Равноденствие (СИ) - Страница 7

Грязнокровка.

Ее пытали. Беллатриса пытала ее. Господи.

— Как смеете, — блестят ее глаза, хотя хриплый голос тверд, — требовать что-то, вы… — громкие слова булькают в глотке. — Вам доверяли…

— Войдите в камеру, мисс Грейнджер, — не дает он ей закончить.

— Вас посвящали в то, что должно было сохраниться в тайне! — звенит ее голос.

— Немедленно!

— Вы — трус! — взрывается она.

Северус сцепляет на ее запястье пальцы и тянет на себя, направляя в темницу. По-хорошему не получается, а ведь он старается. Он изначально старается не причинить ей дискомфорта и, уж тем более, боли. Ее непокорность и упрямость ставят все под угрозу.

Раз по-другому она не хочет, придется так.

Грейнджер едва удерживает равновесие, но все равно входит в камеру, потому что не остается выбора. Едва она успевает развернуться, как дверь за ней закрывается. В два шага подлетев к ней, Гермиона хватается за проржавевшие окислившееся прутья и, сжав их, трясет дверь так сильно, как может.

— Вам не запереть меня здесь, — рычит она, стиснув зубы, но не замечает, как слезы бегут по щекам. — Не запереть, слышите!

Северус смотрит на нее какое-то время, и Гермиона ждет, что он скажет ей что-нибудь в ответ. Что-нибудь колкое и едкое, чтобы разозлить ее только сильнее, но… Он лишь поправляет полу мантии и молча удаляется в сторону выхода.

— И ничего не скажете?! — старается просунуть она голову между прутьями. — Совершенно ничего, профессор?! Очень жаль, ведь мне есть, что сказать вам! Мне есть, что вам сказать!

Он даже не оборачивается, продолжает идти вперед.

— Имейте в виду, — надрывно произносит она, — всех вам сюда не запихать!

Ответом на ее звонкие слова служит лишь хлопок железной двери, оповещая эхом все помещение о том, что она все равно остается здесь одна. Гермиона стоит в звонкой тишине несколько мгновений, и липкое молчание сжимается на ее шее. Темные стены давят на нее, подземелье словно сужается, намереваясь в скором времени раздавить ее.

Гермиона не сдерживается и, изломив губы в плаксивом оскале, оседает на дрожащих ногах вниз, проводя ладонями по ржавчине. Кожа ладоней начинает зудеть и покрывается оранжевыми ошметками, но это — последнее, что она замечает.

Повиснув на прутьях руками и прислонившись к одному из них лбом, Гермиона задыхается в беззвучном крике, широко раскрыв рот. Тело дрожит, воздуха не хватает. Осознание постепенно начинает проникать в сознание.

Она в Малфой Мэноре. Гарри здесь нет. Рона здесь нет. Никого нет. Она одна.

И обратный отсчет до ее кончины запускается еще в тот самый момент, когда ее ладонь выскальзывает из веснушчатой руки Уизли.

Осознание ломает.

Гермиона с дрожью набирает в истерзанные легкие воздуха и уже собирается выдохнуть крик, как вдруг откуда-то справа от нее доносится глухой звук. Так, словно кто-то стучит по батарее деревянной палкой, завернутой в тряпку. Крик застревает в глотке.

Гермиона резко поворачивает голову на звук, задерживая дыхание.

В стене точно посередине находится небольшая дыра. Так, что может пролезть рука человека в нормальном весе. Гермиона непроизвольно смотрит на противоположную сторону. Там точно такая же дыра.

Девушка опирается руками на пол, помогая себе встать. Передвигаясь вдоль решетки на полусогнутых ногах, Гермиона не отводит взгляда от той стены, из-за которой слышался звук. Почти не дыша, она с широко распахнутыми глазами подходит к отсеку на расстоянии полуметра.

В дыре виднеется соседняя камера. На стене напротив находится точно такая же. И в следующей камере, и далее… Далее… Далее… Пока все не скрывается во тьме. Проклятье, сколько же здесь камер? Гермиона не успевает подумать об этом еще хотя бы секунду, потому что слышится, как кто-то шмыгает носом.

Гермиона вздрагивает.

— Кто здесь?! — и откуда только силы на адреналине берутся. — Покажись, сейчас же!

Гермиона чувствует себя глупо. Ни оружия при себе для защиты, ни палочки. Собственные руки слишком слабые, а реакция, учитывая обстоятельства, оставляет желать лучшего.

И кто меня только за язык тянул?..

