Равноденствие (СИ) - Страница 38

— Покажи, — отрывисто произносит Лайза.

Грейнджер поднимает взгляд. Конкретизировать не приходится. Гермиона убирает пальцы с дыры в стене и поворачивается лицом к противоположной. Лайза сохраняет бесстрастное выражение лица, но в животе девушки сжимаются узлом внутренности, когда она видит то, во что превращается спина Грейнджер.

Светлой кожи почти не видно, живого места среди доброй дюжины свежих покрасневших открытых ран почти нет, запекшаяся кровь поблескивает в бледном свете подземелья. Кто бы это с ней ни сделал, жестокости и жажды к насилию у него не занимать.

Гермиона смотрит перед собой, схватившись руками за хвост волос, накинутый на плечо.

— Я думала, что ты умерла, — внезапно произносит Лайза.

Грейнджер хватает губами кусочек воздуха и, на мгновение замерев, оборачивается. В глазах Лайзы стоят слезы.

— Лестрейндж пытала одну девушку, — тихо произносит Турпин, — она называла твое имя без конца, мучила девушку до глубокой ночи, пока она наконец не затихла, — девушка сглатывает. — Я до утра сомкнуть глаз не могла, молилась без остановки.

Гермиона подходит к дыре в стене и, протянув вперед руку, ловит ладонь Лайзы, сжимая худые пальцы. На слова не хватает сил. Ни на что не хватает сил. Гермиона ненавидит каждого обитателя Мэнора, презирает их всех.

Всех до единого.

Они все получат по заслугам, каждый испытает на своей шкуре мучения куда безжалостнее, чем те, что выносят они.

— Она, — Гермиона сглатывает, — она еще здесь? Эта девушка?..

— Нет, — отрицательно качает головой Лайза. — Сивый выносит тела отсюда обычно сам, но в ту ночь Лестрейндж унесла тело без его помощи.

— Унесла? — не понимает Гермиона.

Если их выносят, то определенно не оставляют в пределах дома. Куда же отправляются тела и неприкаянные души усопших насильственной смертью магглорожденных?

— Да, — соглашается Турпин. — Они редко оставляют трупы надолго. Запах идет вверх, Малфой старший от этого в ярости.

Гермиона нервно облизывает губы, снова сжимая пальцы Лайзы. И она сжимает ее ладонь в ответ. Они без слов выражают друг другу поддержку, в которой нуждаются, как никогда. В этом месте Гермиона может позволить себе рассчитывать не только на себя, но и на Лайзу. На Бога она рассчитывать больше не может.

Пусть и старается в какой-то момент.

— Слушай, у меня есть одна идея, я…

— Гермиона, — одними губами шепчет Лайза, широко распахнув глаза.

Грейнджер видит ужас в ее радужках, резко оборачивается, но увидеть тихо вошедшего в камеру и почувствовать резь в спине от открывшихся ран не успевает, потому что ее ослепляет белоснежная вспышка.

И все погружается в мрак.

Гермиона чувствует спиной нестерпимый жар и, часто заморгав, резко оборачивается, но шагу ступить назад не может. Она стоит на крутом краю обрыва и с ужасом смотрит вниз.

Ров до верхов наполнен раскаленной буро-алой жидкостью, пары поднимаются ввысь, забиваются в нос, вынуждая поморщиться от отвращения. Гермиона знает этот запах. Так пахнет кровь.

В кипящем вареве огромное количество людей болтают руками, раскрыв в безмолвном крике рты. Они хотят кричать, это видно по набухшим на шеях несчастных венах, но не могут произнести и звука.

Гермиона пытается сдвинуться с места, сделать хоть что-нибудь, помочь им, вытащить их отсюда. Однако не может пошевелить даже пальцем руки. Прекратив лихорадочно бегать взглядом по всем болтающимся в кровавой яме несчастным, она останавливает свой взгляд на одном из них.

Дыхание перехватывает.

Широко распахнув темные глаза, в крови захлебывается Беллатриса Лестрейндж, из последних сил находясь на плаву. Глазные яблоки темной волшебницы выкатываются, сосуды полопавшиеся, лицо имеет смертельно-серый оттенок.

Складывается ощущение, будто она уже давно сдается, да только обжигающие кровавые волны не захлестывают ее, а держат на поверхности. Гермиона переводит взгляд от одного несчастного к другому, и в какой-то момент ей становится даже радостно от того, что она видит.

