Равноденствие (СИ) - Страница 81
Он начинает их вынимать. Постепенно, одно за другим. Гарри вынимает все сложенные листы и успокаивается только тогда, когда кончики пальцев касаются холодного влажного камня, который почему-то пахнет сырой землей.
Опустив половицу на место, Гарри садится по-турецки и притягивает к себе обеими руками сложенные листы. Сначала он не находит никаких опознавательных признаков, но затем видит в правых нижних углах даты.
И узнает почерк.
Сердце с болью начинает бить по ребрам. Все письма принадлежат Гермионе.
Гарри тяжело вздыхает и решается раскладывать их в прямой последовательности. Торопиться ему теперь некуда, да и Гермионе тоже. Выставив стопку писем, Гарри замечает, что первое из них датировано еще мартом.
Она попадает в эту комнату почти через неделю после заточения. Где же ее держат до этого?
Гарри берет в руки первое письмо и разворачивает его.
20 марта 1998 год.
«Дорогой Гарри. Они пытаются меня сломить. Боюсь, их ждет разочарование. Я живу мыслью о том, что однажды сбегу отсюда, и мы с вами снова встретимся. С любовью, Гермиона»
Волшебник осторожно кладет письмо слева от себя и берет в руки следующее.
29 марта 1998 год.
«Дорогой Гарри. Я выберусь отсюда, обещаю. Вы найдете крестражи и сможете их уничтожить. Я высылаю вам столько подсказок, сколько в моих силах. Пожиратели треплются в стенах Мэнора, потому что не видят во мне опасность. Они ошибаются. С любовью, Гермиона»
Он кладет это письмо на предыдущее так бережно, словно это самое ценное сокровище в мире.
24 апреля 1998 год.
«Дорогой Гарри. Не бойся за меня. Он обо мне позаботится. Ты знаешь, о ком я говорю. Поверить в это сложно, но это так. Он мне нужен, чтобы выжить. Я выберусь отсюда. С ним или без него. Обнимаю, Гермиона»
Взволнованно вздохнув, Гарри разворачивает следующее письмо. Его почерк отличается от предыдущих, словно она пишет его торопливо, буквально на коленке.
5 мая 1998 год.
«Гарри. В лабиринте Мэнора есть ямы. Они там. Все они. Все пропавшие магглорожденные. Не дай их именам исчезнуть. Не дай им исчезнуть. Гермиона»
Пальцы волшебника начинают дрожать. Очередной лист пергамента оказывается у него в руках.
15 мая 1998 год.
«Дорогой Гарри. Я осознала, что не могу выбирать. Что-то изменилось во мне, я чувствую. Я осознаю, что могу уйти отсюда только с ним. Гермиона»
Гарри открывает одно письмо за другим. Текста в них становится все меньше, предложения все более емкими, но каждое слово впивается Гарри под кожу.
17 мая 1998 год.
«Дорогой Гарри. Если я сбегу без него, то не смогу этого пережить»
20 мая 1998 год.
«Гарри. Если мы не выйдем отсюда живыми, знай, что мы оба пытались»
24 мая 1998 год.
«Гарри. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Так нужно. Равноденствие должно случиться»
Поттер тяжело дышит, откладывая письмо в сторону. Перед ним лежит последнее. Лист пергамента мятый, явно был сложен много раз, лежал тоже не только в этом месте. В нижнем левом углу кривоватым нервным почерком стоит дата. Гарри разворачивает истерзанный лист.
Он оказывается полностью исписан. Только кусочки текста находятся в разных местах. Почерк скачет. Где-то в углу виднеется пара слов, что-то написано вдоль длинной границы листа. Гарри старается сосредоточиться и часто моргает.
28 мая 1998 год.
«Пэнси умерла. Она лежит в подземелье на два яруса ниже за железной дверью. Найди ее тело. Найди его, Гарри, и верни Пэнси домой. Верни ее матери»
Гарри бросает руки вниз, ошарашено глядя перед собой. Мысли путаются. Не давая себе возможности зацепиться хотя бы за одну из них, он снова поднимает дрожащий пергамент к глазам.
«Я убила Яксли»
Руки холодеют, и взгляд сам собой падает на строчку вдоль листа.