По ту сторону стены слышатся чьи-то робкие шаги. Гермиона сжимает кулаки и замахивается на всякий случай, словно это как-то может помочь. Все лучше, чем ничего. Шуршание подошвы по полу становится все ближе, сердце в груди Грейнджер бьет, как у зайца.

Она во все глаза смотрит в дыру, не моргая и…

Гермиона хмурится.

— Кто ты?..

В полутьме появляется рыжая макушка какой-то девушки. Ее волосы растрепаны, забраны в нелепую косу, которую давно следует расчесать, отросшая челка скрывает часть лица. Она распахивает свои карие глаза, придвигаясь ближе к окошку, и кладет худые пальцы на холодный камень.

— Гермиона? — слабым голосом зовет девушка. — Это ты?..

Грейнджер опускает кулаки и заторможено моргает, стараясь понять, кто перед ней стоит.

— Да, я… — плавно произносит она, — а ты…

Когда девушка забирает за слегка оттопыренные уши волосы, Гермиона сразу понимает, кто перед ней стоит.

— Лайза? — на выдохе произносит она, ринувшись к окошку. — Мерлин… Лайза, это правда ты?

Гермиона помнит Лайзу Турпин с первого года в Хогвартсе. После нее Грейнджер садится на стул в момент распределения. Девушка поступает на Рейвенкло, и они даже пробуют подружиться.

В первый год всем тяжело найти друзей, и Лайза с Гермионой не являются исключением. Их объединяет очевидная, на первый взгляд, вещь. Их происхождение. Они обе получают счастливый билет в волшебным мир, но при этом их родители не обладают такой возможностью.

Лайза Турпин магглорожденная.

— Я, — кивает девушка, печально улыбаясь.

Ей и отрадно не быть здесь одной, и досадно, что в это место попадает кто-то еще. Даже не просто «кто-то», а именно Гермиона. Ее здесь быть не должно. Как она здесь оказалась? Задать вопрос Лайза не успевает, Грейнджер опережает ее.

— Как ты здесь оказалась? — выдыхает Гермиона.

— Я была на практике в Министерстве и… — Лайза качает головой, поджимая губы, голос девушки начинает дрожать. — Яксли… Он лишил меня палочки, а потом…

— Лайза, — мягко произносит Гермиона, потянувшись вперед. — Ты не волнуйся, ладно? — шепчет она, сжимая ее руку. — Мы отсюда выберемся, — старается улыбнуться она.

Лайза обреченно вздыхает, вынимая свою руку из-под ладони Грейнджер.

Турпин качает головой.

— Отсюда нет выхода, — облизывает она потрескавшиеся пересохшие губы. — Только в объятия Мерлина.

Блеклая улыбка медленно сползает с губ Гермионы.

— Глупости какие, — старается она обмануть саму себя. — Конечно, есть…

— Я сбилась со счета, сколько я здесь, — невесело смеется Лайза. — Зато помню последний крик каждой магглорожденной, — смотрит она в глаза Грейнджер, — и буду помнить до самой смерти.

Гермиона замечает в полутьме какие-то темные пятна на шее девушки. Глаза Турпин такие блеклые и безжизненные, что кожа непроизвольно становится гусиной. Что они делают с ней? Что здесь происходит? Как давно это продолжается и пытается ли хоть кто-нибудь это остановить?

Вопросов так много, что стучит в висках.

— Лайза…

Громкий хлопок железной двери не предвещает ничего хорошего. Лайза об этом знает. Потянувшись вперед в дыру, Лайза хватает костлявой кистью лацкан пальто Гермионы и тянет ее к себе. Грейнджер подавляет вскрик.

Глаза Лайзы очень близко, скулы девушки сильно выделяются. Лицо девушки почти моментально становится серым и бескровным, карие глаза потухают окончательно. Слышится чей-то тяжелый, грузный шаг.

— Садись к стене. Ни звука, — одними губами произносит Турпин и, отпустив пальто Гермионы, скрывается из виду.

Грейнджер дважды повторять в данный момент не приходится, она идет в темный угол камеры и садится на влажный камень к самой стене, поджав к груди ноги. Тяжелый шаг становится все ближе.

Гермиона чувствует, как заходится в бешеном ритме сердце, и как сбивается от страха дыхание. Она накрывает рот ладонью, чтобы быть тише. Мимо прутьев решетки проходит высокий мощный силуэт. Гермиона не сразу, но понимает, кто это. Это Фенрир Сивый, оборотень.