одной порядочной женщины, что они будут безоговорочно придерживаться всех законов, даже самых глупых. И не будут петь.
Полиция не устояла.
Когда они вдвоем вышли на улицу, Макски нашел бутылку и немедленно швырнул ее. Вы бы и сами так поступили - она просто идеально подходила к руке. Бутылка описала высокую красивую дугу и попала в окно участка. Это был восхитительный бросок!
Снова погоня! На этот раз с сиренами и свистками. Но Кислый Джон стреляный воробей: ему были известны самые укромные закоулки.
- Вся штука в том, чтобы сказать себе: "Стоп!" - продолжал Макски, когда они оказались в безопасности в баре, еще менее пристойном, чем "Сарайчик", и еще более тесном, чем "Устрица". - Я тебе кое-что расскажу, Кислый Джон, потому как ты славный парень. Слушай и учись. Умереть может каждый, но не каждый может умереть, когда ему хочется. Сперва надо остановить дыхание. Наступит момент, когда твои легкие запылают, и просто необходимо будет вдохнуть. Не делай этого, иначе тебе придется начинать все сначала. Затем останавливай сердце и успокаивай мозг. Выпускай тепло из тела, и на этом конец.
- Что же дальше?
- А дальше ты умрешь. Но надо сказать - это непросто. Требуется дьявольски много практики.
- Зачем практиковаться в том, что делаешь только раз в жизни? Ты имеешь в виду умереть буквально?
- Джон, я говорю просто. Раз я сказал умереть, значит, я имел в виду умереть.
- Есть две возможности, - произнес Кислый Джон. - Либо я туш соображаю, либо твоя история не стоит выеденного яйца. Первую возможность смело исключаем.
- Знаешь что, Джон, - сказал Макски, - дай мне двадцать долларов, и я докажу, что твоя логика неверна. Кажется, мне пора. Спасибо, дружище! Я провел полный день и полную ночь, которая близится к концу. У меня были приятная еда и достаточно шуму, чтобы позабавиться. Я отлично провел время с девушками, особенно с Мягкоречивой Сузи, и с Дотти, и с Крошкой Муллинс. Я спел несколько своих любимых песен (к сожалению, не всем они нравятся) и участвовал в парочке добрых потасовок - до сих пор гудит голова. Кстати, Джон, ты почему не предупредил меня, что Пай-мальчик Кинкейд - левша?! Это было здорово, Джон. Теперь же давай допьем то, что осталось в бутылках, и пойдем к побережью, поглядим, что бы такое устроить напоследок. Ведь недаром говорят: конец - делу венец!.. А потом я буду спать.
- Макски, ты несколько раз намекал, что у тебя есть секрет, как взять от жизни все, что она дает, но так и не открыл его.
- Эй, парень, я не намекаю, я говорю прямо!
- Так что за секрет?! - взревел Джон.
- Живи раз по разу, по одному дню. Вот и все.
Макски пел песню бродяги - слишком старую, чтобы быть известной сорокалетнему мужчине, неспециалисту.
- Когда ты ей научился? - спросил его Джон.
- Вчера. Но сегодня я узнал много новых.
- Я обратил внимание, что в начале нашего знакомства в твоей речи было нечто странное, - заметил Джон. - Теперь странности нет.
- Джон, я очень быстро приноравливаюсь. У меня отличный слух и превосходная мимика. Кроме того, языки не слишком сильно меняются.
Они вышли на пляж. "Приятно умирать под звук прибоя", - заметил Макски. Все дальше и дальше от огней города, в чернильную тень дюн. О, Макски был прав, здесь их ждало приключение; вернее, оно за ними следовало - возможность последней славной схватки.
То была тесная группа мужчин, так или иначе задетых и оскорбленных за день и ночь буйного разгула. Наша пара остановилась и повернулась к ним лицом. Макски прикончил последнюю бутылку и кинул ее в центр группы.
Мужчины так неуравновешенны - они воспламеняются мгновенно, а бутылка попала в цель.
И началась битва.
Некоторое время казалось, что правые силы возьмут верх. Макски был великолепным бойцом, да и Кислый Джон всегда проявлял компетентность в таком деле. Они раскидывали противников на песке, как только что выловленную трепыхающуюся рыбешку. То была великая битва - на долгую память.
Но их было слишком много, этих мужчин, как и ожидал Макски, ибо успел он сделать себе необычайное количество врагов.
Неистовое сражение достигло своего пика и взорвалось, как гигантская волна, громоподобно ниспадающая в пене. И Макски, достигнув высшей славы и удовольствия, внезапно прекратил биться.
Он издал дикий вопль восторга, прокатившийся по побережью, и набрал волную грудь воздуха. Он стоял, улыбаясь, с закрытыми глазами, как статуя.
Сердитые мужчины повалили его. Они втоптали его в песок и долго молотили руками и ногами, выбивая последние остатки жизни.
Кислый Джон понял, что Макски ушел, и поступил так же. Он вырвался и убежал. Не из трусости, но по соображениям личного характера.
Часом позже, с первыми лучами солнца, Кислый Джон вернулся на поле боя. Макски уже окоченел. И еще - от него пахло. По одному запаху можно было определить, что он мертв.
Детским совком, валявшимся на песке, Кислый Джон вырыл у одной из дюн могилу и здесь похоронил своего друга. Он знал, что у Макски еще оставалось в штанах двадцать долларов, но не тронул их.
Затем Кислый Джон вернулся в город и вскоре обо всем забыл. Он продолжал скитаться по свету и встречал интересных людей. Наверняка он знаком и с вами, если в вас есть хоть что-то любопытное.
Прошло двенадцать лет. Кислый Джон снова оказался в этом портовом городе, но... Наступил тот неизбежный день (молите бога, чтобы он не пришел к вам), когда Кислый Джон отцвел. Тогда, с пустыми карманами и пустым животом, он вспомнил о былых приключениях. Он думал о них со счастливой улыбкой...
"То был действительно Странный, - вспоминал Джон. - Он знал один трюк - как умереть, когда захочется. Он говорил, что для этого требуется много практики, но я не вижу смысла упражняться в вещи, которую делаешь только единожды".
Затем Кислый Джон вспомнил о двадцатидолларовом билете, захороненном в песке. Незабвенный образ Макски встал перед его глазами. Через полчаса он нашел те дюны и вырыл тело. Оно сохранилось лучше, чем одежда. Деньги были на месте.
- Я возьму их сейчас, - грустно произнес Кислый Джон, - а потом, когда немного оклемаюсь, верну.
- Да, конечно, - сказал Макски.
Слабонервный мужчина, случись с ним такое, вздохнул бы и отпрянул, а то и закричал бы. Джон Кислое Вино был не из таких. Но, будучи просто человеком, он сделал человеческую вещь. Он мигнул.
- Так вот, значит, как?.. - проговорил Джон.
- Да, дружище. Живу по одному дню!
- Готов ли ты подняться снова, Макски?
- Разумеется, нет. Я же только недавно умер. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем нагуляется действительно хороший аппетит. А сейчас я умру, а ты вновь похорони меня и оставь в покое.
И Макски медленно отошел в другой мир, и Кислый Джон опять укрыл его в песчаной могиле.
Макски, что на ирландском означает "Сын Дремоты", - замечательный мастер бесчувствия (нет-нет, если вы так думаете, то вы ничего не поняли, это настоящая смерть), который жил свою жизнь по одному дню, а дни эти разделялись столетиями.