«Гарри. Не дай ему умереть раньше меня»
Волшебник слепо смотрит перед собой, бросив руки вниз. В голове стоит гул. Перед глазами стоят первые два слова. Гарри прерывисто вздыхает. Два слова. Два. Пэнси умерла. Это окатывает ведром ледяной воды.
И внутри все сжимается так, словно ледяная рука сжимает все внутренности разом, потому что дело не только в этих словах, а еще и в грядущем осознании.
Двадцать восьмого мая Гермиона была еще жива.
Поттер понимает, что его лучшая подруга умерла в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое мая.
Гарри не сдерживается и, сжав в ладони последнее письмо, бросает руки на пол, прижимаясь к нему лбом. Слезы душат его, и он больше не находит в себе сил их сдерживать. Поттер рыдает в голос и не стесняется этого.
Все завязанные в узел эмоции развязываются, боль взрывается в нем так сильно, что начинает ломить все тело. Полумна оказывается рядом в какой-то момент, но Гарри не слышит. Она что-то шепчет ему, успокаивает его, но до волшебника эти слова не доходят.
У него свое горе. И оно слишком яркое.
Гарри рассказывает Кингсли о том, о чем ему необходимо знать из этих писем, и от лица министра отливает кровь.
— О, Мерлин, — единственное, что он может выдавить из себя, когда железную дверь выламывают, и перед глазами Кингсли оказывается бесконечный ряд камер, уходящих во тьму.
Гарри без колебаний начинает идти вперед, стараясь игнорировать резкую вонь, содержащую в себе запах немытых тел, сырости, крови, экскрементов и… разлагающейся плоти. Он все идет и идет, шагает вперед до тех пор, пока вонь не становится невыносимой.
Зажав нос пальцами, Гарри останавливается возле камеры, в глубине которой виднеется какое-то мерцание. Он выпускает шар света в камеру и уже собирается дернуться от ужаса, но этого не происходит. В глубине камеры лежит тело Пэнси, ее глаза закрыты, а вокруг ее тела мерцает ореол заклинания.
Это замедляющее заклинание, Гарри понимает это моментально. В противном случае за полторы недели труп без магического вмешательства мало мог быть похож на себя самого. Гарри поражается. Гермиона все равно спасала тело Пэнси и даже не предполагала, что ее саму придется спасать всего через несколько часов.
Вот только никто не успел этого сделать.
— Кингсли, — зовет Гарри.
Бруствер оказывается рядом через несколько секунд. Глаза мужчины округляются, когда он прерывисто вздыхает. Министр Магии старается держать себя в руках, потому что понимает, что это — далеко не все из того, что ему предстоит увидеть.
Он отдает распоряжения моментально, и всего через двадцать четыре часа пожиратели, которые избегают наказания, как и многие другие, выходят из тени, потому что просто не остается иного выбора.
Родители Персефоны Паркинсон сдаются Министерству при условии, что у них будет возможность увидеть дочь. Министр лично предоставляет им такую возможность по одной простой причине. Он хочет увидеть это в их глазах. Осознание расплаты за свой выбор. Принятие последствий самого глупейшего шага в их жизни.
Мать Персефоны оказывается очень худой невысокой брюнеткой с длинными волосами, собранными в тугую низкую косу. Она входит в зал для опознания первой, почти отталкивает с пути своего супруга — высокого и худощавого мужчину. Черты лица Пэнси наследует от отца, Гарри замечает это непроизвольно, но почти сразу.
Женщина с бледно-голубыми потухшими глазами почти подлетает к столу, на котором лежит ее дочь, и тут же обхватывает ледяное лицо девушки тонкими руками.
— Персефона, — надрывно шепчет она, без конца поглаживая ее холодные щеки, — доченька… Маленькая моя…
Гарри молча смотрит на женщину, не представляя себе, что она чувствует. Точно также он смотрит теперь на Молли. Неправильно все это. Не должны родители хоронить своих детей, не так этот мир должен быть устроен.
Миссис Паркинсон утыкается лбом в холодную и неподвижную грудную клетку дочери, а затем вдыхает. И на выдохе истошно воет, сжимая в тощих пальцах белоснежную медицинскую робу, в которую одели ее дочь.
— Это твоя вина! — орет маленькая женщина, оторвавшись от тела дочери и в несколько торопливых шагов подлетев к супругу. — Это ты ее убил!