Весь ров кишит пожирателями смерти, сброшенными в кипящее кровавое варево.

Слышится чей-то незнакомый клич, и Гермиона поднимает взгляд вверх. На каменном выступе стоят три кентавра, вооружившись луками. Едва один из пожирателей вылезает из крови сильнее положенного, ему в голову прилетает прямо в темечко стрела.

Гермиона наблюдает за тем, как тело скрывается в густой крови целиком, но спустя несколько секунд выныривает снова и вновь продолжает барахтаться с той же немой мольбой в глазах.

Они не умирают. Они мучаются.

Бесконечно, бессрочно отбывают наказание за то, что совершали…

При жизни.

Гермиона снова смотрит на каменный выступ. Она узнает этих кентавров. Это Несс, Хирон и Фол. Стражники кровавого рва, блюстители порядка в загробном мире. Грейнджер сглатывает. Она находится в первом поясе седьмого круга Ада согласно божественной комедии Данте.

Наблюдает за муками тех, кто причиняет при жизни боль другим.

Грейнджер снова переводит взгляд на трех кентавров и прищуривается, когда из-за их спин выходит какая-то девушка. Глубокие карие глаза незнакомки смотрят на Грейнджер в упор. Каштановые волосы, обрамляющие круглое лицо, развеваются на горячем ветру.

Незнакомка поднимает руку, и Гермиона только сейчас видит кровавые раны на ней. Опустив взгляд ниже, Грейнджер в ужасе ахает, потому что смертельными ранами оказывается усыпано все обнаженное тело девушки.

Если бы Гермиона могла пошевелиться, она бы свалилась от ужаса наземь. Теперь вместо карих глаз на нее смотрят пустые глазницы. Грейнджер пытается пошевелиться, но не хватает сил.

Жар из кровавого рва обжигает кожу на лице, дышать попросту нечем, немые распахнутые рты оглушают не хуже криков. Гермиона не может ни заплакать, ни закричать, ни двинуть конечностями.

Запястья девушки кто-то касается.

Грейнджер дергает глазными яблоками в сторону и задыхается от ужаса.

От края рва ее пытается оттащить истекающий на шее кровью Северус Снейп.

Гермиона чувствует, как зудят голосовые связки, и локти с коленями обжигает острая боль. Грейнджер распахивает глаза и жадно дышит ртом, истерично бегая взглядом по окружающей обстановке.

Над головой виднеется знакомый балдахин, белый потолок залит серым дневным светом. Гермиона резко садится, чувствуя, как кружится голова, и оглядывается по сторонам. Она снова находится в своей спальной комнате в полном одиночестве, а локти и колени болят от того, что она сваливается с постели на пол.

Грейнджер бросает взгляд на собственные ладони, словно впервые их видит. В какой-то момент ей мерещится на них та самая горячая кровь, но, мотнув головой и зажмурившись, Гермиона понимает, что просто не до конца сбрасывает с себя кошмар.

Она заторможено смотрит перед собой, стараясь вернуться полностью в реальность.

Затылок немного пульсирует, когда она начинает вспоминать события, происходящее с ней до того, как она отключается, рука девушки тянется назад. Гермиона замирает, так и не доносит руку до головы.

Она дергает рукой снова. В спине ничего не отдается болью, как это было до отключки. Гермиона вскакивает на ноги и быстрым шагом идет в ванную, открывая дверь с такой силой, что она бьется об стену.

Не обращая внимания ни на что другое, Гермиона подбегает к треснувшему зеркалу, на ходу снимая с себя светлую длинную рубашку, и поворачивается к нему спиной, глядя через плечо. Она ошарашенно распахивает глаза. Светлая кожа усеяна дюжиной белесых шрамов. Кажется, будто они были получены много лет назад.

Грейнджер проводит кончиками пальцев по закрытым старым шрамам, задержав дыхание. Она хмурится, совершенно ничего не понимая. Гермиона помнит открытые рубцы и чудовищную боль в теле, помнит испуганный взгляд Лайзы и вспышку света.

Что было потом?

Гермиона встревожено начинает бегать взглядом по полу, стараясь хоть что-то вспомнить. Взгляд зацепляется за белую рубашку, которую она скидывает с себя. Девушка присаживается на корточки, сжимая ее в ладони.